Мэг Кэбот - Целомудрие и соблазн

Он увидел, как распахнулись ее глаза, и подумал, что наконец-то она все поняла. Брейден знал, что ей никогда не удастся оценить всю силу его любви. А ведь он любил ее больше жизни, он любил ее так, что готов был скорее расстаться, чем обречь на жизнь с выскочкой, неспособным вписаться в ее уютный привычный мир.

Не сразу до него дошло, что Кэролайн смотрит вовсе не на него. Что она испуганно смотрит на что-то у него за спиной. На что-то, испугавшее ее так, что она в ужасе зажала себе рот ладонью.

Брейден оглянулся.

Как раз вовремя, чтобы увидеть, как маркиз Уинчилси толкает стеклянную дверь в сад и хромает к нему, держа навскидку большой пистолет. Черный кружок дула плясал примерно на том уровне, где должны были находиться их сердца.

Первая мысль Брейдена, конечно, была о Кэролайн. Ее следовало убрать из этой комнаты в безопасное место, причем немедленно.

Но как? Маркиз мало походил на человека, способного внять уговорам. Всегда относившийся с чрезвычайной придирчивостью к своему внешнему виду — вплоть до того, что его частенько дразнили «денди», — в данный момент Слейтер не был похож на себя. Некогда накрахмаленный и отглаженный галстук развязался и свисал с шеи грязной серой тряпкой. Брейден предположил, что это могло случиться в тот момент, когда маркиз лез через высокую каменную ограду его сада. Тогда же Слейтер испачкал и свои брюки. Золотистые кудри торчали дыбом, а ангельские голубые глаза смотрели в разные стороны, что придавало его физиономии совершенно дикий вид.

Тем не менее он разглядывал захваченную им врасплох парочку с явным интересом.

— Так, так, так, — процедил маркиз. — Очень интересно! Леди Кэролайн едва успела порвать помолвку со мной, как тут же оказалась в личных апартаментах Брейдена Грэнвилла! И как, скажите на милость, прикажете это понимать?

Кэролайн попыталась ответить. Брейден видел, что она старается придать своему голосу уверенность, но все равно он предательски дрожал и срывался:

— Это никак не следует понимать, Херст. Я всего лишь пришла рассказать мистеру Грэнвиллу правду о вас с Жаклин. По-моему, он имеет право это знать.

— Да он и так все знает, — самодовольно заявил Слейтер. — Иначе с чего бы ему было отменять помолвку еще позавчера?

Кэролайн сглотнула и оглянулась на Брейдена в поисках поддержки. Он постарался подбодрить ее теплой улыбкой.

— Видишь? — весело заявил он. — А ты не верила, что между мной и Жаклин все конечно!

— Точно, — встрял Слейтер, — между Грэнвиллом и Жаки все кончено. И дело идет к тому, что между нами тоже все кончено, Кэролайн. И это возвращает меня к началу разговора. Что ты здесь делаешь, Кэролайн?

Брейден положил конец этой бессмысленной беседе, решительно встав между ними и загородив собой Кэролайн.

— Вопрос заключается не в этом, — пробасил он с холодной угрозой. — Вопрос заключается в том, что делаешь ты в моем доме, Слейтер?

И вдруг маркиз, к его удивлению, запрокинул кудрявую голову и расхохотался беззаботным смехом.

— Слейтер! — выкрикивал он. — Вы слышали? Слейтер! А не слишком ли это фамильярно, Грэнвилл? Где твоя почтительность? Разве тебя не учили, как низшие должны обращаться к высшим? Совсем не так! Но с другой стороны — чего еще ждать от такого оборванца, как ты? От тебя ведь все еще несет сточной канавой! Похоже, чернь в этом городе совсем распоясалась и забыла свое место!

Брейден, мечтавший лишь о том, как бы пробраться к столу, где в верхнем ящике всегда лежал миниатюрный заряженный «деррингер», выпрямился и небрежно бросил Кэролайн:

— Похоже, у его светлости есть ко мне какие-то претензии. Может, ты пока подождешь в гостиной?

Но даже если бы Кэролайн и согласилась уйти — чего, судя по ее упрямому подбородку, ожидать не приходилось, — Слейтера никак не устраивал такой вариант.

— Черта с два! Кэролайн, сядь вот сюда! — рявкнул он.

Но Кэролайн вовсе не собиралась куда-то садиться — и уж тем более в кресло, указанное взбесившимся подлецом, тыкавшим ей в нос последней моделью пистолета Грэнвилла.

— Херст, — заговорила она, — я понимаю, ты расстроен, что я расторгла помолвку. Но вряд ли таким образом ты добьешься чего-то…

Она умолкла, заглушенная жестоким хохотом Слейтера.

— Что, правда глаза колет? Ты ведь из-за него разорвала помолвку, дорогая? Из-за того, что втюрилась в этого… — он брезгливо покосился на Брейдена, — подонка? Нет, погоди, «подонок» — это еще слишком мягко сказано! — И он устремил на Брейдена Грэнвилла надменный взгляд, полный такого вселенского холода, что впору было готовить на нем мороженое. — Как мы назовем человека, укравшего чужую невесту?

Брейден решил, что разглагольствования Слейтера прерывать не стоит. Пока он треплет языком, Кэролайн может представиться шанс проскользнуть к двери.

— Понятия не имею, — сдержанно ответил он. — А как мы назовем человека, пытавшегося убить брата своей невесты?

— Это ложь! — выпалил Слейтер. Ему даже удалось придать своему голосу тон оскорбленной добродетели. — Это грязная ложь, состряпанная исключительно с целью опорочить мое честное имя! Но чего же еще можно ждать от человека с такой низкой душонкой, как у Брейдена Грэнвилла? Только ложь, ложь, и ничего, кроме лжи! Этим типам ни в коем случае нельзя доверять, Кэролайн!

— Херст, — возразила Кэролайн, — Томми сам сказал мне…

— И что же он тебе пролепетал? — Брейден со страхом обнаружил, что Херст держит пистолет небрежно и неловко, выдавая свое неумение обращаться с огнестрельным оружием. И каждый раз, когда дуло поворачивалось в его сторону, Брейден подавлял желание распластаться на полу. — Кэролайн, ты прекрасно знаешь, что я никогда не желал Томми зла! Я люблю Томми! Или ты забыла, кто сидел у его постели все те месяцы, что он болел? Читал ему, когда он терял сознание, и мы даже не знали, очнется ли он вновь? А кто подобрал его на улице, кто не дал ему замерзнуть и истечь кровью?

Брейден увидел, как в глубине карих глаз, которые он успел полюбить всем сердцем, вспыхнул мрачный зловещий огонь.

— О да, это ты его спас, — с горечью промолвила Кэролайн. — Но никому и в голову не пришло бы в него стрелять, если бы ты не завлек его в это ужасное место…

— Я не знал! — вскричал Слейтер. — Я же говорил тебе, Кэролайн, я могу поклясться чем угодно, что не знал…

— Врешь! — В милом мягком голосе Кэролайн неожиданно прорезались металлические ноты. — Ты врешь мне точно так же, как врал все время Томми, и моей маме, и всем вокруг! Ты ничтожество и лгун, нацепивший маску благородного аристократа, и мне остается только пожалеть о том времени, которое я потратила на тебя, думая, что я тебя люблю!

В эту секунду Кэролайн запросто могла бы выскочить за дверь, если бы захотела. Ее отповедь повергла Слейтера в оцепенение. Но Брейден с горечью убедился, что Кэролайн и не помышляет о бегстве.

И тем не менее она отвлекла на себя внимание маркиза — то есть сделала то, чего так ждал Брейден. Не тратя времени на раздумья, он ринулся в атаку, выставив перед собой руки в надежде перехватить у врага пистолет.

Двое мужчин с грохотом покатились по полу. Брейден словно издалека услышал испуганный крик Кэролайн. Все его внимание, все силы сосредоточились на том, чтобы вывернуть из пальцев Слейтера оружие.

Но для человека, без конца похвалявшегося своей родословной, Слейтер прибег к способу драки, менее всего достойному того, что его благородные предки называли честным поединком. Он кусался и даже царапался, как кошка, он дергал коленкой, стараясь угодить Брейдену в пах, он задрал локоть в надежде попасть ему по кадыку, — словом, всячески старался избавиться от его железной хватки.

Но и Брейден не собирался сдаваться. Ведь ставкой была не только его жизнь. Будь они вдвоем, он на секунду забыл бы о пистолете, чтобы как следует размахнуться и оглушить Слейтера ударом в челюсть. Но Брейден чувствовал, что Кэролайн по-прежнему находится где-то в комнате. И если он ослабит хватку, если позволит Слейтеру нажать на курок, никто не сможет предсказать, куда полетит пуля. То ли она застрянет в стене, никому не причинив вреда, то ли… поразит Кэролайн прямо в сердце.

Но у больных людей, охваченных безумием, бывает так, что их физические силы возрастают во много раз. Слейтер, судя по всему, пребывал именно в таком состоянии, и сладить с ним было очень непросто. Мышцы Брейдена дрожали от напряжения…

А потом, несмотря на все его усилия, несмотря на то, что ему удалось подсунуть под курок палец и Слейтер размозжил его до самой кости, пытаясь нажать на курок сверху, — грохнул выстрел, оглушив его на краткую долю секунды.

Комната наполнилась едким дымом. А Слейтер почему-то вдруг отпустил его руку. И Брейден, ужаснувшись, вообразил, что маркиз умудрился попасть в Кэролайн, тем паче что ее не было слышно.

Но постепенно до него дошло, что Слейтер прекратил борьбу не потому, что утолил свою жажду крови. Нет, он выпустил пистолет оттого, что кто-то прострелил ему правую руку. Чуть повыше его локтя зияла маленькая дырочка, и из нее выбивался алый фонтанчик крови, растекавшейся безобразным пятном на восточном ковре, купленном Брейденом за огромные деньги.

А Слейтер, заплакав и запричитав от боли в ране, упал в обморок, как только увидел свою кровь.

Еще через секунду Брейден почувствовал, как на него навалилось что-то не очень тяжелое, и вот уже сердечко Кэролайн часто забилось совсем рядом с его собственным.

— Брейден! — кричала она, обнимая его так, что эти объятия грозили его задушить, — Брейден, ты не ранен? У тебя кровь!

Он наскоро осмотрел себя и убедился, что у него действительно идет кровь, но не из-за огнестрельной раны. Кровь сочилась из пальца, угодившего под острый край курка. Вдобавок кровоточила нижняя губа. По-видимому, Слейтер прокусил ее во время драки. Но думать о таком пустяке Брейден не собирался.

Он поднял здоровую руку и погладил Кэролайн по голове.

— Тсс! — прошептал он. — Я цел. И не ранен!

Ее рыдания мигом прекратились, и тогда он спросил:

— Но где ты раздобыла оружие?

— Вон там. — Она махнула рукой на рабочий стол, куда в ужасе отшвырнула дымящийся «деррингер». — В столе, в верхнем ящике. Я везде искала — я же знала, что где-нибудь под рукой у тебя наверняка лежит пистолет…

Брейден снова погладил Кэролайн по голове, думая о том, что едва не потерял ее навсегда — и не в первый, а уже в третий раз, если быть точным.

— Это был мастерский выстрел, — похвалил он ее. — Особенно для того, кто всегда говорит, что ненавидит оружие.

Кэролайн отняла от его груди залитое слезами лицо.

— Да, я его ненавижу, — всхлипнула она, — но это еще не значит, что я не умею пускать его в ход!

И пока Брейден переваривал эту необычную информацию, она добавила:

— И меня совершенно не волнует!

Он растерянно заморгал, не имея ни малейшего представления о том, что у нее сейчас на уме, и дивясь тому пылу, с каким она это сказала.

— То, о чем ты говорил до этого, — продолжила она. — О том, что ты самозванец и не видишь разницы между ножом для рыбы и для масла. Меня это не волнует. Мне все равно, каким ножом ты мажешь масло. Я люблю тебя и всегда буду любить!

А потом — он не мог бы сказать, как это получилось, — она поцеловала его так, как сделала это тогда, в карете, желая убедиться, что правильно усвоила первый урок.

И в этот раз, точно так же, как и в тот, ответ был таким же. Да, она отлично все усвоила.

Стоило ее губкам осторожно пройтись по его губам, и Брейден почувствовал, как внутри у него что-то лопнуло. И это было не его сердце, вовсе нет. Это был тот тошнотворный узел, что засел где-то в кишках в ту минуту, когда Брейден решил, что потерял Кэролайн навсегда. Зато теперь он был уверен, что из каких бы миров они ни пришли, им суждено быть вместе. И он никому и ни за что не позволит снова их разлучить.

Они все еще упивались поцелуем, когда дверь в кабинет слетела с петель и туда гурьбой ворвались граф Бартлетт, Меченый и даже хромой Проныра.

— Кажется, мы слышали… — Томми онемел при виде двух картин, каждая из которых была по-своему поразительной. Бесчувственный, истекающий кровью маркиз Уинчилси… и его родная сестра в нежных объятиях Брейдена Грэнвилла. — Ну… — глубокомысленно изрек наконец граф Бартлетт, — теперь-то мамулю уж точно хватит удар!

Они играли в бадминтон в саду позади особняка Брейдена Грэнвилла.

Впрочем, это был не совсем обычный бадминтон, знакомый каждому современному человеку. Кэролайн изобрела новые правила. Для этой игры требовались те же ракетки, сетка и волан, но главное отличие от привычного бадминтона состояло в том, что вместо потери очка проигравший был обязан расстаться с очередной деталью туалета.

Правда, вскоре Кэролайн с досадой обнаружила, что некоторые игроки мухлюют и стараются проигрывать слишком уж часто.