- Дрянь, - прошипел Онор, - Ну, ничего я научу тебя быть правильной женой, ты еще будешь умолять меня заняться с тобой любовью, дорогая.

- Никогда, - крикнула она. Онор дал ей сильную пощечину.

Нэлл смогла дать волю слезам, она больше не могла выносить его насилие, его грубость, поэтому она вновь решила уехать в Лондон, но как только она собралась переступить порог дома, то к ней подлетела Эдит, со своими верзилами. Она посадила ее под арест, отрезав от внешнего мира. У Элеоноры начали сдавать нервы, она заболела, и слегла в постель, ей нужен был врач, но Онор никого к ней не впускал. Один из ее церберов все-таки сжалился, и решил позвонить ей домой, в Дюсаллье приехал Артур со своей внучкой Авророй, которая решила стать терапевтом. Нэлл нуждалась в серьезном лечение, и он забрал ее, не смотря на все упреки и угрозы Эдит и Онора. Только вдохнув лондонского воздуха, она почувствовала себя выздоравливающей. Виктора не было в Лондоне, но за то Диана с Артуром и Джейсоном смогли ее защитить. Джордж с Робертом настаивали на ее разводе, но ради Виктории, она хотела сохранить брак, зная, что Эдит отберет у нее дочь.

Ее жизнь рушилась, в вместе с ней и жизнь всех Хомсов. Это была первая трагедия в их огромной семье, первое поражение, и повод для насмешки с ирландской стороны.


₪

Виктор Хомс прилетел на Занзибар в начале сентября, до конца месяца он собирался пробыть здесь. Остров Занзибар был колоритен, люди разных рас и вер, красивые живописные месте, вся атмосфера отличалась от Лондона и тихой Англии, сельской жизни в Аллен-Холле. Остров поразил его в самое сердце сразу же и навсегда. Стоунтаун называли африканской Венецией, и прозвище вполне оправдывало себя. Первое время его интересовала история этих великолепных мест, почему здесь все такие разные, завал он себе вопрос, каждый раз, как видел смешанную пару, и детей с разными чертами различных народов. Остров столько раз переходил из одних рук в другие руки, что каждая смена хозяев отражалась на цвете кожи народа. Виктор влюбился в рассветы и закаты, в пение цикад, и воркование птах. Он часто ходил к океану, чтобы смотреть, как волны омывают берег, подышать свежим морским воздухом, ощущать, как соль остается на коже. Он понимал, почему его сестра так влюблена в это место, почему ей так спокойно здесь, не смотря, что он привез не утешительные новости из Англии. Они с Вильямом только смогли утешить его, пообещав, что непременно вскоре начнется белая полоса.

- Как Джастин? – Мария сузила глаза, - наверное, им хорошо вдвоем?

- Ты вырастила хорошего сына, - заметил Виктор, Мария покачивалась в кресло, - Джас – отличный парень.

- Я плохая мать, - он впервые услышал это от нее, Виктор даже не слышал этой фразы, когда узнал о гибели племянника, - просто ужасная мать, я посветила себя мужу, но не детям.

- Ты должна гордиться Кевином, он – герой, и погиб, как герой, - Виктор взял в ладони ее холодную руку, - мы все что-то потеряли за эти годы. Вера – Фредерика, Диана – сестру, Аманда – любовь и дочь, я двух друзей, Джейсон – Кат, а ты – сына.

- Наше время уходит, Виктор, - прошептала она, зачаровано смотря, как красное солнце скрывается за горизонтом, - мы уходим, вместе с ним.

- Да, ты права, пришло время молодых, нового времени, - Виктор отпустил руку сестры, он закрыл глаза, в голове пронеслась мысль, что ведь скоро и его век закончиться, и что тогда? Что будет с его миром, миром, который он построил для себя и Дианы?

Занзибар очаровал его сразу, и не только остров но и одна семья. Он познакомился с Боми Бульдасар как-то вечером, когда возвращался с берега океана домой. Кто-то спросил его время на английском, хотя он привык слышать разные языки здесь. Виктор увидел высокого темноволосого мужчину, одетого, как европеец.

- Уже восемь, - ответил он. Незнакомец заметил его «Rolex», понимая, что он не местный.

- Вы, из Англии? – спроси он. Виктор вгляделся в его лицо, похож на индуса, но не индус, или на араба, но говорит безупречно по-английски.

- Да, я из Лондона, - Виктор наблюдал за ним. Чуть старше Джорджа, на руке кольцо, - Виктор Хомс, - представился он.

- Боми Бульдасар. Вы у кого-то гостите? – Виктор заметил, что они идут в одном направлении.

- Да, у моей сестры – леди Трейндж, - они по-прежнему шли по одной и той же улице.

- Ах, мисс Мария, мы с женой давно дружим с ней и сэром Вильямом, она говорила, что у нее большая семья в Англии, - Виктор приподнял бровь, хотя несколько не удивлялся сестре.

- Нет, то что большая, просто у нас там много друзей. Мы все дружим с молодости. Мои сыновья женаты на дочерях моего друга, дочь еще одного моего друга работает с невестками, как-то так, - Виктор откашлялся, - сами мы с Марией из Ирландии, она говорила это? – Боми кивнул.

Виктор и Боми сдружились на том, что Мария жила на Занзибаре, а Лейла жила в Англии. Не смотря на большую разницу в возрасте, воспитание и культуру они стали не разлучными. Виктор прожил там месяц, часто бывая у четы Бульдасар. Нитта, эта маленькая тоненькая женщина, с темными сияющими волосами и искрящимися глазами, всегда добродушно принимала его у себя. Виктор изучал основы веры друга, смотрел на фотографии, и восхищался, что эта семья также крепка, как и его. Они говорили подолгу о детях и о политике, о простой жизни, и о будущем. Как-то Боми пожаловался на то, что сыну нельзя найти достойную невесту, Виктор покачал головой, и не долго думая, ответил:

- Я могу найти, - Боми негодующе взглянул на жену.

- Она нашей веры? – спросила Нитта, хотя сейчас можно было жениться на девушках из другого круга.

- Нет, она протестантка, и она англичанка, но они буду прекрасной парой. Она младше его на девять лет, - Виктор отпил чаю.

- Кто она? – Виктор как-то странно улыбнулся.

- Моя внучка, - прошептал он.

- У тебя их пять же, кто именно? – Боми покрутил кольцо на пальце.

- Это Бетти, но сейчас рано. Когда ей исполниться восемнадцать, мы их познакомим и женим. Бетти – бунтарка, ей нужен тот, кто поймет ее.

- О, Фаррух тот еще бунтарь, - вставила Нитта, - главное, чтобы это не стало их противоречием.

- Ты согласен, чтобы твоя внучка жила здесь? – спросил Боми.

- Ну, зачем же, Фаррух может приехать ко мне, нам нужны помощники. Сейчас нас во главе трое, я помогу ему с колледжем. О приданом Бетти можете не беспокоиться.

- Не плохая идея, я согласен. Так у сына будет достойная жизнь, и знатная невеста, - Виктор уже давно подумывал об этом, особенно тогда, когда увидел фотографию Фарруха, чувствую, что они созданы друг для друга. Они заключили негласное соглашение с Боми, Виктор был против таких методов, но на грустном примере Элеоноры он решил, что иногда нужно вмешиваться в жизнь своих детей и внуков, - ты же терпишь вмешательства, - заметил Боми, после того, как обдумал их негласное соглашение.

- Не терплю, но пример моей дочери, дал мне призадуматься, ведь же я мог не позволить ей выйти замуж за этого ублюдка, но не сделал и теперь она страдает, - Виктор еще раз посмотрел на фотографию Фарруха, - но Бетти это ветер, ее нельзя приручить, ей всего лишь три, а это видно всем.

- Не боишься, что этот ветер сломает судьбу моего сына? – в голосе Боми слышалась настороженность.

- Нет, не боюсь, - Виктор устремил взгляд, на Боми и Нитту, - Они связаны, я это чувствую, крепче, чем мы с тобой думаем, Боми.


₪

Май 1959.

Вера захворала совсем неожиданно для  Елены. Елену совсем поглотила работа, она все больше и больше времени проводила в галереи, наслаждаясь своей работой. Она ничего не замечала вокруг себя. Не видела, как ее муж страдает от недостатка внимания, как ее муж смотрит на девушек, готовых отвечать его порывам, не видела, как Анна сблизилась с Бетти и М-Джейн, и не заметила, как заболела ее мать. Первым изменения в Вере заметил Том, он видел, как ей тяжело стало подниматься, цвет кожи стал отдавать желтизной, и есть она стала, как птичка. Вера ссылалась все на возраст и усталость, и поэтому Том несильно беспокоился. Он забеспокоился, когда в одно из утр она не смогла встать с постели. Ее комнату заливал мягкий солнечный свет, лучики игриво проникали сквозь шторы, щекоча ей лицо, но Вера будто бы этого не замечала.

- Вера, - прошептал кто-то, - посмотри на меня. - Она открыла глаза, но сразу же закрыла их, - Вера… - солнце било в глаза, она слышала знакомую речь, знакомый любимый голос. Его голос. Ее Фредерика. - Вера? – она открыла глаза. Когда они были вдвоем они говорили только по-русски, это был их язык, принадлежавшие слова только им.

- Федор? – она дернулась, чтобы полнее ощутить его, но не ничего не чувствовала, - Федор… - сорвалась с ее губ мольба, - где ты? Я так мало любила тебя, я…

- Я все простил, - прошептал голос, - все простил. Я не хотел умирать, я хотел любить тебя, - она прищурила глаза, в свете солнце Вера видела лицо Фредерика.

- Иди ко мне, - услышала она, замеряя, -  я столько лет без тебя, - я не сказал, что ты была моей страстью, а работа всего лишь работой. Вера…

- Я иду, к тебе, - выдавила она. Она замерла с блаженной улыбкой на лице.

Дочь замужем за прекрасным человек, у нее прекрасная внучка, была любимая работа, и самое главное – он, человек, к которому она стремилась всю жизнь. Порой своей любовью, ревностью и подозрительностью она душила его, но Вера знала, все, что она делала, это было все во благо их чувств. Она сознательно скрывала свою болезнь, зная, что у нее рак, она устала жить одна, ее высушенное горечами сердце давно стремилось к Фредерику. И теперь она оказалась в его теплых объятьях, зная, что вечность станет их  последним пристанищем.

Том вышел всего лишь на пятнадцать минут, чтобы позвонить Елене и Джейсону. Когда он вернулся, он увидел замершую Веру в расслабленной позе, с широкой улыбкой на лице, и плотно закрытыми глазами, словно она увидела кого-то или услышала знакомый голос. Ей было всего лишь пятьдесят семь лет, это еще больше напоминало, что их время уходит.

Веру похоронили рядом с Фредериком, теперь вечность стала их колыбелью. После его смерти она чувствовала чувство вины за свои мысли, за то, что хотела развестись с ним, за то, что ненавидела его, ненавидела его работу, ревновала ее к нему. Она так и не смогла отпустить себя, не смогла, хоть и пыталась жить без него, старалась устроить жизнь Елене, и чуть не задушила ее своей заботой и любовью. Теперь Веры не стало. Только тогда Елена очнулась, она решила, что нужно научить Анну говорить по-русски, а также и Бетти, ее подружку. Она поняла, что жизнь слишком быстротечна, чтобы все время думать о чем-то об одном. В память о матери она должна сохранить частичку русской души в себе, и своей дочери, которая стала наполовину англичанкой по воле судьбы.


₪

Июль – октябрь 1959.

Новости с Занзибара пришли скверные, сначала позвонил Вильям, а потом уже Боми. Диана настояла на том, чтобы Виктор уехал на остров в Индийском океане, повидать свою сестру, надеясь, что ей станет лучше. После смерти Веры Виктору стало немного страшно, ее неожиданная смерть лишний раз напоминало ему, что их время уходили. Диана осталась в Лондоне, Элеонора снова металась между Гавром и Лондоном, поэтому она посчитала, нужно будет оказывать поддержку дочери. Джордж тоже по долгу своей службы тоже часто стал бывать заграницей, у Роберта появилось больше обязанностей в компании, и конечно же, его присутствие в Лондоне было просто не обходимо.

Виктор снова оказался на Занзибаре, в начале его прибывая у него была надежда, что одна из местных лихорадок отступит, но позже стало ясно что, надежды нет. Они с Вильямом стали уговаривать ее вернуться в Лондон, возможно лондонский воздух спас бы ее. Вильям попросил отставку, решив, что больше не вернется на государственную службу. Мария вернулась в Лондон в июле, когда лето было в разгаре. Любимый город цвел, повсюду пестрели различные краски, а воздух напоминал о старых ощущениях, связанных с молодостью. Копоть после бомбежек сошла, и Лондон стал приобретать новые очертания, скидывая с себя груз прошлых тягостных воспоминаний. Любимый город должен был ее вылечить, поначалу ей стало лучше, и Артур и Джейсон стали верить, что их подруга юности окончательно выздоровеет. Но в один день все изменилось, Марии вновь стало хуже. За две недели она сгорела, как тоненький листок в сильном костре.

В августе 1959 года умерла Мария. Теперь больше незачем было Виктору приезжать на Занзибар, так он расстался с этим место, забирая Вильяма с собой, еще не зная, что его друзья убегут от насилия и ужаса революции в Англию. Они обещали звонить друг другу и не терять связи, потому что их дети связаны. Фаррух и Бетти, они связали их не предполагая, что когда-нибудь они будут вместе без чьей-то либо помощи, эта будет самая красивая и самая грустная, волнующая и удивительная, о которой будут мечтать все, и которую будут ненавидеть – их любовь.