Осень 1981.

Как на плодородной почве восходили новые цветы, так и в их жизнь была наполнена ароматами цветов и счастья, но и горечи и боли. Пришла осень. Ничего не менялось. Лишь только природа меняла зеленый наряд на пестрый, стали чаще лить дожди, но их дела шли все также, и ничего особенно не происходило. Была все также работа, гастроли, перелеты, интервью, конференции.

 Все менялось в их семье, и в этот праздник, что устраивал Виктор в Аллен-Холле, была вся его семья. Он смотрел на них и мечтал, что в этот вечер они все померяться. Но похоже менять было что-то поздно. Они были слишком далеки друг от друга, только на террасе  он заметил великолепную четверку, они все потягивали шерри, даже Флора, и о чем-то болтали. Гарри много хмурился и много жестикулировал, постоянно указывая на кого-то. Дженни теребила складки баски малинного корсета и приглаживая юбку. Флора грустно смотрела на всех, из них четверых она была самой скромной, платье скрывавшие почти все, что можно. Бетти выглядела шикарно, как и всегда, она умела выделиться в безликой толпе, она что-то говорила, и Гарри ее поддерживал, потом она ушла, оставив их втроем. Виктор следил за ней взглядом. Она подошла к Марку.

- Давай нападай на меня, - устало произнес он, - ты же лучше всех знаешь жизнь, хотя что ты видела, тебе всего-то чуть больше двадцать пяти.

- Ты рушишь ее жизнь, только она отличается от меня, тем, что не может сказать тебе «нет», - у нее колыхались крупные сережки с бриллиантами, когда она пылко говорила. Марк хотел ей залепить пощечину, только перед ним уже стояла не девочка-подросток, а взрослая сексуальная самодостаточная женщина, которая умела отстаивать, то что принадлежит ей.

- Ты не права! – он резко повернулся к ней.

- Права! – отрезала она.

Она ушла, оставив его одного. Флора с того лета изменилась, хотя Бетти не могла найти способа помочь ей стать сильней. Она всю жизнь боролась за свое, другим все и так доставалась, а она вечно что-то кому-то доказывала. Гарри тоже не привык соглашаться с действительностью, его изменила Холли, именно благодаря ей он научился бороться, ведь что-то ему же помешало начат борьбу за Офелию. Все, что он смог сказать на ее «Я тебя люблю», «мне очень жаль». Он мог ее уговорить остаться с ним, но не стал этого делать. Дженни довольствовалась тем, что было, но она пыталась удержать, то что досталось ей, не отдавая это никому. Вот только Флора не могла стать такой же.

- Иногда стоит потерять все, чтобы найти другое, - начал Гарри, Флора посмотрела на него, - Рискуй, иначе не будет ничего.

«Можно подумать, что мы только и говорим о любви, но это не так. На первый взгляд моя история, просто очередная, неудавшаяся любовная история, где все пытаются понять кто прав, а кто виноват. Любовь настоящая дается один раз, только можем ли мы ее увидеть. Мы можем, любит бесконечно, и жить в сердцах других вечно, но это выражается не только о любви к женщине или мужчине, которых любят всю жизнь, но вере в себя, о том, что мы не имеем право усомниться в выборе судьбе, и все ее подарки должны принимать с гордо поднятой головой», - думала Флора над словами всех, она поняла все, что ей пытались сказать. Она потеряла Ричарда и приобрела себя, новую себя, а идеальная жизнь это просто миф. Если ты любишь, то теряешь почти все, так было принято в их семье. Любовь это боль, но и радость. Любовь это мука, но и счастье. Просто не пришло ее время, все еще будет. Ведь их любовь сильней всего, сильней злобы и зависти, сильней этих богачей, сильнее смерти. Она мечтала о будущем, которого возможно никогда не будет, но все же … Но все же мечтание это сила…


₪

Через три дня Контрасты уезжали на гастроли по Европе. Фредди не мог смериться долго с тем, что Бетти нечего ему заранее не сказала, она предпочла смолчать, считая, что так будет лучше для них обоих. Конечно, ему не нравился тот факт, что ехала одна без него, ревность порой сжигала его.

Бетти собирала чемоданы, Фредди сидел в кресле и потягивал виски, смотря за ней. Ей казалось, что от его ищущего и настороженного взгляда не укрыться совсем. Но, не смотря на все, она предпочла ехать без него, так она привыкла, так было лучше, со свадьбы они совсем не расставались, и Бетти уже подустав от его навязчивой ревности, решила, что разлука им не помешает.

- В чем дело, Фредди? – спросила она.

- Ты всегда все делаешь по-своему? – это было больше утверждение, нежели чем вопрос.

- Почти всегда! – ответила она, словно смеясь над ним.

- Ты меня никогда не слушаешь, всегда все делаешь по-своему. Ты даже эту чертову обложку выбрала ту, что хотела, зная что, это выведет меня из себя, а то, что ты дела на этом концерте, вообще выходит за все рамки приличия.

- Ты опять за старую песню, - бесцветно сказала она.

- Причем здесь это. Откуда я знаю, чем ты там будешь заниматься…

- Я работаю, а не ищу способ как бы мне и с кем бы мне перепехнуться, - это было сказано грубо, чего Бетти очень редко себе позволяла.

- Знаю я, что на гастролях делают!

- Мне всего мало лет, я хочу работать пока, у меня есть желание, молодость, и в этом ты мне не указ.

- Вот ты как! – он подошел к ней, - как же я? или в твоей жизни я на втором месте? – он рывком притянул ее к себе.

- Нет, и ты это знаешь, - интонации в ее голосе изменились: стали мягче и нежнее,  она стала пальцами описывать окружность его лица. Потом увидев, что гнев в его глазах улетучился, она встала на цыпочки и поцеловала его в губы. Его теплые ладони, оказались у нее на бедре, приподнимая ее юбку. Фредди подхватил ее на руки и опустил на не расправленную постель. Через несколько долгих томительных минут, когда они смогли удовлетворить свою потребность друг в друге, Фредди сел на край постели.

- Звони постоянно, - проронил словно, проигравший, - Почему после каждого нашего спора, после каждой нашей ссоры я чувствую себя проигравшим?

- Я не знаю, милый, просто так всегда происходит.

- У тебя, когда самолет?

- Уже пора идти, - Бетти оделась, - До скорых встреч!


₪

Он рос без любви и ласки, прожив восемнадцать лет на этой земле, он наконец-то узнал кто его родители. Все свое детство Джозеф Алан Питерсон провел в приюте с монахинями, его много раз хотели усыновить, но как каждый раз замечали его упрямый характер, отказывались от него. Но ему нравилось быть нужным, заботится о других. Младшие мальчишки искали его поддержки, старшие не считали его задирой. Интеллектуал, перечитавший все доступные ему книги. Сестры постоянно спрашивали себя: но как можно было отказаться от такого ребенка?

У него не было детства этих богатых, хотя все что происходило в его жизни, он считал всегда правильным, и то, что он не оказался в этой семье, вечно раздираемой пороками, было хорошим знаком. Он никогда не делал ничего плохого, никого не обижал, но ему не хватало семьи, того кто бы подбадривал его, направлял. Он рос, и все удивлялись его смышлености, только один раз он услышал, что его родители кто-то из богатых, но его тогда это мало заботило. Он остро ощущал порой одиночество, иногда он злился на жизнь за то, что она с ним так обошлась.

Потом ему исполнилось восемнадцать, и он решил, что просто обязан стать врачом. Он уходил от сестер-монахинь с легким сердцем, еще не зная, что там сделает открытие для себя, самое большое открытие в своей жизни. На стенде в колледже он увидел портрет Виктора Хомса, и понял, что они схожи внешне, его часто сравнивали с Гарри Хомсом, который был блестящим выпускником колледжа. Он пришел снова в приют, пришел искать правду, найти у них хоть какой-то ответ на свой не простой вопрос – кто он? Сестра Роберта печально посмотрела на него, она достала конверт, пожелтевший за годы, он заметил дату, стоявшую на конверте – «12 октября 1968», ему тогда было всего лишь пять лет. Джозеф открыл конверт.


Джозеф,

Я пишу тебе из тюрьмы, туда куда засадил меня твой отец. Все эти годы у тебя была семья, но ты ей не был нужен. Твоя мать, бессердечная дрянь, изменяла твоему отцу со всеми: со мной, с художником, и другими. Она  думала, что отец ее ребенка Ришар Полански, но только недавно я узнал, Ришар Полански не может иметь детей. Он бы никогда не признался в этом твоей матери, но подвыпив он выложил мне все, и теперь я знаю правду, Роберт Хомс твой отец. Флер Хомс поверила глупой сказке, что у тебя порок сердца, она отказалась от тебя, и ни разу за это время не узнала, что с тобой, и где твоя могила. Эта шлюха из высшего света, ничего не сказала твоему отцу, просто не посмела, он даже не знал, что она была беременна. Она хотя бы умудрилась дать тебе одно из имен твоего деда – Виктора Хомса.

 Теперь ты знаешь все, пока я мог, я помогал тебе, но сейчас Роберт Хомс и его помощник Боми Бульдасар засадили меня в тюрьму. Все эти годы я старался оберегать тебя, и уничтожить твою семью. Когда ты прочитаешь это письмо, я покончу с собой, не хочу, чтобы Роберт Хомс смотрел на мои унижения, но он все равно когда-нибудь упадет. Я обеспечил твою жизнь всем, у тебя есть счет в банке на твое имя, ты можешь оплатить свою учебу, купить квартиру. Помни, что у твоей так называемой семьи нет сердца.

Арман МакОлла.


Джозеф открыл другой тугой конверт, находя там неопровержимые доказательства того, что он Джозеф Алан Хомс. Он смял листок, и не попрощавшись, вышел на улицу. Джозеф поймал такси, он решился ехать в Гарден-Дейлиас. Стоя перед домом, он сжал письмо Армана МакОллы, он не решался зайти в дом, посмотреть в глаза всей его семье. Он развернулся и пошел прочь. В своем одиночестве он был не один, его сестра тоже не общалась с родителями, но вышла замуж за сына этого Бульдасары, который погубил Армана МакОллу. Джозеф поднял глаза к небу, все было слишком запутанным, все сплелось в непонятные кружева, узор, которых он не мог разглядеть.




[1] Поместье герцогов Мальборо