Лондон был для супругов отдушиной, где в Аллен-Холле, или у Роберта в Гарден-Дейлиас, и у Джорджа на Бонд-стрит был покой. Виктор приучил их быть одной семьей, всегда быть вместе и терять себя в этом бескрайнем мире. В Аллен-Холл Онору нравилось цветение роз, и бескрайние земли богатые травами, здесь все было другим, каким-то загадочным и таинственным. Роберт и Флер тщедушно принимал их в фамильном доме. Элеонора обожала возиться с малышкой Бетти. Она не могла жить без семьи, так ее научили. Но сомненья все больше опутывали ее сердце тонкой паутиной, из которой она уже не могла выпутаться. Только любовь к Онору окрыляла ее, окрыляла, до тех пор, пока не пришла пора первых разочарований.


₪

Декабрь 1956 – апрель 1957.

Отложив газеты в сторону, Виктор посмотрел на Диану. Она возилась с цветами, пересаживая их в новые горшки. Скоро было Рождество и скоро в Аллен-Холле будет праздник. Вся его семья будет в сборе. Виктор взялся за бумаги, которые отдал ему неделю назад Роберт. Все эти дни он обдумывал ехать или ему на загадочный Занзибар или нет, все же повидать Марию надо с тех пор, как Занзибар стал находиться под Британским покровительством она жила с мужем там. Интересно, как она там, его горячо любимая сестра. Конечно его дети позаботятся о его жене, Диана не любила одиночество. Кто-то же должен остаться здесь, ремонт еще не закончен.

Он откинулся на спинку кресла. Год прошел, как просто год, ничего нового, ничего страшного. Все шло все также, как прежде своим чередом. Старший сын и Джулия были счастливы, она недавно устраивала в своей галерее выставку, где они всей семьей восхищались ее фотоработами. Джен училась в третьем классе, и делала успехи, Гарри же собрался идти в ту же школу на будущую осень. М-Джейн дела первые успехи, рассказывая всякие стихи. Малышка Бетти начала говорить и делать шаги, он любил ее просто души в ней не чаял, уже в то время она проявляла свой характер. Флер постоянно была рядом с ней, но она не могла справиться с бунтарским характером дочери.

Любимая дочка все чаще стала сбегать из Дюсаллье от мужа и свекрови. Она ждала ребенка и муж и свекровь объединив усилия хотели посадить ее на подушки на диване, и прыгать вокруг нее, охая и причитая, что полезно и не полезно ребенку. Как-то она  сбежала в Лондон к родителям, где была счастлива. Диана взяла на себя груз ее печали, и помогла пережить предательство мужа. Онор приехал сразу за ней вместе с Эдит, но Элеонора заявила, что ребенок родиться здесь в Англии, и она плевать хотела на них. Виктор тогда вышел к ним, и попросил Эдит не кричать на его дочь, он настоял и она осталась рядом с ним. Лондон затянул ее: скачки, что устраивал отец, демонстрируя своих скакунов, невестки, с которыми ей нравилось весело проводить время, братья, хоть они и подтрунивали над ней, но с ними она была, как за каменой стеной. Нэлли начала разочаровываться в своем браке, как и любви, она все еще считала, ради ребенка они должны жить в мире вместе. Ей трудно, как и любому Хомсы признавать, что она ошиблась, что все это были лишь ее иллюзией.

Эдит же высказала все сыну:

- Ты, что не мужчина, забери ее, она навредит твоему сыну, - но каждый раз оказываясь в Лондоне он видел, как она была там счастлива. Он не хотел рушить ее мир привычных иллюзий, ее хрупкое равновесие. Для него она была грустной, обидчивой, но откуда ему было знать, что настоящие Хомс такими не бывают, они стальные, они сильные личности, но Онору, похоже, ему это было не понять.

Диана тоже звонила Эдит и просила отстать от ее дочери. Она была мягкая женщина, но когда трогали ее, то она превращалась в мегеру. Когда в Аллен-Холл заявилась Эдит, то Диана сразу же залепила ей пощечину. Ей все больше становились понятны мотивы женитьбы Онора – это их деньги, ее щедрое приданое. Ему нужна была его дочь только для продолжения рода. А Эдит не нравиться своевольный характер Элеоноры, она не хотела бороться с ней.

- Вы мне еще ответите за это, - кричала Эдит, когда Диана не пустила ее к Нэлли.

- Вы мне не угрожайте, я не позволю губить жизнь моей дочери, - отвечала Диана. Она ненавидела таких людей, как Эдит, презирала всей душой. Она видела, как та пыталась изничтожать жизнь их дочери, - убирайтесь из моего дома, и дома моего мужа.

В их семье что-то начинало происходит, Диана не раз говорила об этом мужу, высказывая свои предположения, но он отмахивался от плохих мыслей. Он посмотрел на жену, она сняла перчатки, подходя к нему, он поцеловал ее ладонь, пахнущую свежей землей. Виктор решил, что лучше всего ему не ехать пока, время есть, пока есть дела в Лондоне, а что потом - время покажет.


₪

В начале марта родилась Виктория Маргарита Онор Дю Салль. Эдит была разочарована, конечно же, она хотела внука, и Нэлл это знала. Но больнее всего ей было тогда, когда она увидела осуждение Онора, упрек в его глазах, ей хотелось плакать, и кричать, рвать и метать. Она больше не хотела жить в Дюсаллье, она хотела к своей семье, жить в Лондоне со своими близкими. Тучи горечи застилали ее влюбленное сердце. Он предал ее еще раз. В первый раз, когда позволил Эдит управлять ею, а во второй раз, когда она прижимала к груди Викторию. Единственное, что позволил ей сделать, так это назвать дочь в честь любимого отца.

Безусловно, она была ему не нужна, он явно дал ей понять, что когда она оправиться, то они будут пытаться зачать сына, но Нэлл лишь криво улыбалась, думая про себя, что не допустит этого. Как хорошо, что ни Эдит, ни Онор не знали, что в их семье есть ирландские штучки. Роды для нее были тяжелыми, Энди сказала, что в один миг, ей показалось, что она ее потеряет. Именно, поэтому Нэлли хотела остаться в Англии, чтобы рядом с ней находилась Энди.

Виктор был горд, и написал отцу письмо в Антрим. Из Хомсбери пришло ехидное письмо, что в этой семье могут рождаться, только девочки, Виктор был зол и ответил, что ему все равно, что он думает. Все равно у Руфуса только два сына, да двое внуков. Шарлотта ровесница Бетти, да Патрик ровесник Гарри, но до него доходили слухи, о натуре Патрика, хотя это все могли быть домыслы о его психическом расстройстве. Но все же его порадовало, что он звал его внуков на лето в Ирландию. Диана попросила подождать его пока не подрастет Бетти, чтобы они всей командой поехали туда. Похоже Эдвард готов был примирится с тем, что у Виктора другая жизнь, что Виктор добился всего, чего они в Ирландии могли только мечтать. Эдвард еще не признавал поражения, но же осознал, что он проиграл, и прежде всего не Виктору, а времени, самому лучшему другу, и самому худшему врагу.

Викторию крестили в апреле, Нэлл очень сильно переживала, что Елена не смогла стать крестной ее дочери, Эдит была против, а Элеонора еще была слишком слаба, чтобы сопротивляться ей. Поэтому Эдит стала крестной свой внучки, к ужасу всех окружающих. Нэлли впала в депрессию, что понимала Диана, она слышала безразличие в его голосе, на другой стороне провода, она слышала боль и попытку самобичевания. Диана умоляла Эдит, Нэлл должна быть дома, дома ей станет легче, дома рядом со своей семьей она расцветет, но Эдит была непреклонна. Если Элеонора будет в Англии, то ее дочь должна остаться в Дюсаллье, как любящая мать Нэлл не могла этого допустить. Диана пришла в отчаяние, как и Виктор, привычный мир их семьи постепенно рушился. Ветер перемен дул все сильнее, напоминая им, что ничего не будет прежним для Английских Хомсов.


₪

Лето – осень 1957.

Два года брака с Робертом прошли, как сказка. Он был щедр во всем, он заваливал ее и Бетти подарками и цветами, они с Бетти купались в его любви и обожание. По утрам он всегда оставлял на их кроватях по розе или георгине, а по вечерам обязательно были скромные букетики цветов. В постели он был безудержен в своей страсти и фантазиях. Флер сама удивлялась своему поведению с ним. Он любил ее, и это неоспоримый факт. Она совсем не думала  жизни с Ришаром, да и не хотела, у нее было все, о чем она не могла даже мечтать. Гарден-Дейлиас стал ей родным домом, Роберт не особенно позволял в нем все менять, но ей нравилось подстраивать дом под свою семью. Да, она любила Роберта, этого зверя, и с каждым днем все влюблялась в него больше. Флер хотелось его радовать, хотелось одаривать его ласками и нежностями, открывать вместе с ним их мир.

Джейсон радовался за своих дочерей, худшего будущего он и не мог им дать. Он выполнил данное обещание Каталине. Флер неистово рисовала, она все больше и больше продавала своих картин, а Джулия фотоснимков. В июле Флер поняла, что снова ждет ребенка, она пошла к Энди, и так с улыбкой подтвердила эту новость. Несколько минут она злилась на Роберта, он так неутомим в постели, он так нескромен в своих желаниях, что просто удивительно почему, она в течение этих двух лет снова не забеременела. Но потом пришла радость, все же сейчас она стала взрослей, и больше готова к рождению ребенка, нежели, когда ждала Бетти, и от не знания впадала в панику, порой доводя пустяк до слез.

В тот вечер она попросила приготовить Глория праздничный ужин, любимого запеченного кролика Роберта. Он пришел поздно, наверное, задержался с Арманом, подумала Флер. Ей не нравился Арман, она старалась не разговаривать с ним, да и не смотреть на него, что-то пугающее было в нем, только она не могла еще понять, что так отталкивает ее в нем. Роберт поцеловал ее в щеку, протянув ей букетик ромашек, а Бетти -  астр. Он втянул в легкие аромат крольчатины и овощей, не понимающе смотря на Флер.

- У нас праздник? – она улыбнулась ему, притягивая его к себе.

- Да, - прошептала она ему в ухо, - о, Роберт, я так счастлива с тобой!

- Флер, что с тобой? – он ласково погладил ее по светлым волосам, - милая моя, что же это за такой повод?

- У нас будет ребенок! – он подхватил ее на руки, кружа по столовой, она стала стучать кулачками в его грудь.

- Роберт…

- О, прости, милая моя, как я счастлив, просто бесконечно счастлив! Глория наливай вина, а Бетти дай домашних конфет. Я так люблю тебя, - прошептал на ухо Флер Роберт, - не покидай меня…

- Я всегда буду с тобой и сердцем и телом, - ответила она, стирая вступившие слезы в его глазах.


₪

Но помимо счастья пришло и несчастье. Это произошло в ноябре. Элеонора все больше разочаровалась в браке, она любила гулять по винограднику и думать. Она общалась со смотрителем Пьером, они просто беседовали, но на душе у нее было так тоскливо, муж все больше и больше вставал на сторону матери во всем, даже в вопросах воспитания. Так гуляя в один из таких утр, ее поцеловал Пьер, когда-то именно это нравилось ей в отношениях с мужчинами – простота. Они будили ее чувственный мир, но не будили желание плоти. Так произошло с Пьером.  Ей не хотелось, как девке лечь на землю и отдаться ему, только с годами она поймет, что настоящая любовь пробуждает жажду физического обладания. Онор же оказался в постели необуздан, до свадьбы он был нежен и внимателен, шептал после близости милые слова, но после рождения Виктории, после ее крещения он накинулся на нее, как зверь на добычу, хотя помимо нее были у него и любовницы. Он терзал ее по ночам до наступления рассвета, а она хотела нежной любви, мечтала, чтобы ее боготворили. Но она терпела ради Виктории и жалела, что так поспешно вышла замуж.

Она пришла после этого поцелуя домой ошеломленная нежность и терпением этого человека. Ниоткуда появилась Эдит, ее глаза гневно сияли:

- Ах, ты дрянь! – четко произнесла она, выделяя последнее слово.

- Не смейте меня оскорблять! – Элеонора сама бросила ей вызов.

- Что?! – протянула она, - Ты замужняя женщина, и ты ведешь себя, как шлюха.

- Я-то хоть просто шлюха, а вы нацистская подстилка, - вот она и оскорбила больнее.

- Да как ты смеешь, лондонская проститутка!

- Смею, потому что я леди Хомс, а вы никто! – Эдит дала ей тяжелую пощечину, она покачнулась и упала, ударившись животом об угол стола, на пол. Нэлл тихо застонала, ощущая, как кровь стекает мелкими струйками у нее между ног.

Как выяснилось потом она была опять беременна и потеряла ребенка из-за Эдит. Бросив дочь, мужа, не сказав ничего никому, она уехала в Лондон, поселившись у Роберта. Нужно было как-то залечивать раны, Элеонора вернулась в клинику, так в работе она собиралась забыть себя. Флер понимала ее, они две подруги проводили вместе время.

- Он приедет за мной, как ты думаешь? – этот вопрос она задала Флер, через месяц своего пребывания в Гарден-Дейлиас.

- Если любит, то вернет, - ответила Флер.

- А если я не хочу? – она спрятала руки в маленьких ладонях невестки.