— У меня нет хозяйки. Контракт я заключала с тобой, а не с Ингой и Костей. — как-то чересчур смело ответила Измайлова. Ее глаза смотрели на меня в упор. Как странно, но растекшаяся тушь только подчеркивала их чистый голубой цвет. Я поймал себя на мысли, что едва сдерживаю острое желание намотать на руку эти спутанные густые медовые волосы и еще сильнее вжать ее в сиденье, и сделать все то, что сделал или только планировал сделать Тихомиров. Наверно, она что-то прочла в моих глазах, потому что неожиданно разрыдалась, закрывая ладонями лицо.

— Да, что с вами сегодня такое! — всхлипывала девушка так горестно, что даже мое каменное сердце дрогнуло. — Я ничего не хотела. Я просто…. Он был так добр ко мне, казался безобидным и дружелюбным. Купил мне это платье, а Кириллу игрушки. Мы столько раз проводили время втроем, смеялись, играли. И Костя никогда не проявлял… интереса. Я думала, что мы друзья. Я хотела быть благодарной.

— Ну, и как отблагодарила? — усмехнулся я, разглядывая рыдающую и весьма потрепанную девушку. Наверно, я перегнул палку. Может, стоит прислушаться к тому, что она говорит. Но это смешно. Быть такой наивной.

— Сколько тебе лет, Дина. — спросил я как можно спокойней. Новый приступ рыданий мне не к чему. Она и так достала со своими соплями.

— Двадцать три. — она опустила руки, растерянно глядя на меня. — Ты уже спрашивал.

— Я забыл. — передернул плечами, и уставился на свои руки, застывшие на руле. Какого… я, вообще, с ней разговариваю? — И в свои двадцать три года ты не научилась отличать, когда парень зовет тебя на дружескую прогулку, или на дружеский перепих? Нет? Ты где воспитывалась? В монастыре? Так ты опасна, дорогая. Из-за таких дур и садятся в тюрьму нормальные парни.

— Я действительно виновата. Я не спорю, Влад. — она дотронулась до моего плеча, а я посмотрел на ее сломанные ногти. — Костя просто перебрал. Когда мы выехали, он казался мне трезвым. Возможно, он держался, чтобы я не передумала.

— И давно это у вас?

— Ничего нет. Я обещала, что мы поужинаем и все. Но он напился и стал приставать, я растерялась. Я не ожидала. От кого угодно, но не от него.

— О, а ты так хорошо знаешь мужчин! — едко воскликнул я. Дина снова откинулась в свое кресло, безучастно глядя перед собой.

— У меня в детстве никогда не было подруг, только друзья. Мы общались годами, я была «своим парнем» и только. Я видела, как ведут себя мои друзья, когда увлечены, когда заинтересованы в ком-то, и да, я думала, что разбираюсь в мужчинах.

— Это, что ты мне сейчас за сказки рассказываешь? Какой «свой парень»? Ты себя видела? Слышала?

— Ты меня не знаешь, Влад. Я действительно была другой… когда-то. Не боялась идти на контакт, играла в футбол, гоняла на байке, а потом…. Повзрослела. Познакомилась с Ларисой.

— Которая и увела одного из твоих друзей. Боже, вот это да! А я-то думал, что ты невинная овечка. — я расхохотался, изумленно разглядывая сидящую передо мной сконфуженную Динару. — И что теперь? Почистила перышки и взялась за старое? Крепкая женско-мужская дружба, что может сравниться с ней? А? ну, как последствия? Нравятся?

— Ты опять все перевернул. Мы говорим на разных языках. Я пытаюсь объяснить, что произошло недоразумение. Я раскаиваюсь и признаю, что виновата. Только я одна виновата. Костя, наверно, имел права на что-то рассчитывать, если я приняла его предложение. Возможно, все сложилось бы иначе, будь он немного трезвее.

— Это хорошо, что признаешь. — устало откликнулся. Меня неприятно покоробили ее последние слова. И пусть она снова обвинит меня в предвзятости и искажению сказанного, но я спрошу. — Уточни, пожалуйста, Динарочка, а как бы все сложилось, будь он чуточку трезвее и капельку обходительнее?

— Я вижу и видела в Константине только друга, и не более. Служебный роман не входил в мои планы. И не входит. — поправилась она, чтобы я снова не придрался. Почти поверил. По-крайней мере, многое стало понятно.

— Ты все равно сглупила, Дина. Как не крути, но только дура могла рассчитывать, что на ночном свидании парень не начнет к ней приставать.

— Ты уже десять раз сказал, что я дура. Мне понятна твоя позиция. И ты вправе сердиться. Я сожалею, что доставила тебе хлопоты. Можешь, меня оштрафовать, или депримировать. Я на все согласна.

— А вот этого говорить не нужно. Я могу снова перевернуть сказанное, и не в твою пользу. По большому счету, мы с Костей мало чем отличаемся. И будь я на его месте, ты бы так легко не отделалась. — я задержал взгляд на худых коленках девушки, обтянутых рваными чулками.

— Ты бы никогда не оказался на его месте. — спокойно ответила Динара, перехватив мой взгляд. — И вы с ним ни капли не похожи. Пусть я и наивная, но в отношении тебя, не испытываю никаких иллюзий.

— И правильно, девочка. Я тебе не по зубам. И не нужно бросать мне вызов, это чревато, в первую очередь для тебя самой. Ты уж прости за грубость, но если я решу, что хочу тебя трахнуть, я это сделаю, и без всяких иллюзий с твоей или моей стороны.

— Это угроза? — девушка вздернула воинственно подбородок, но я заметил алые пятна на ее щеках, вызванные моей нарочисто-вульгарной фразой. И как нас завернуло так далеко от основной темы разговора? Неужели я говорю о наболевшем? Что ж, пора признать, что эта непредсказуемая скромница затрагивает во мне определенные инстинкты. Причем весьма ощутимо затрагивает.

— Нет, не угроза. — я покачал головой, заводя автомобиль. Пора заканчивать с затянувшимся фарсом, пока ей снова не понадобился врач. Гинеколог.

— Я не уволена? — спросила она, после трех минут молчания.

— Живи пока. — усмехнулся я.

Я вовсе не собирался разыгрывать из себя благородного джентльмена, но пришлось. За время нашей странной беседы в машине, Динара немного успокоилась, или просто перенаправила негативные эмоции в другое русло, но физическое состояние девушки оставляло желать лучшего. Она не смогла даже из машины выйти самостоятельно. Пришлось тащить ее на руках через черный вход (не дай бог, Лера увидела бы нас в таком виде) на второй этаж. Дина шепотом умоляла меня поставить ее на пороге комнаты, но я пинком открыл дверь и внес легкую ношу внутрь. Оглядевшись, я отметил сверкающую чистоту вокруг, и (я был прав) на одной из стен красовался постер со смазливым голливудским актером. Все-таки она из тех неприметных девчушек, которые тайком вырезают из журналов фотографии кумиров, чтобы потом вздыхать на них, обливаясь слюнями.

— Я точно уверен, что у Кости нет шансов. — я даже улыбнулся, укладывая девушку на кровать. Дина недоуменно посмотрела на меня, а я кивнул на постер. — Теперь я знаю, какие мужчины нравятся застенчивым молоденьким воспитательницам.

— Это так, для интерьера. — она снова премило смутилась, набирая очки в моих глазах.

— Конечно. — насмешливо кивнул я. — Тебе что-то нужно? Доберешься до ванны? Я могу воду включить….

— Спасибо, я сама. — Дина растерянно хлопнула ресницами. — Мне уже лучше. Тебе пора отдыхать.

— Точно. — согласился я, поведя затекшими плечами. Какая-то дьявольская сила не давала мне уйти из этой чисто девичьей комнаты, навеявшей мне смутные воспоминания. — Я был груб сегодня. Прости.

Я в шоке. Кто это сказал? Боже, да я еще не протрезвел. Или совсем чокнулся. Дина похоже разделяет мое мнения, судя по расширившимся в изумлении глазам.

— Но ты заслужила. — решил добавить каплю дегтя, и ей сразу полегчало. Измайлова удовлетворенно кивнула.

— Доброй ночи, Влад. Еще раз — извини.

— Ты уверена, что все нормально? Этот поддонок точно ничего плохого не сделал?

— Нет, Влад. Ничего он не сделал. Спасибо за заботу. — она выразительно посмотрела на дверь, и у меня не осталось повода для продолжения разговора.

— Ты ненормальный. — сказал я сам себе, покидая понравившуюся комнату.

Спать пошел к Инге. Комната для гостей казалась холодной и необжитой, а моя была занята Кириллом. На скорую руку принял душ, и завалился в постель. Впервые за много лет мне приснился сон. Инга говорила, что я иногда кричу во сне, словно меня преследует тысяча чертей, но я никогда не помнил ни один из привидевшихся кошмаров. А этот запомнил. Наверно, потому что он не был страшным. Скорее, грустным, с налетом горечи. Мне снилась Лина. А, может, виделась. Я лежал в кровати и смотрел в потолок, когда увидел ее неясный силуэт, присевший на самый край постели. Я резко выпрямился, но ее холодная прозрачная ладонь откинула меня обратно. Зеленые глаза первой жены светились добротой и нежностью, но улыбка была жалостливой, печальной. Лина казалась такой же красивой, как я запомнил ее. И совсем юной, как в день нашей первой встречи.

— Не дай им запутать тебя, Влад. — сказала она ласковым мелодичным голосом. — Он снова придет. И ты не сможешь сопротивляться, потому что ждешь этого. Он — отражение всего плохого, что есть в тебе. Не отпустит тебя, если ты сам не позволишь. Не твой путь, чужая судьба….

Я не понимал, о чем она говорит, и просто наслаждался звуком голоса и удивительной красотой.

— Никогда не любил меня. — шепнула она, наклонившись. Изумрудные глаза пронзали насквозь, и я почти не дышал. — Я знаю. Знаю.

— Лина. — прошептал я, не узнав свой собственный голос, и протянул руку, чтобы поймать видение, но схватил только пустоту. Образ Лины рассеялся, словно золотистая дымка, оставив о себе лишь запах ее духов, и призрачный угасающий нежный шепот.

Глава 17

— Почему ты расстроена, сестра? Разве я не сделал все, о чем ты просила меня?

— Он несчастлив, Агерад. Мне грустно, что я не могу помочь. Неужели твоя магия не действует?

— Разве я не предупреждал тебя? Не все желания делают человеческую жизнь осмысленной и успешной. Обретение вожделенного блага еще не счастье. Он растерян, потому что не понимает, что превращает его мир в пустыню. За каждой поверженной вершиной, появляется еще одна. И так до бесконечности. Быть баловнем судьбы очень сложно. Теряется равновесие и смысл бытия, сердце черствеет, перестает воспринимать сигналы, посылаемые нам высшими силами. Это закон Вселенной — получая одно, неизменно теряешь другое.

— Я хочу, чтобы он получил все. Абсолютно все.

— А, если он не знает, чего хочет? Слишком много дурных желаний, кармические последствия которых неизменно ложатся на его плечи. Я не могу дать ему смысл, ради которого он продолжит земной путь. Боюсь, что твой избранник оказался во власти темной стороны своего я.

— Почему он не видит свет, что я послала ему? Зачем все эти женщины, которые умирают, не давая ему ни радости, ни счастья?

— Это и есть оборотная сторона медали. Изнанка души. Некоторые желания не должны исполняться. Но ты и он решили иначе.

— Мы можем все исправить?

— Слишком поздно, Имеда. Свой путь на земле он чертит сам.

— Неужели он не способен любить?

— Любовь не зависит от желания. Это выбор, к которому он не готов. Это дар Богов, который дан избранным. Я не властен над чувствами, иначе освободил бы тебя много лет назад, и мы бы не говорили сейчас о последствиях твоего решения.


— Не думала, что ты можешь стать образцовым папочкой. — не без иронии произнесла Инга, наблюдая через большое окно гостиной, как несколько счастливых детей играют в снежки в зимнем саду, радостно вереща от восторга. Она не смотрела на только что вошедшего мужа. Получив ощутимый удар ледяным комком в лицо, Влад вернулся в дом, чтобы перевести дух. А дети, включая Кирилла, их родители, Лера и Динара продолжили игру без него.

— У мальчика сегодня день рождения. Пусть радуется. — холодно отозвался Орлов. Инга обернулась и посмотрела в раскрасневшееся на морозе лицо Влада.

— Ты прав. — задумчиво согласилась она. — Кирилл — хороший мальчик.

— Что-то не так? Ты странно выглядишь.

Инга пожала плечами, кутаясь в свободный кашемировый светлый свитер. Улыбка ее была грустной, отрешенной. Как она могла объяснить ему, что с ней? Если и сама не знала ответа. Все сложно, очень сложно, в голове полный бардак, сердце в руинах, а душа на распутье. И меньше всего женщина ожидала, что будет скорбеть по своей сопернице. Так много лет, несбывшихся надежд, неисправимых ошибок, одних и тех же граблей, по которым она научилась ходить, не набивая шишек. В двадцать лет жизнь казалась куда проще, проблемы — решаемей, а любовь…. Была. И есть. Теперь она свободна поступить так, как хочет сердце, как оно всегда хотело, но сердце молчит, глухое, облитое слезами и горечью, бесконечно и безнадежно разбитое.

— Сергей хочет рассказать Лере правду. — произнесла Инга тихо, но Влад услышал ее. На его красивом сдержанном лице не отразилось ни одной мысли, ноль эмоций. Он еще холоднее, чем она думала. Зачем они поженились? Почему она продолжает этот фарс, называемый супружеской жизнью? И как ей поступить, чтобы снова не ошибиться?