- М-Джейн? – она подняла голову, лучезарно смотря на Антонио, - ты какая-то тихая сегодня.

- Не каждый же день мне устраивать тебе итальянскую семью, - отшутилась она. Она отпустила поводья, спрыгивая с лошади. Ссоры были частью их жизни. Он по своей сути имел вспыльчивый характер, М-Джейн тоже не могла себя сдерживать, но их отношения никогда не доходили до битья посуды, и хлопанья дверью.

- В чем дело? – он подошел к ней, нелепо обнимая ее за плечи.

- Я вчера виделась с курицей Фредди, сколько же в ней гонора! – Мери-Джейн прикусила нижнюю губу, - и на это он променял Бетти?!

- Знаешь, от тебя он тоже не в восторге, но молчит же! – Антонио похлопал коня по гладкому боку.

- Мери доит из него соки, все это видят только вы мужики слепы, как новорожденные крысы, - Антонио стиснул зубы, чтобы сдержать себя от крепкого словца.

- М-Джейн, они любят друг друга, это самое главное сейчас, - нашелся он.

Ему и самому не особо нравилась Мери, ее поведение, натянутые вежливые улыбки, невинное хлопанье ресницами и ее вздохи. Она вообще мало кому нравилась, но из-за Фредди все молчали. Она не была такой веселой, как Бетти, да, и в ней не было той искры, огня. Мери-Джейн нахмурилась, она до сих пор не могла отойти от этой встречи. Вчера она бродила по «Biba», в поисках интересных вещичек, как рядом с ней выросла это белобрысая пигалица. Она притворно-невинно ей улыбнулась, спрашивая, как поживает Антонио. М-Джейн прекрасно знала, как на вечеринках она смотрит на ее Антонио, ведь ее Фредди еще толком ничего не добился. Она вежливо ответила о его скорой выставке, но следующая фраза Мери взбесила М-Джейн.

- Мы вчера были на концерте Контрастов, честно они плохо поют. Все песни этой певички пессимистичны.

- Все ее песни о любви, - тихо произнесла Мери-Джейн, - о любви к твоему Фредди.

- Он перегорел! – резко прошептала она, - он больше не любит ее, понятно, что он был с ней, потому что она была не прочь раздвинуть для него ноги.

- Знаешь, он по-прежнему носит ее кольцо, хранит ее некоторые вещи, - Мери-Джейн сняла с вешалки простое платье с этническими рисунками в африканском стиле. Она развернулась, и направилась к примерочным. Они с Фредди виделись редко, но в эти встречи они никогда не обсуждали его прошлый роман, сохраняя нейтралитет, обходя неприятную для них тему. М-Джейн хотела, чтобы Мери мучилась, думая, что в прошлом Фредди есть кто-то, кто не отпускает его до сих.

Мери-Джейн жила, как в сказке. Подруги только узнав, что она живет в огромной квартире с мужчиной, у которого за полгода появилась признательность в Англии, сплетничали за ее спиной. Но она оставалась спокойной, эти сплетницы просто ей завидовали. Ей не досталось такое счастье сразу, для этого ей пришлось терпеть ревнивый характер Антонио, его прошлое полное приключений и побед, и конечно же его творческую занятость. Она все терпела ради этой любви, и только она знала, какой ценой ей оно досталось. С Антонио она ощущала себя живой и любимой, он, будто звезды для нее зажигал каждый день, если не будет его любви, то и солнце больше для нее не взойдет, только это заставляло ее жить. Он был пылким страстным любовником, она – ненастная до наслаждений, каждую ночь замирая в его крепких объятьях, она чувствовала счастье. Диана твердила, что им надо пожениться, но М-Джейн не хотела торопить события, хоть они и крепко связаны для этого не нужна бумажка.

Она посмотрела на речку, как-то не заметно для них всех прошла юность полная событий, и приключений. Они выросли, стали совсем другими, ведь они цветы совсем другого времени, и они острее всех чувствовали это время, понимая, что все не открытые рубежи ждут их, что все открытые двери откроются для них однажды.


₪

Октябрь 1973.

Их сблизила болезнь Бетти. В середине октября, когда стало сыро, и повсюду была слякоть, шли непрекращающиеся дожди, и по утрам часто был туман, который рассеивался над землей, превращаясь в росу или иней. Прошла череда бесконечных дней. Отчаяние Грэга сошло на нет.   С каждым днем ей становилось лучше, через неделю она перестала бредить, сон стал здоровым, а через пару дней она уже вставала, хотя Грэг запрещал. К Хэллоуину Бетти зацвела. Болезнь пошла им обоим на пользу. Она поняла, что он любит ее и дорожит ей. Он поверил в силу своей и ее любви и власти над своим сердцем. Любовь дарит силы, она окрыляет, но так просто подпалить крылья и так легко упасть вниз. Но какой ценой? Болью и пустотой в сердце? 31 октября Бетти еще недостаточно хорошо себя чувствовала, но на бал она пошла. Она собиралась у себя в спальне, и тут зашел Грэг: «Возьми плащ» - он положил его на кушетку. Плащ был черный драповый, складки от талии и от локтей мягко спускались вниз. Юбка была полукругом, и она открывала спереди ноги, подол обшит тончайшим кружевом. Рукава были широким и пышными, и низ тоже был отделан кружевом.

Бетти надела черное элегантное платье со шлейфом, ткань подчеркивала каждый изгиб ее тела, оно открывало плечи, полспины и линию декольте. Как всегда на ней были черные босоножки на высоченной шпильке, и как обычно множество украшений. Бетти подвела глаза, накрасила губы, нанесла румяна, уложила волосы волнами, взяла маленькую сумочку и пошла к своей машине. Грэг уезжал от Джона. Бетти приехала в клуб где царила обстановка непринужденности и загадки, она надела маску и направилась в залу. Разносили вино и шампанское. К ней подошел мужчина в черном костюме, его лицо скрывала алая маска.

- Добрый вечер, мадмуазель, - он говорил по-английски с жутким акцентом.

- Вы француз?

- Да.

- Тогда говорите по-французски, ведь я знаю этот язык.

Они мило болтали, он рассказывал ей, что владелец плантацией роз во Франции, говорил о своей одинокой судьбе, она слышала его, раскрыв рот и затаив дыхание. В нем было что-то такое, что манило ее? Наверное, его очаровательная улыбка, но иногда ей казалось, что все ей это знакомо. Когда началась танцы, он повел ее танцевать. Его сильные руки лежали на ее талии, и она чувствовала его дыхание на щеке. Они не называли друг другу имен, не говорили, потому что завтра у них нет будущего. Есть только сегодня!

 Он повел ее через толпу, и она ощущала, он дрожит от возбуждения. Втолкнув в какую-то маленькую темную комнату, он прижал ее к стене. Она не вырывалась и полностью поддалась его воле. Он стал ласкать ее плечи, целовать щеки и губы, но маски никто из них не снимал. Лямки платья скользнули вниз вместе с его губами. Бетти признала свое поражение и корила себя за этот сладостный миг. Она стонала, смеялась, извиваясь как змея, упрекала за минутную слабость. Эти незабываемые минуты подарили ей нескончаемое наслаждение. Вот она настоящая формула любви и удовольствия. Он отошел от нее, и она стала поправлять лихорадочно свой внешний вид. Незнакомец ушел, оставив ее в темноте одну.

Бетти решила уйти до момента снятия масок, когда она уходила, то все освобождались от масок, и этот француз оказался Грэгом. В этот самый мгновение он узнал ее по плащу. Бетти охватил страх. Неужели узнал? Тогда все точка и что будет с ней, она погибнет, замерзнет как цветок зимой. Потом пришел ужас! Если он так повел, значит, он делает это постоянно. ОН ИЗМЕНЯЕТ ЕЙ! ОН ВРАЛ! Как он мог? Как давно это уже продолжается? Мысли роем кружились в голове, она уже не знала чему верить. Но и сама она хороша! Сама кинулась в объятья другого. Она боялась саму себя, она – неверна. Не может ей просто быть, и нельзя все сваливать на пережитую болезнь. Боже, как она могла предать его, но он тоже совершил предательство. Он первый переступил черту дозволенного. Она пришла домой, бросила платье в костер в камине и положила на стул нежно-бирюзовое шелковое платье и белые чулки.

Грэг узнал ее по плащу. Значит это, правда, правда, то, что о ней писали и о чем говорили все в округе. Он не мог смериться с мыслью, что его женщина принадлежала еще кому-то, и не просто другому мужчине, а почти всем заседателям богемы! Зря он тогда смерился со всеми этими сплетнями, не захотел верить. Какой он дурак! Когда он зашел в спальню увидел, что она спала, на спинке стула висело не то черное платье. Может, ему показалось? Он уснул в сомнениях.


₪

Через месяц оргий Дженнифер вернулась домой. Она переступила порог своего дома, вспоминая, как еще вчера он на коленях умолял ее вернуться.

- Милая, я не знаю, что на меня нашло, я не знаю, но в какой-то момент ты перестала меня волновать. Вернись ко мне, - просил Дилан, гладя ее спину.

- Я вернусь, только при одном условии. Я буду работать, я не хочу больше сидеть дома, - именно на таком условии она вернулась в дом, к мужу. Полли восприняла это как радостное событие. Мать и отец были рады за них. Поэтому приехав в Дж-Хаус, они только и говорили о ее браке. Как же она устала говорить о ее браке, семье, почему нельзя поговорить о проблемах в стране, об остальных членах их семьи. Зачем обсуждать, то в чем она сама постоянно сомневалась, ведь ее почти не отпускала мысль, что Дилан не ее половинка, что где-то рядом с ней существует, дышит человек, который дарован ей судьбой.

- Дженни, ты какая-то усталая, - заметил Джордж, - как Гарри, он еще не надумал жениться?

- Пап, он самодостаточный человек, и у него нет постоянной девушки, - Дженни отхлебнула чай.

- Вот он как, я в его годы был женат, - Джордж отложил газеты. Джулия посмотрела на мужа, он замолчал, а Дженни лишь улыбнулась и ушла в дом.

Ей больше нравилась мужская компания, это ей создавало какую-то загадочную ауру. Как-то ее давняя подруга Китти, высказала ей, что замужней женщине так не пристало себя вести. Но ей было все равно, пусть гадают, с кем из них у нее роман. Она по-прежнему ходила в пабы, где давали концерты ее друзья, и все также любила литературу. Дилан стал нежным и внимательным, но она ощущала, как он ревновал ее к этой компании. Ему не нравилось, что все свое свободное время Дженни посвящала новым друзьям, мужского пола. Когда они вдвоем приезжали в Гарден-Дейлиас, он замечал, что между Бетти и ее парнем что-то произошло, но они не показывали никому, что они на стадии расставания. Увидев Дженни с Брайаном Мейтсом, он устроил ей ревностную сцену дома.

- Он же бабник! – кричал он, - и его дружки такие же! Тебе, что мало, что один из них чуть не соблазнил твою сестру, и твой братец тоже хорош!

- Хватит! У меня достаточно мозгов, чтобы не стать одной из многих! – она была готова исцарапать ему лицо.

- Черт, Дженни, я люблю тебя! – он обнял ее, она поддалась ему.

- Я не из тех, кто изменяет кому-то назло, - прошептала она. Его горячие губы присоединились к ее губам, ищущие его.

- Прости меня я ревнивый дурак, - его ладони скользнули ей на талию, - Ты простишь меня?

- Да, если только ты меня поцелуешь, - она тихо засмеялась.

- Чертовка. Надеюсь, ты не будешь от меня сбегать? – спросил Дилан.

- Посмотрим, дорогой, - она утонула в его объятьях. С того дня, как она вернулась домой много, что изменилось в ее жизни. Она поняла, что ей не хватало до этого – уверенности, а теперь у нее она была, так она стала свободна от себя самой.


₪

Ноябрь 1973.

Как-то утром Антонио стоял у окна, дымя сигаретой, М-Джейн спала. Она была похожа на ангела. Он вспоминал сегодняшнюю ночь. Весь вечер они весело, болтали в его кабинете, все это напоминало на встречу старых друзей после долгой разлуки. Он спрашивал ее о его картинах, она не могла его критиковать, она слишком любила его, чтобы видеть изъяны. Потом он схватил ее за плечи, прижимая к себе и перекидывая через плечо. Он принес ее в спальню, мягко ложа на постель. Вся эта ночь напоминала безумие. Он вновь взглянул на нее, вспоминая ее слезы радости. Он не сдержал себя, не смог устоять пред искушением, сделать что-то новое для нее. Когда он попытался со своими прошлыми пассиями, то они либо просто его отталкивали и уходили рыдать в ванную комнату, считая, что он просто пользуется их телом, ради своих удовольствий, либо соглашались, прося все больше изощренных способов наслаждения. Но чаще всего он остался со своим неудовлетворенным желанием, сгорая от собственной страсти и отказа обладать чужим телом. С Мери-Джейн все было иначе.

- Что ты чувствуешь? – спросил он нежно, слушая ее быстрое дыханье.

- Я люблю тебя, - ответила она, позволяя увлечь ее на темную сторону страсти. Затем они лежали рядом разморенные и усталые. Потом Мери-Джейн разрыдалась.

- Что случилось? – он испугался, может, он сделал что-то не так.