Дороти Шелдон - Царица эльфов

Его теплые влажные губы прикоснулись к ее губам, и в тот же миг все прочее стало казаться далеким и незначительным. Но сейчас в этом прикосновении уже не было прежней осторожности, скорее властная требовательность, желание того страстного поцелуя, который она уже подарила ему однажды. И Мэри не стала противиться – ее губы раскрылись, руки обвились вокруг его плеч, грудь прильнула к его груди. Она пылко отвечала на его поцелуи, пока они оба наконец не принуждены были остановиться, чтобы перевести дыхание.

– Я не ожидал такой теплой встречи. – Лукавый огонек блеснул в его глазах. – Я надеюсь, это потому, что ты думала обо мне?

– Я вспоминала тебя раз или два. – Она ахнула, когда его зубы с нежным упреком слегка сжали мочку ее уха. – Ну, может быть, три раза.

– Я не мог перестать думать о тебе, – пробормотал он. – Думал и днем, и ночью. Не мог сосредоточиться на делах, не мог заснуть, чтобы ты не явилась мне во сне.

Из губ Мэри вырвался прерывистый вздох.

– Звучит серьезно.

Он запрокинул ей голову и заглянул в глаза.

– Я действительно сейчас серьезен, Мэри. Серьезнее, чем ты, может быть, думаешь. Если бы ты не волновалась так из-за моего гнусного намерения присвоить землю твоего отца, я доказал бы тебе это.

Она опустила голову, вспомнив, как заподозрила его в обмане.

– Я должна извиниться за свои слова. Я поняла потом, что была не права. Но думаю, сейчас это уже не имеет значения.

Он сжал ее плечи.

– Почему? Что произошло?

Мэри почувствовала, как снова ее охватывает печаль, словно грозовое облако, которое медленно затягивало небо с востока.

– Почти все банки отказали нам в ссуде. А это значит, что мы не сможем выкупить землю.

Он сильно стиснул ладонями ее плечи.

– И что ты намерена делать?

– Не знаю. Я пробовала обсудить это с отцом, но мы ни к чему не пришли. – Она беспомощно развела руками. – Он не хочет даже слышать о переезде к его сестре.

Тони нахмурился и мягко встряхнул ее.

– Я тоже не хочу этого. Если бы мне не понадобилась эта земля, я дал бы твоему отцу возможность пользоваться ею, при условии, что ты не уедешь отсюда.

Его предложение взволновало Мэри, но она сразу же была вынуждена признать его безнадежность.

– Отец никогда не примет подачки. Тебе следовало бы знать это. А без ранчо я не вижу особой причины оставаться здесь.

– А как насчет этой причины? – Его губы впились в ее рот с такой неистовой страстью, что сердце упало, а пульс жарко застучал в висках. Его руки жадно заскользили по ее спине, обхватили бедра, теснее прижимая к себе, чтобы она ощутила жар его тела. – Ты не можешь уехать, Мэри, – пробормотал он, и его голос сделался хриплым от сдерживаемой страсти. – Должен быть какой-то иной выход.

Она застонала, ощутив на своей груди сквозь влажную ткань безрукавки его горячие руки, от прикосновения которых кровь во всем ее теле мгновенно забурлила.

– Я не хочу уезжать. – Это признание вырвалось у нее из губ почти помимо ее воли. И вслед за тем к ней пришло ясное осознание того, что она любит Тони Голардо, и неважно, что случится потом.

Он отодвинулся, заглядывая ей в лицо со смешанным выражением надежды и страстного желания.

– Значит, мы как-нибудь разрешим этот вопрос.

Он нагнулся и поцеловал ее плечо там, где оно переходит в шею.

– Знаешь, что я увидел, когда шел сюда?

– Что? – прошептала она, блаженно закрывая глаза.

– Совиное семейство – вернее, родителей знакомого тебе совенка. Мамаша и папаша кружили над виноградниками, а потом одна из птиц подлетела к гнезду. Когда я проходил мимо, то слышал, как младенец требует себе ужин.

Мэри улыбнулась, не открывая глаз.

– Я рада, что он вернулся к ним на свое место.

– Как и ты вернулась сюда. А место твое рядом со мной.

– Но как же...

Она почувствовала, что его рука потянула за верх безрукавки, и ее обнажившаяся грудь матово засветилась в мерцающем лунном свете.

– Все можно устроить. – Он склонился, чтобы поцеловать ее грудь – Мы только должны найти решение. – Его губы мягко скользили по ее коже, вызывая в ней радостную дрожь. Желание вспыхнуло в ней, как факел, ее охватило стремление быть как можно ближе к нему. Она оплела ногами его бедра, а он, застонав, прижал ее к себе, и они на несколько мгновений застыли в предчувствии утоления взаимной жажды.

Но почти сразу же она почувствовала, что его пальцы разжались – он отпустил ее. С губ Мэри сорвался слабый протест, она в замешательстве взглянула на него.

– Тони? Что-то не так?

Переведя дыхание, он опустил ладони ей на плечи и отодвинул от себя на расстояние вытянутой руки.

– Все так, любимая. Я просто понял, что еще секунда, и я уже не отвечаю за себя. А я не думаю, что это будет разумно – раз у нас нет с тобой никаких предохранительных средств.

Он быстро поцеловал ее, затем отступил назад.

– Вот где кончается моя выдержка.

Его ресницы дрогнули, когда взгляд упал на ее обнаженную грудь. Он быстро бросил ей безрукавку:

– Тебе лучше надеть это и пойти домой. А не то твои оленьи глазки разрушат все мои благие намерения.

Мэри не хотелось уходить. Ведь столько вопросов осталось нерешенными между ними. Безрассудный внутренний голос призывал ее рискнуть и остаться, но в то же время его сдержанность затронула чувствительные струны ее сердца. Он пытался доказать, что достоин ее доверия. Однако ненасытное желание, горевшее в его взгляде, подсказывало, что ей следует поторопиться, если она ценит его жест.

Мэри торопливо натянула безрукавку.

– Но мы так ничего и не решили, – проговорила она, запинаясь.

– Знаю. Но вряд ли я сейчас способен рассуждать здраво. Завтра утром я должен буду съездить по делам, но к вечеру вернусь и приду к тебе.

– Тони...

– Спокойной ночи, любимая, – произнес он твердо. – Мы все решим завтра.

Мэри побрела домой. В ее душе забрезжила надежда, такая же яркая, как луна, сиявшая на черном небе над ее головой. Но, когда она перебралась через последнюю изгородь на пастбище, набежавшее облако внезапно затуманило лунный свет, и Мэри невольно взглянула вверх. Свинцовые грозовые облака надвигались с необычайной скоростью, закрывая луну и звезды. И пока она наблюдала их зловещее движение, необъяснимое чувство нависшей близкой угрозы сжало ее сердце.

Мэри проснулась от стука дождя в оконное стекло. Часы на столике показывали семь, но в комнате было все еще темно. Она вытянулась на постели, затем быстро вскочила и направилась в ванную. Пусть солнце еще не встало, но ей предстоял день до краев наполненный заботами. Прежде всего необходимо было съездить в город за провизией. Она хотела разделаться с большей частью домашней работы до прихода Тони.

– Тони, – прошептала она, глядя на свое отражение в зеркале ванной. Одного имени было достаточно, чтобы в ее душе вспыхнул теплый огонек, засветившийся в глазах. Мэри была искренне привязана к покойному мужу, но он никогда не вызывал в ней этого радостного волнения.

Она сказала Тони, что желает остаться здесь, но теперь ей представились последствия, связанные с ее переездом. Если отец потеряет ранчо, ей придется искать работу и жилье. Ее доходы от винопроизводства в Калифорнии значительно сократятся – она не сможет со спокойной совестью требовать выплату прежних сумм, если уже не станет больше работать на заводе Кальдеронов.

Следующим был вопрос о действительных намерениях Тони. Он сказал ей, что хочет, чтобы она осталась, что ее место здесь. Но что именно имел он в виду? Теперь, вспоминая его точные слова, она признавалась себе, что он ни разу не упомянул о любви или каких-либо обязательствах. К тому же Ханна предупреждала ее, что у Тони всегда возникают осложнения с долговременными обязательствами.

Мэри потерла лоб, чтобы избавиться от напряжения, которое всегда кончалось для нее головной болью. Может, лучше перестать думать об этом и подождать, что скажет Тони? Приняв такое решение, она открыла кран и побрызгала себе в лицо холодной водой. В конце концов, хуже, чем дела обстоят сейчас, они уже вряд ли обернутся.

Утомленный встречами с агентами фирм, согласных заниматься сбытом вин Голардо, Тони подрулил на автомобиле на стоянку за своим домом. Из-за начавшегося ливня он выехал домой раньше, чем намеревался утром, и дорога потребовала от него много сил и внимания. Но теперь, когда путь был благополучно завершен, в его голове осталась только одна мысль – о встрече с Мэри. О деле, которое предстояло уладить раз и навсегда. Прежде всего он скажет Мэри, что любит ее, – он решил это окончательно прошлой ночью. Он также считал, что ему удалось придумать неплохой выход из сложившейся ситуации.

Он вышел из машины и быстро направился к кухонной двери, но резко остановился, увидев человека, который крадучись завернул за угол большого дома. Подойдя поближе, Тони узнал бесцветные волосы Билла Рэнделла. Снова провел день в постели Ханны, брезгливо подумал Тони. Но что-то заставило его выяснить этот вопрос у самого Билла.

Неслышно подойдя сзади к молодому человеку, который привстав на цыпочки, пытался теперь заглянуть в окно, Тони спросил:

– Ищите кого-то?

Виновато вздохнув, Билл круто обернулся.

– Я... я просто смотрел... нет ли здесь Ханны.

Его мокрые от дождя волосы висели вдоль худого лица слипшимися прядями, и Тони уже который раз подивился странному вкусу Ханны.

– Я не знаю, где она, – ответил Тони. – Меня с утра не было дома, а что случилось?

Бледно-голубые глаза беспокойно забегали.

– Нет... я надеюсь, что ничего. – Билл нервно проглотил слюну. – Я хотел поговорить с ней. Она весь день не подходит к телефону, и, кажется, в доме никого нет.

Снова у Тони промелькнуло тревожное чувство, что здесь что-то не так.

– У меня есть ключ. Можно войти и посмотреть.

Внутри дома царила сумрачная тишина. На их пути от современно обставленной до безупречно чистой кухни Тони, включая повсюду свет, несколько раз окликнул Ханну по имени. Они заглянули в столовую, такую же безукоризненную, и поднялись наверх. Ханна не отзывалась.

Дверь спальни была приотворена и, когда Тони распахнул ее, его глазам предстало неожиданное зрелище. Тони никогда не нравилось сочетание алого и черного, эти цвета наводили его на мысль о борделе. Но комната Ханны, которую он несколько раз видел мельком, всегда была аккуратно прибрана. Теперь же в спальне царил страшный разгром. Красные шелковые простыни были смяты и наполовину сдернуты с кровати, повсюду валялась одежда и белье, а флаконы духов и коробочки с косметикой лежали раздавленные, их содержимое разлилось по черному ковру. Высокое зеркало на ножках в роскошной раме было разбито вдребезги, тяжелая щетка для волос с золотой рукояткой валялась посреди осколков.

Тревожно сдвинув брови, Тони быстро осмотрел комнату и соседнюю с ней ванную.

– Ее нет, – сказал он Биллу, не решавшемуся ступить дальше порога. – Но кто-то здесь основательно поработал. Наверное, мне стоит позвонить в полицию.

– Подождите! – Билл засунул руки в карманы джинсов, и лицо его страдальчески сморщилось. – Я могу объяснить этот беспорядок. Мы вроде как... поспорили вчера вечером.

Тони хорошо был известен крутой нрав Ханны. Она не раз швыряла в его отца разными предметами. Но сейчас степень разгрома удивила даже его.

– Ссора влюбленных? – спросил он сухо.

Билл подавленно уставился на свои спортивные туфли.

– Наверное, я должен рассказать. Мне больше не с кем поговорить. Ханна заставила меня поклясться, что никто не узнает о нас, но раз вы все равно догадались...

Он нервно взъерошил свои влажные волосы.

– Все началось, когда я сказал ей, что больше не приду сюда.

Тони многозначительно оглядел разоренную комнату.

– И она приняла эту новость не слишком-то благосклонно.

Билл скептически пожал плечами.

– Я никогда еще не видел ее такой. Сперва она пыталась уговорить меня... по-хорошему, понимаете? Когда это не сработало, она начала кричать и швырять в меня чем попало, обвинять во всевозможных вещах. Ей вдруг взбрело в голову, что у меня было что-то с Мэри Мартинес, так как я, видите ли, работал у нее – чинил грузовик. Я попытался объяснить ей, что это чушь, что у нас ничего не было, но она не слушала. Сначала мне льстило, конечно, что такая женщина интересуется мною. Я знаю, что я совсем не ее поля ягода, но она держала себя так, будто во мне есть что-то особенное. – Он нахмурился и пожал плечами. – Правда, в последнее время она изменилась. Все время выспрашивала, где я был, что делал. Каждый раз, когда я приходил от Мартинесов, она просто засыпала мены вопросами – чем занята Мэри, как выглядит ранчо? И прочее. Она даже не спрашивала про папашу Мартинеса – но, я думаю, она скорее надеялась услышать о нем плохие новости.