- Я очень привязана к Алечке, - понизив голос, поведала старушенция. - Хорошая девочка, очень добрая. Я так рада, что ей встретился ваш сын. Они прекрасная пара, вы не находите?

   Наталья Дмитриевна сглотнула, встретившись с ней взглядом, и торопливо закивала:

   - Да-да.

   - Вот и я говорю. Прекрасная девочка. Моя единственная внучка. Отрада для моих глаз. У меня ведь кроме нее да этого барахла, - мы все с опаской уставились на музейные экспонаты, расставленные по полкам, - нет ничего.

   - Бабушка, - с любовью и мягким укором протянула я и погладила старушку по руке. - Ну что ты!

   Она смахнула несуществующую слезинку.

   - Вот умру скоро, и все ей оставлю. Хоть что-то меня в этой жизни радовало.

   Эти ее слова, в общем-то, и решили исход дела. Герлингеры-старшие обалдело переглянулись, закашлялись и торопливо засобирались домой, напоследок кинув взгляд на сонм дорогих вещей и безделушек. Наталья Дмитриевна - со страху, наверное, - меня в щеку чмокнула и выскочила за двери как ошпаренные. Рома поплелся следом.

   - Подождешь меня в машине, милый? - воркующим голосом попросила его. - Я только бабушке помогу.

   - Да-да, Аль. Ты это...не спеши.

   Закрыв за гостями дверь, я издала торжествующий клич и захлопала в ладоши.

   - Ну вы и горазды, бабушка!

   - Я еще и не так умею. Бусы мне верни.

   - Держите-держите. Все. Я ваша должница.

   - Уж об этом я не забуду, - хмыкнула она и властным жестом указала на дверь. - Выметайся. Завтра приедешь.

   - А стол?

   - Завтра. Я устала. Все завтра.

   Негласное добро было получено, и дело оставалось лишь за Романом.

   Глава 59

Люблю ли я тебя?

Я люблю, люблю, несмотря ни на что и благодаря всему, любил,

люблю и буду любить, будешь ли ты груба со мной или ласкова, моя или чужая.

Все равно люблю.

Владимир Маяковский

   При всей доверчивости и любви Романа ко мне, я не могу сказать, что все складывалось гладко и просто. Это оказалось сложнее, чем я думала. Может быть, имей я дело с одним Ромкой, который уже по уши в меня влюбился и чуть ли на руках не носил, наша свадьба состоялась бы быстрее. Возможно, не мешайся под ногами Антон и мать Герлингера, мне не пришлось бы разгребать столько проблем. Вполне вероятно, имей я чуть больше наличных, тычки и молчаливые ссоры с Натальей Дмитриевной уменьшились бы в несколько раз.

   Но как бы то ни было, а выше перечисленного я не имела или имела с лихвой.

   Антон никуда не делся, и он...смущал меня. У нас были странные и непонятные отношения, согласна, но они были. Существовала определенная привязка в виде общего неофициального прошлого, о котором не знали другие, к тому же никто не отменял общие интересы, которые худо-бедно у нас с Тошей находились всегда.

   Он встал на ноги. Или начал вставать, но суть от этого не менялась. Я не сомневалась в Антоне, у него имелась голова на плечах, а также начальный капитал, доставшийся от благодарной и довольной Илоны, и отсутствие каких-либо моральных преград. Он подкупал, мухлевал и не щадил конкурентов, жестко обращался с рабочими и персоналом, которого в его клинике на первых порах насчитывалось около десятка. Он был хозяином, чувствовал себя хозяином, и ему определенно нравилось это ощущение. И нравилось то, чем он занимается. Исчезли внутренние противоречия, терзания и какая-то стыдливость, теперь Антон ходил с гордо поднятой головой, уверенно глядя по сторонам и пользуясь привилегиями, которые давала власть. Он стал увереннее и привлекательнее. Без сомнения.

   Он был моей проблемой. Проблемой, которая следовала за мной по пятам, следила за мной, и тем не менее я не хотела от нее отказываться. Антон стал моим воздухом, не самым лучшим, но на безрыбье, как говорится... Мне и с ним приходилось сдерживаться, но все-таки не так сильно, как дома с Ромой. Как оказалось, жить под одной крышей с идеальностью и быть этой самой чертовой идеальностью - весьма выматывающее занятие. Каждый твой жест, взгляд, слово...да господи, банальные бытовые мелочи становились проверкой на прочность. Рома был таким хорошим, таким...прямо весь из себя правильным, что становилось тошно. И на его фоне нервный, отнюдь не идеальный Антон казался раем. С ним я расслаблялась и восстанавливала душевное равновесие.

   Антон это чувствовал. Знал, что в какой-то степени я в нем нуждаюсь, и без зазрения совести этим пользовался.

   Мужчина постоянно мне звонил. Как бы просто так, в перерыве между важными встречами и часами сна, но на деле он хвастался и пытался меня контролировать. Первое смешило. Он с такой патетикой рассказывал, как строится здание для элитной частной ветклиники, замалчивая, что стройку оплачивает Илона, он спешил поведать, сколько денег заработал и что купил.

   Второе неимоверно злило. Он почти в подробностях рассказывал о своей девушке, расписывая ее мыслимые и немыслимые достоинства. Про девушку он говорил, чтобы я взревновала. А я смеялась и желала ему удачи. Антон выходил из себя и сам начинал ревновать меня.

   Где ты была? С кем ты была? Куда собираешься завтра? Почему я не мог до тебя дозвониться? Его вопросы сыпались на меня как из рога изобилия, при этом Антон выжидал и не спешил появляться в моей жизни. Все наше общение сводилось к телефонным разговорам. И конечно, Антон не мог пропустить момент, когда я перебралась к Ромке.

   - Твой звонил, - такими словами встретила меня Элеонора Авраамовна, когда я приехала за второй партией вещей.

   - Мой кто?

   - Танцор.

   - Чего хотел?

   - Тебя хотел.

   - А поподробней?

   - Александра, в моем возрасте неприлично спрашивать про анатомические подробности. Пожалей старушку - не заставляй ее завидовать.

   - Вообще-то я серьезно.

   - И я серьезно, - кивнула бабулька и присела на стульчик. - Тебя хотел. Спрашивал, почему не отвечаешь.

   - А вы что ответили? - с опаской и обреченностью уточнила я, заранее зная ответ.

   - Правду, - невозмутимо отозвалась она. - Ты переехала к своему жениху.

   Я готовилась к длительной осаде, и уповала на то, что Антону хватит ума не доводить до греха и не лезть в мои отношения. Он позвонил вечером. Рома был как раз на дежурстве, поэтому нам никто не мешал.

   - Ничего не хочешь мне рассказать? - обманчиво мягким тоном растягивал слова Антон.

   Спрашивал с претензией, завуалированным и спрятанным неудовольствием, которое все равно сильными волнами прорывалось наружу. Я даже порадовалась, что нахожусь дома, а не рядом с ним. - Что ты молчишь?

   - Что я должна ответить, Тош?

   - Не называй меня так.

   - Ладно, не буду. Как тебя называть? По имени-отчеству?

   - Не переводи тему.

   - Я ничего не перевожу.

   - Ты уехала от своей бабки.

   - Вообще-то ее Элеонора Авраамовна зовут, - с тенью неудовольствия в голосе поправила его. - Мог бы и запомнить.

   - Аля!

   - Не кричи, будь добр.

   - Что происходит? Где ты?

   - Моя бабка тебе, кажется, ответила. Что ты еще хочешь услышать?

   - Мужика себе нашла, значит, - мрачно усмехнулся мужчина и чем-то зашуршал, передвигая предметы. - Оперативно.

   - Не мужика, Антон. А будущего мужа.

   Он не верил. Смеялся в телефон, говорил, что я слишком высокого мнения о себе, что зазналась и забыла свое место. После тех слов всегда смеялась я, потому что Антон не мог знать, кто я и где мое место, просто потому, что имя Лилева Саша, у которой всегда было все самое лучшее, ему ничего не говорило.

   Но Тоша не оставлял меня в покое, да и не всегда он злился, если честно. Иногда он звонил в приподнятом или умиротворенном настроении, и мы общались, как добрые и хорошие приятели, только не о добрых и хороших вещах. И тогда я вела себя жадно, впитывала каждое его слово, а потом начинала тараторить сама, хотя никогда не была особо говорливой. Он давал мне выговориться, слушал меня и искал лазейку в моей броне.

   - Давай встретимся, - предложил он, когда маленькая стрелка часов приближалась к цифре три. Я уже отчаянно зевала и с минуты на минуту планировала положить трубку. - Кофе выпьем. Посидим.

   - Кофе я могу и дома выпить.

   - Аля.

   - Антон, - в тон ему ответила я и хмыкнула, когда он недовольно заворчал. - Пусть тебе кофе твоя ангелоподобная девушка делает.

   - Прекрати ревновать.

   - Ты опять?

   - Что я?

   - Антон, я не ревную, поверь. Просто ты мне все уши прожужжал, какая она красавица и умница. Слушать об одном и том же человеке сто пятый раз весьма выматывающее занятие.

   - Ладно, я понял, - отступил Антон, хотя понятно, что мои слова его отнюдь не убедили. - Только ты не ответила.

   - Ответила. Смысла нет нам с тобой видеться.

   - Тебе этот твой...жених не разрешает?

   - Перестань. Он не деспот. Я сама не хочу.

   - Боишься?

   Несмотря на усталость и сонливость, я звонко рассмеялась, взбесив Тошу окончательно.

   - Кого? Тебя? Не выдумывай.

   Мне вполне хватало обезличенного и бестелесного общения по телефону, всего лишь мужского голоса, который произносил понятные и привычные для меня вещи, но личные встречи предполагали более глубокий и телесный контакт. Я не хотела. Антон привлекательный, очень красивый и сексуальный, а я нормальная здоровая девушка со здоровыми желаниями, и именно в этом все дело. Если мне нужен был от мужчины просто секс, то ему - я вся. Дай ему возможность, и Антон перемешает все мои карты, выкинет козыри и в конечном итоге все испортит.

   Но он выманил меня, причем нашел совершенно неожиданный повод для встречи. Как оказалось, я мало отличаюсь от женщин, подсаживающихся на крючок под названием любопытство. Антон поймал меня и потащил к себе.

   - Ты занята? - без предисловий начал он. Ни привет, ни здравствуйте.

   - Что такое? Я домой собираюсь.

   - Ты на учебе?

   - Ну да. А что случилось-то?

   - Угадай, кого я встретил сегодня?

   - Мать Терезу?

   - Почти. Ритку.

   - Да ладно? - я действительно была удивлена. С ее всепоглощающей любовью ко всему миру, включая сволочей и выродков, всепрощением и неспособностью говорить нет, мое удивление было вполне оправданным. - С которой мы жили?

   - Ну.

   - Ты ничего не путаешь?

   - Аль, - с укоризной произнес Антон, недовольный моим недоверием. - Я пока на память не жалуюсь. В общем, она очень обрадовалась, узнав, что мы с тобой общаемся, и захотела встретиться. Через час. Ты поедешь? Я заеду за тобой.

   И любопытство пересилило. Я согласилась, так что через полчаса Антон стоял у корпуса и, прислонившись к машине, терпеливо ждал меня. Мы не видели друг друга достаточно долгое время, поэтому изменения сразу бросились в глаза. Мы оба не смогли скрыть восхищения.

   - Отлично выглядишь, - признал Антон и жадно пробежался взглядом по моей фигуре, задерживаясь на груди, тонкой талии, подчеркнутой тонким кожаным ремешком, и бедрах.

   - Взаимно. Ты тоже ничего. Дорогие костюмы идут тебе куда больше, чем ковбойские шляпы.

   - Язва.

   - Поехали, Тош.

   Рита уже ждала нас за столиком, уютно устроившись у окошка. Потягивала апельсиновый сок, болтала ногами и смотрела на прохожих, улыбаясь чему-то своему. Ничуть не изменилась. Сколько лет прошло, вроде бы должна была жизнь чему-то научить, или, по крайней мере, активировать инстинкт самосохранения, но этого не случилось, и девушка осталась такой же открытой, доверчивой, наивной и доброй, что и раньше. Но ее добро и "хорошесть" не тяготили меня, как те, что принадлежали Ромке.

   Я могла быть какой угодно рядом с ней. Шокировать ее, провоцировать, говорить вещи, которые ее пугают и возмущают, которые могли бы сломать ее мировоззрение, но все та же чертова человечность никогда не давала этому случиться. Я могла быть собой с Риткой, и пусть мы с ней абсолютно разные, как внешне, так и внутреннее, ощущение комфорта и умиротворенности не покидали никогда. Ее добро не носило навязчивый и избирательный характер.

   Пусть внутренне Рита осталась прежней, внешне она поменялась. Она не выглядела бедной или нуждающейся, она выглядела ухоженной и дорогой. За столько лет муштры в доме Элеоноры Авраамовны я научилась разбираться в одежде - и мужской, и женской. Я научилась смотреть на качество, на стиль, строить продуманные образы и носить одежду правильно, не просто как что-то, защищающее тело от холода, ветра или снега, а как часть себя, продолжение личности и индивидуальности. И я могла на глаз определить качество одежды, фирму и приблизительную стоимость. Так вот, Рита одевалась жутко, на мой взгляд, в какие-то допотопные длинные юбки в пол, широкие кофты, да еще и нацепляла на руки множество браслетов и ниток, причем каждая деталь ее гардероба была странного цвета, но сами вещи без сомнения являлись дорогими, несмотря на их простоту и потрепанность. Ткань, швы, покрой... Рита явно закупалась не на рынке. Весьма интересная особенность человека, который готов последнюю нитку отдать всему миру.