Жрица улыбнулась.

Сохмет, вероятно, слишком глупа или безрассудна, раз уж связалась с человеком. Это же не ястреб или сокол, которого ловят и держат на цепи. Зато у Хризаты есть шанс на победу.

Как же все оказалось легко! Но ей надо еще пожертвовать кровь и удержать Антония в своей власти. Он нужен ей, чтобы заманить в ловушку Клеопатру.

Поморщившись, она извлекла из складок одежды длинный ритуальный нож и провела им по запястью. Белый шрам появился на ее руке, когда она была еще девочкой, но вынужденная жертва — это всегда не слишком приятно. Под острием кожа жрицы изменилась: стала хрупкой и морщинистой, хотя и выглядела гладкой как шелк.

Она приложила запястье к губам призрака.

Он начал слизывать кровь. Постепенно цвет его кожи улучшался и розовел.

О да, конечно, он принадлежал ей.

Но почему же она так беспокоилась?

17

В ночь перед игрищами страх не давал императору заснуть. «Клеопатра в Риме», — думал он, и сердце сразу начинало учащенно биться. Он постоянно видел ее за окном, в коридоре, на своем ложе. Ощущал прикосновение ее чешуйчатой кожи к обнаженной груди.

Он ворочался несколько часов, крепко зажмурившись и скомкав подушку. Постель казалась жесткой, словно каменистый склон холма. Наконец, он встал. Прошли месяцы с тех пор, как он последний раз выспался. Это случилось, когда корабль ждал императора в александрийской гавани. Август проклинал Клеопатру и Антония. Они похитили его покой. Теперь он бродил по дворцу в полубреду.

Усем, стоявший на страже возле покоев императора, услышал шаги босых ног по мраморному полу. Повернувшись, он обнаружил позади себя императора, одетого в тонкую тунику. Взгляд его бесцельно блуждал, кожа блестела от пота.

Август моргнул, словно очутился на ярком свету.

— Она говорила: «Ты проживешь долгую жизнь», — прошептал он. — И она собирается ее у меня отобрать. Она пахнет лимонами и огнем. Запах ее духов тот же, что и всегда. Я ощущаю его в Риме.

— Здесь ее нет, — ответил псил, преисполненный жалости к императору. Тот лишь лихорадочно покачал головой, будто пытаясь отогнать назойливое насекомое.

— Расскажи мне историю, — попросил он. — Пусть, наконец, наступит ночь.

Усем сухо, чуть ли не с удовольствием рассмеялся. Звук его голоса слегка угомонил императора. Если заклинатель чему-то рад, возможно, еще не все потеряно.

— Уже ночь, — сообщил Усем. — Солнце давно зашло.

— Но мой разум еще горит, — ответил император.

— Хорошо, — сказал Усем. — Но у всего есть своя цена.

— Верно, — прошептал Август.

Он был уверен, что псилу и его племени платить никогда не придется. По крайней мере, пусть этим займутся другие, а не он, император. И вообще, он умрет задолго до того, как отдаст долги. Усем хотел мира. Кто мог обещать ему такое? Всюду таились создания, подобные Клеопатре.

Оба вернулись в покои Августа. Он снова лег, а Усем присел на корточки возле постели. Псил начал повествование негромко и бесстрастно:

— Жил в пустыне один юноша, который бродил в песках и мечтал о будущем. Он достиг брачного возраста, но соседние племена не отдавали своих дочерей. Они боялись его народа, водившего дружбу с ядовитыми змеями. Когда другие племена видели псила, они бежали прочь, бросая поклажу и верблюдов. Псилы разбогатели на брошенном имуществе, но их собственный народ вырождался. Юноша мечтал о невесте, но не желал брать девушку в жены против ее воли. Он знал, что ему долго придется шагать по пустыне, но он найдет людей, не ведающих о псилах. И он поклялся, что не вернется домой без подруги. Так он и скитался, ночуя в скалистых пещерах. Наконец, перед рассветом седьмого дня, юноша увидел на горизонте нечто вращающееся, танцующее и отбрасывающее свет во тьме. Юноша заинтересовался и подошел ближе.

Император заметил, как заблестели глаза Усема.

— Приблизившись к смерчу, юноша увидел изящную руку. Она извивалась среди песка. Длинные пальцы украшали сверкающие кольца. Прикрывая лицо ладонью, он разглядел в вихре стройную девушку. Ее длинные волосы развевались и окутывали обнаженное тело красавицы. Юноша удивленно вскрикнул, и она мгновенно повернулась к нему. А потом исчезла подобно молнии.

Юноша узрел младшую дочь Западного Ветра, — объяснил псил. — Самую прекрасную девушку на земле. И тотчас же решил, что она должна стать его невестой.

Август пошевелился под покрывалом. В окно светила ущербная луна, отбрасывая яркую полосу на плечи Усема. Его глаза были непроницаемо-черными. Заклинатель помолчал и продолжал:

— Он гнался следом за ней. Однако девушка-ветер скрылась из виду, вздымая песок и преграждая ему путь новыми дюнами. Солнце смеялось над юношей, который изнывал от жары, пытаясь обрести свою любовь. И вот он обнаружил ее вдалеке, но она стремглав унеслась прочь. Он даже не смог спросить ее имя. Хотя на этот раз она улыбнулась ему, и он услышал ее смех. Юноша не останавливался. Иногда он встречал оставленные в песке цветущие ветви из дальних краев. Порой любовался на ярких птиц, паривших высоко над его головой. Однажды она подарила ему мягко сброшенный сверху пустой корабль с вздымающимися парусами. Но девушка никогда с ним не заговаривала и не приближалась к юноше. Тщетно он старался коснуться ее руки! Спустя двенадцать дней, проведенных без сна и без воды, юноша рухнул на песок. Лишь безнадежная любовь поддерживала его, но силы уже оставили. Кожа болела от ожогов, язык распух, и он закрыл глаза.

Август тоже прикрыл глаза, но только на секунду. Он откинулся на подушку, мысленно ругаясь и чувствуя, как корчится его собственная душа. Любовные истории. Какое ему дело до всяких нежностей?

— Проснувшись, юноша понял, что находится в сердце самума.[38] Теперь он был во власти дочери Западного Ветра, которая подняла его на руки. Она поцеловала его и наполнила легкие юноши воздухом. Она принесла его к оазису и напоила водой. А потом умчалась вместе с ним высоко в небо.

Юноша путешествовал с ней от одного края света до другого. Он слушал ее шепот и вой, ее крики и смех и влюблялся в красавицу все больше. На севере она подняла снежную бурю, с пронзительным свистом вздымая снежные заносы над бескрайними полями и обрушивая в море гигантские горы. Он видел белую медведицу с детенышами, которые плыли на льдине и резвились в снегу. Дочь Западного Ветра играла с ними, то выныривая из волн, то погружаясь в них опять. Она плескалась в воде и выбрасывала на берег рыбу, пока юноша, не привыкший к холоду, едва не замерз насмерть.

Тогда она унесла его на юг. На небольшом острове под склонившимися деревьями они устроили себе брачное ложе из мягкой листвы. Там дочь Западного Ветра и сын псилов впервые познали друг друга. Юноша упивался ее красотой, вслушиваясь в ее тихое дыхание, ощущая гладкую и теплую кожу. Чувствовал, как его окутывают длинные волосы возлюбленной. Юноша спросил невесту о ее семье. Но она ответила, что не желает делить его с другими. Вся ее жизнь заключалась в том, чтобы путешествовать над землями и морями. Дочь ветра не могла долго пребывать на одном месте. Если она останется в его объятиях, замрут океаны, а пчелы перестанут пить нектар из цветов. Бури прекратят наполнять реки, и снег застынет в небесах. Она сказала, что ей вскоре придется покинуть его, иначе она рискует навлечь на себя отцовский гнев.

Август заснул, преследуемый темными сновидениями. Он стискивал в руках невидимое оружие и что-то неразборчиво бормотал. Мир взрывался и обрушивался на императора, пылая и испепеляя. Затем наступал всеобщий конец.

— Юноша не желал, чтобы невеста покинула его. Он привязал себя к ней, пока девушка дремала. После на острове появился ее разъяренный отец, вырывая пальмы из песка и посылая на берег чудовищные валы. Жители выбежали из лачуг, но Западный Ветер не знал жалости. Он поднял дочь с ложа и забрал с собой. Пока он летел, волны вздымались и обрушивались на землю, уничтожая все живое. Целые леса, вывернутые с корнями, улетали в облака, где они становились убежищем для созвездий. Юноша цеплялся за дочь ветра. Та сражалась с отцом, крича на него и колотя кулаками. Три горных хребта превратились в равнины. Семь рек пролились дождем. Падающая звезда сбилась с пути и оказалась в пальцах ребенка, став блестящей игрушкой.

В конце концов Западный Ветер приземлился в песках Ливии, где разбило шатры племя юноши. Он поднял в воздух верблюдов и швырнул на другой край пустыни. Он разбросал имущество псилов по горам и похитил их змей. Те, разъяренные и ничего не понимающие, свалились на головы соседнего племени.

Потом он обратил свой гнев на колодцы псилов, иссушив их горячим дыханием. Люди лишились воды и разозлились на своенравного юношу. Он знал, что причиняет несчастье своему народу. Но его ничто не могло остановить.

В окна императора подул легкий ветерок, дребезжа ставнями и приоткрывая их.

— Он не желал расставаться с любимой. Ее отец вырвал ее из объятий юноши и унес в далекую обитель. Тогда он обратился к соплеменникам и убедил их пойти на войну. Хотя они и гневались на него, еще больше они разозлились на Западный Ветер. Ведь он отнял законную невесту у одного из них.

Вихрь пронесся над постелью Августа, сорвав с него покрывало. Император беспокойно заворочался во сне, продрогнув до костей. Усем поднял взгляд и улыбнулся, ощутив дуновение помощника на своем лице.

— Ведь он похитил не только невесту, но и ребенка, ибо дочь Западного Ветра была беременна. Псилы вооружились и оседлали возвратившихся верблюдов, а змеи ползли рядом с заклинателями. Они ехали день и ночь, но так и не увидели возлюбленную юноши. Западный Ветер изводил их песчаными бурями, поглотившими воинственное племя и их животных. Удостоверившись, что неприятель похоронен достаточно надежно, он отправился по своим делам. Однако воинам и змеям удалось выбраться на свободу. Они двинулись вперед, пока не добрались до края света.

Окно теперь было полностью открыто воздушной стихии. Ураган ворвался в покои Августа, взмахнув занавесками и шелестя свитками на столе. Влетев в рот императора, он выскользнул обратно и устроился на плече псила.

— Они остановились, вглядываясь в простиравшуюся перед ними пустоту. Наконец, они заметили покачивающийся на тонкой подушке замок Западного Ветра. В дверях юноша различил свою невесту, с развевающимися волосами и сияющими глазами. Она была привязана к стене. Юноша в отчаянии потянулся к ней, но ходить по облакам он не умел. Расстояние же между замком и псилами оказалось слишком большим, чтобы перепрыгнуть. Однако голос дочери ветра был легок и невесом. Он преодолел разделявшее их пространство, и она прошептала, что любит его.

Юноша на мгновение глубоко задумался и призвал змей. Они сплелись воедино, и вскоре у племени появился длинный плетеный канат. Юноша бросил его через пропасть. Невеста же, выпятив губы, своим дуновением подхватила конец каната. Затем перенесла его над бездной прямо к дверям замка. Не колеблясь, юноша шагнул на змеиные спины и побежал к любимой.

Так племя псилов прибыло в чертоги Западного Ветра. И заклинатели дождались появления хозяина. Они связали его веревками и магией, рубили его мечами, пока ветер не сдался и не отдал свою дочь юноше.

Псил поднялся над ложем императора во весь рост. Веки Августа дрогнули. Усем догадался, что тот лишь притворяется спящим. Он положил ладонь на грудь Августа.

— Отправившись на войну против Западного Ветра, я обрел свою жену. И у нас родились дети. Я приехал в Рим, чтобы уберечь мою семью от бед, боли и страданий, как любой отец, защищающий собственных чад.

Усем посмотрел на императора, и на его скулах проступили желваки.

— Как любой правитель страны или племени, — произнес он. — Это ответственность вождя. Но властитель должен понимать, что утрата любимой может оказаться опаснее, чем потеря царства. Он рискует собой, впутывая в подобное родной город. Разбитое сердце — не менее разрушительно, чем нож, а в Риме есть такие сердца. И украденные жизни тоже. Нет никакого позора в том, чтобы вернуть ей детей. Моя жена считает, что подобный поступок умиротворит Клеопатру. Усмиренного врага легче победить. Освободи призрака, которого ты держишь в плену. Она желает мира для него и для себя. Она жаждет его больше, чем мщения — по крайней мере, пока.

Император затаил дыхание, но промолчал. Псил отвернулся.

Ветер превратился в женщину с развевающимися волосами. Она протянула руки к заклинателю змей. Вместе они покинули опочивальню.

Лежа в темноте, Август открыл глаза. Он чувствовал себя полностью разбитым, но разгневанным. Как смеет варвар говорить подобное? Да еще и отдает приказания императору?

Клеопатру сломила не любовь. Ее сломило стремление к власти и желание стать царицей не только Египта, но и Рима. Август не сомневался в своем предположении. Но и он сам испытывает такую же жажду. Он — правитель великого государства. Он поднялся на вершину мира вопреки своему происхождению, вопреки друзьям и воинам. Теперь он здесь, во дворце на Палатинском холме. Клеопатра осталась далеко внизу. И ее следовало убить.