Все стремительные перемены, которые произошли в ее жизни, Даша таковыми не считала. Да, знакомство со Стасом было неожиданным и быстрым. Да, Ася Георгиевна об их встречах узнала случайно – это была досадная оплошность охранника, который был сначала уволен, а потом принят опять на работу, да еще с устной благодарностью от хозяина.

– Если бы не ты, я, наверное, никогда бы не развелся и никогда бы не решился жениться еще раз, – сказал ему Станислав Сергеевич.

Да, быстро и почти безболезненно для всех прошел раздел имущества в семье Вороновых. Без лишних приключений Стас и Даша въехали в огромную квартиру. Но для московских темпов, которые Даша теперь ощущала очень хорошо, это не было стремительностью, это было «быстро, без проволочек». В это непростое время Стас вел себя так, как будто он руководит военной операцией. Помимо того, что он успевал заехать к себе в банк и решить там множество каждодневных проблем, он встречался с нотариусом и адвокатом для обсуждения раздела имущества и написания нового завещания – Стас был человеком передовым, а деньги ему достались не «просто так». Потом следовала встреча с прорабом – отделку квартиры он взял на себя, не доверяя Даше такие вопросы, потом они встречались с человеком, который организовывал им свадебную поездку. Даша, которая в эти дни оказалась не у дел, внимательно наблюдала за Стасом и почему-то решила, что любит он ее недостаточно, именно поэтому уделяет столько времени чему угодно, только не ей. На самом же деле Станислав Сергеевич в Дашу влюбился и даже знал почему. Она, на его взгляд, была очень сексуальная. Объяснить себе, в чем это заключалось, он толком не мог. Но в том, что за этим спокойствием, за этими неспешными движениями, за этой плавной, чуть враскачку походкой таился темперамент, Стас был уверен. А познакомившись с Дашей поближе, понял, что не ошибся. «Слушай, ну, насколько она сексуальная – это еще вопрос. Но даже если и так, мало ли на свете сексуальных. Что же, жениться на них всех надо?» – спросил его как-то приятель. «Не хочешь – не женись, а я хочу». Станислав Воронов был слегка самодуром. Силки, расставленные московскими красавицами, он лихо обходил стороной, только посмеиваясь над почти героическими усилиями молодых и не очень дам, пытающихся увести его из семьи и женить на себе. Даше же было достаточно вышить полсотни салфеток и поставить на место Асю, сказав, что она думает про хамство богатых. К тому же у Даши были красивые ноги, невысокая, но тяжелая грудь, тонкая талия и безумной красоты руки.

– И как только такими руками можно что-то делать? – спросил как-то Стас, когда они отдыхали в абсолютно разгромленной постели.

Последующие несколько лет прошли относительно спокойно. Муж сумел уговорить Дашу придерживаться определенных, как ему казалось, важных правил общежития. Она никогда не вмешивалась в его дела и не приставала к нему с вопросами, когда он, подобно вепрю, проносился по их огромной квартире к себе в кабинет и там запирался на сутки. Даша знала, что дело в компаньоне Дудкине, который опять сглупил, недоглядел, дал маху и прочее. Наблюдая за мужем в эти минуты, она думала о том, что давно пора от Дудкина избавиться, но проблема в том, что договор партнерства составлен так хитро, что без ощутимых потерь этого дурака из игры не вывести. Даша никогда ничего без согласия мужа не покупала в дом. Однажды на почве покупки комода чуть не случился небольшой скандал. Придя вечером, Стас обнаружил в доме красивый старинный предмет. Вещь была не только дорогой, но и оригинальной. Другой бы задался вопросом, как молодая провинциалка, ничего не понимающая в мебели эпохи Реставрации, могла выбрать такую вещь. Но Стас расценил эту самодеятельность как покушение на его авторитет. «Ася № 2», – подумал он, вспомнив, как предыдущая жена заполонила весь дом вещами, которые ему не нравились, и заставила его там себя чувствовать как в гостинице.

– Верни в магазин. Он нам не подходит, – скомандовал Стас.

– Не верну, – твердо ответила Даша.

Выбор у Стаса был невелик – наказать жену недельным молчанием, как обычно он проделывал с Асей, или уступить ей. Он задумался, притворяясь, что не может найти что-то в портфеле.

– Я его не верну, – повторила Даша, – я его перевезу к себе в магазин. Магазин был подарен Стасом к свадьбе.

Так дипломатичная Даша в зародыше придушила первую семейную ссору и поняла, что в ее жизни появилась проблема. Проблема была серьезной – наличие личного Дашиного жизненного пространства в их семье не подразумевалось. А в остальном, прекрасная маркиза…

Даша родила двоих детей, и пока те росли, болели, учились ходить, говорить и требовать красивые и дорогие вещи, ей было не до независимости. Но как только двенадцатилетняя дочь и одиннадцатилетний сын по настоянию отца уехали учиться в Лондон, у Даши появилась масса свободного времени. Немного погрустив и поскучав, она решила с новыми силами взяться за свой магазин. Магазин нельзя сказать, чтобы процветал, но доход приносил. Когда же Даша решила поближе ознакомиться с бухгалтерскими документами, то выяснилось, что коммерческий директор теперь держит ответ только перед Станиславом Сергеевичем.

– Нет, нет, конечно, я вам все покажу, – пролепетала приятная Зоя Григорьевна, которую Воронов пригласил на эту должность, пока Даша занималась детьми, – но боюсь, что все действия надо будет согласовывать со Станиславом Сергеевичем.

Обескураженная Даша для вида рассеянно посмотрела толстые папки, заглянула в торговый зал, посмотрела рекламу новой коллекции. И уехала домой. К слову сказать, их семья успела переехать из квартиры в центре Москвы в большой дом на перспективном Новорижском шоссе. Дом выбирал Станислав Сергеевич.

Даша и Стас уже прошли все стадии семейной жизни. Сначала они не могли оторваться друг от друга, потом немного успокоились, начали злиться и раздражаться друг на друга, поскольку никакие няни не спасали от капризных и беспокойных ребятишек, потом Стас завел ничего не значащую любовную связь, о которой узнала Даша. Располневшая и усталая жена не стала закатывать истерику, не стала рисковать и уезжать надолго из дома, она просто срочно села на «драконовскую» диету и перестала показываться мужу на глаза. Через две недели Станислав Сергеевич, обеспокоенный таким невниманием со стороны супруги, сам стал искать с ней встреч. Сами понимаете, любовница любовницей, а порядок в доме должен быть! Даша встречала мужа с чалмой на голове – голова болит, в широких халатах – прости, только что легла отдохнуть, или при свете слабой настольной лампы – вышивала, глаза устали. Когда же наконец Станислав Сергеевич увидел свою жену в нормальной одежде, с прической и при свете дня, он подумал, что «сегодня, конечно, встречу с Леночкой отменять не буду, но вообще-то эту историю надо заканчивать».

Но самое главное, что за годы совместной жизни Даша поняла, что ее муж Стас относится к числу тихих деликатных тиранов. И смириться он может с чем угодно, но только не с ее своеволием. Под это понятие, по его разумению, подходило все, начиная от выбора прически и заканчивая выбором марки автомобиля. В первые годы совместной жизни Даша, взяв себя в руки, тихо изучала повадки мужа в надежде найти верный способ противостоять его давлению. Однако самым действенным способом оказалось полное непротивление подчас дурацким требованиям мужа. В этом случае в доме был покой, дети не нервничали, а муж излучал довольство. В прошлой семье, где бывшая жена Ася была тираном доминирующим и весьма скандальным, Воронов мастерски научился держать удар. Женившись на Даше, он вдруг с удивлением обнаружил, что быть тираном приятно. Принимая невозмутимость и сдержанность за безволие и аморфность, Стас порой пробовал ее на «прочность». На первый взгляд казалось, что Даша уже полностью подчинилась мужу, что ее «я» было сведено к нулю, и вдруг случайное замечание или взгляд, жест – и мужу становилось ясно, что Даша – единица самостоятельная, по большому счету, не подчиняющаяся никому. Этакая неуловимость и отсутствие зримых, реальных причин для недовольства привели к тому, что Стас все время выступал в роли охотника за «душой» своей жены. Пока в доме были дети, это не так бросалось в глаза, во всяком случае, Даше было не до этого, но после их отъезда необходимость все время «обороняться» привела к тому, что она стала серьезно подумывать о разводе. Примеры, которые были перед глазами, подсказали Даше, что рублевская жена должна быть в первую очередь стратегом. И план отступления должен быть тщательно проработан, а отход совершаться на заранее подготовленные позиции.

Поэтому через какое-то время Даша снова приехала в свой магазин, потребовала опять у Зои Григорьевны документы и изучала их в течение недели. С таким же рвением и усердием она проштудировала устав, документы о регистрации и налоговую отчетность. Из всего этого она вынесла, что деньги, которые ее муж потратил на покупку бизнеса, она ему фактически отдала. Даша даже сделала ксерокопию платежки, согласно которой в банк Стаса возвращалась сумма, выделенная им когда-то на ее магазин. Это обстоятельство ее обрадовало, но еще больше обнадежило то, что мужу принадлежало только двадцать процентов, остальные восемьдесят были ее. Это означало, что никто ей не запретит продать свою долю третьей стороне. Тем более как ни искала она в уставных документах пункт о необходимости согласования действий партнеров в случае продажи долей, не нашла. Была ли это невнимательность, или мужу Даши, равно как и его юристам, и в голову не приходило, что когда-нибудь этот пункт может на что-то повлиять. Так или иначе, сейчас Даша могла спокойно продать свою часть кому заблагорассудится.

В какую сторону бежать от мужа, ей подсказала приятельница, которая вышла замуж счастливо во всех отношениях. Их встреча произошла в Жуковке, на веранде всем известного очень гламурного кафе. За неполные два часа они перемыли кости всем знакомым, удивили друга друга кольцами, пожаловались на крайнюю занятость и высокие заработки мужей и, довольные друг другом, стали прощаться.

– А как отсюда выбраться? – Даша глянула в сторону дороги. Дорога была забита, а разворот перегородила машина ДПС.

– Ждут руководство, – со знанием дела заявила подруга. – Значит, так, ты давай поезжай дальше, в сторону области, проедешь еще километров шесть, увидишь будочку такую белую, там тоже полицейские стоят, за ней сразу повернешь направо, увидишь ресторан «Вихрь». Кстати, очень модное место, и кормят отлично… – В этом месте подруга отвлеклась, прикурила длинную сигаретку. – Так вот, там на стоянке развернешься и поедешь уже в сторону Москвы.

Они расцеловались и разъехались. Совет был типично женский – чтобы быстрей доехать домой, надо было удлинить путь еще километров на семь. Впрочем, ни тогда, ни много позже она на подругу не сердилась, более того, была ей благодарна за то, что та подсказала ей верный путь.

«Белую будочку», на женском языке – пост ДПС, она увидела не очень скоро. Хвост из машин тянулся еле-еле, зато, повернув к упомянутому подругой ресторану «Вихрь», она увидела широкую, абсолютно ровную дорогу. Где-то в конце дороги виднелся блестящий церковный купол, по кромкам полей стояли домики, где-то на самых задворках этой великолепной декорации угадывались лес и река. Нет, видны они не были, но иначе и быть не могло. Она задумалась только на секунду, а потом нажала на газ и вместо положенного разворота помчалась по этой дороге. Мимо нее пронеслись старый амбар, водокачка, допотопные зеленые ворота и какой-то указатель. Что на нем было написано, она не прочла. Как можно обращать внимание на буквы, когда кругом такая красота. Дорога привела к небольшой площади с уютными домиками, небольшим магазином типа сельпо, резной церковной ограде и кучке мужиков. Мужики, толпящиеся у дверей сельпо, всегда имеют один и тот же вид – немного нахальный, немного воинственный и всегда выражающий готовность поговорить.

– Скажите, а где я нахожусь? – она высунулась из машины.

Мужики переглянулись, вперед выступил самый молодой:

– Двенадцать километров от Москвы по Рублево-Успенскому шоссе, населенный пункт, известный с одна тысяча пятьсот какого-то года тем, что…

Она слушала местного балагура и оглядывалась вокруг. Это была сказка, но не с высокими уродливыми заборами, нелепыми домами-склепами, надутыми охранниками, шлагбаумами и метрами колючей проволоки. Это была обычная сельская сказка, с избушками, аккуратными огородами, невысокими заборами, потупившимися от застенчивости подсолнухами. Рядом с покосившимися, но при этом аккуратно выкрашенными домиками стояли современные богатые дома, заборы рядом с ними были «человеческими», то есть такими, что и житель, и прохожий могли увидеть все, что так интересует человека. Похоже было, что прятать в этом месте себя, свой огород и сад считалось неприличным. От площади разбегались улочки, и по каждой хотелось пройти. На одной стоял темный дом под медной крышей, из сада раздавались звуки гитары. Другая начиналась широко и вольготно, но где-то посередине дороги, прямо на ее проезжей части раскорячилась старая сосна, которую все послушно объезжали.