Последние дни Филиппа проводила много времени в обществе Джамбо, лорда Рокингема, и, надо заметить, тот интересовал ее все больше. У него было беспредельное чувство юмора. Он легко терпел все ее насмешки, капризы, на которые она была так щедра.

Ей нравилась то, как молодецки он держит в одной руке пойманного зайца, а другой сжимает поводья. Наездник он был куда более лихой, чем Ричард. Они часто совершали вместе прогулки верхом… К тому же молодой граф обладал таким бешеным темпераментом, что возбуждал в Филиппе нечто такое, чего она не знала с Ричардом.

О да, Дик был идеалистом и романтиком! А это, в конце концов, могло начать и раздражать.

Во взгляде Дика она читала лишь слабое подобие желания. Да и то весьма редко.

– Так как же, Филиппа? – настаивал Ричард. – Может быть, назначим свадьбу в июне?

– Как хочешь… – медленно проговорила она.

В ее голосе напрочь отсутствовали нотки триумфа. В душе она была совершенно равнодушна к этой победе.

Лениво прищурившись, Филиппа наблюдала, как Ричард пересек комнату и подошел к матери. В синей военной форме он по-прежнему казался ей редким красавцем, и все же…

«Я охладела к нему… – пронеслось у нее в голове. – Да я просто извращенное создание, – подумала Филиппа. – Когда он был недоступен, я желала его. А сегодня отнюдь не уверена, что не напрасно удержала его. Может быть, нужно отпустить его к Кэре, а самой остаться с этим очаровательным идиотом Джамбо?… По крайней мере этот меня понимает, чего от Ричарда ждать не приходится…»

Ричард – поэт. Ричард – идеалист… Целуя ей руку, он цитирует то Шелли, то Китса. Другое дело Джамбо. Тот обнимает ее своим громадными ручищами и рассказывает о бегах. Или угощает коктейлем… Ричард относится к женщинам с благоговением и уважением. Джамбо – с первобытной страстью. Уж он-то не станет возносить ее на пьедестал. Зато, чувствуя, что она сделана из той же плоти, что и он, сходит по ней с ума… Возможно, она сделала большую ошибку, связавшись с Ричардом. И, увы, поняла это слишком поздно…

«Ты сама во всем виновата! – корила она себя. – Нужно было отпустить его на все четыре стороны, когда он сам просил об этом. А теперь тебе придется расхлебывать всю эту кашу!…»

– Ну, мама, – сказал Ричард матери, – мы с Филиппой решили, что пришло время пожениться, и назначаем свадьбу на конец июня.

Миссис Хэрриот расплылась от удовольствия и, расчувствовавшись, пожала сыну руку.

– Мой милый мальчик! – воскликнула она. – Я так рада!

– Это просто замечательно, – вставил сэр Фрэнк Спайрз.

– Милая Филиппа, ты нас так огорошила! – пробормотала леди Спайрз.

В глазах этой маленькой пухленькой женщины промелькнуло беспокойство. Если не сказать, разочарование. Очаровательный лорд Рокингем стал у них в Саут Холле частым и желанным гостем, но теперь выходило, что он остается ни с чем.

Все посмотрели на Филиппу, которая решила про себя, что нужно поглубже запрятать собственные сомнения и положиться на судьбу. В конце концов, она сама этого так упорно добивалась.

– Июнь – прекрасный месяц для свадьбы, – произнесла Филиппа с ослепительной улыбкой. – Время роз и восторгов… Поэтому мы его и выбрали, правда, Дик? – обратилась она к Ричарду.

– Ну да, – улыбнулся он и взял ее за руку.

Леди Спайрз была вынуждена оставить свои разочарования при себе и переключилась на обсуждение деталей предстоящего мероприятия. Само собой, венчание должно происходить в местной церкви. Филиппа будет вся в белом. Соберутся сотни гостей… В общем, свадьба так свадьба!

– Нет, мама, – возразила Филиппа, – не нужно всей этой романтической ерунды. Ты же знаешь, что я этого терпеть не могу. В белом платье и фате я буду выглядеть отвратительно… Мне больше подойдет шикарный наряд. Например, платье из золотистой или серебристой парчи… Только, Бога ради, никаких белых лилий. Они мне совершенно не идут. Зато венок из порочных орхидей – то, что нужно!

Леди Спайрз рассмеялась и смущенно взглянула на миссис Хэрриот.

– Моя девочка любит пошутить… – пробормотала она.

Но миссис Хэрриот промолчала. Она и сама чувствовала, что в Филиппе появилось нечто необъяснимо жесткое и не слишком привлекательное. Странно, но в этот момент матери Ричарда вдруг представился образ совсем другой девушки – той самой, на которой сын хотел жениться… В отличие от Филиппы, белый наряд невесты пришелся бы Кэре к лицу. Роскошные платиновые волосы, полупрозрачная серебристая фата… А главное – взгляд! Взгляд, в котором появлялась бесконечная нежность, лишь только разговор заходил о Ричарде…

Миссис Хэрриот постаралась отогнать эти мысли. Должно быть, она сошла с ума. Разве Филиппа не казалась ей идеальной партией для сына?… Ричард решил не тянуть со свадьбой. Что в этом плохого?

Матери и в голову не приходило, что за полушутливыми разговорами о свадебной церемонии и нарядах Ричард пытается скрыть бурю ревности, которая разразилась у него в душе. Ему тоже представилась Кэра в наряде невесты – такая нежная и любимая! В холодной же красоте Филиппы всегда было что-то отталкивающее… Пожалуй, она права насчет орхидей! Белоснежный венок невинности, водруженный на ее горделивую голову, смотрелся бы по меньшей мере нелепо.

Увы, Кэра снова была с Клодом и бесконечно далека… Может быть, ей вовсе нет дела до страданий Ричарда, и она уже позабыла о том, о чем они когда-то мечтали…

Оставшись с Филиппой наедине, Ричард всеми силами старался изгнать из своей памяти само воспоминание о Кэре и всецело переключиться на девушку, которая в скором времени сделается его женой.

Филиппа всегда уверяла, что любит его. Поэтому и не согласилась предоставить ему свободу, когда он просил об этом. Стало быть, нужно покориться неизбежности. Нужно смириться и постараться сделать Филиппу счастливой.

С неожиданной страстностью Ричард заключил ее в объятия.

– Я так рад, что мы назначили день свадьбы, – торопливо проговорил он. – Хватит неопределенности!

Оказавшись в его объятиях, Филиппа взглянула на него почти с ужасом. Все, чего она добивалась, исполнилось, но радости победы не было. Как долго он отказывал ей в подобной страстности! Как это ее унижало!… Что же с ним произошло?

– Ты сегодня какой-то другой, – сказала она, слегка отстраняясь. – Что это на тебя нашло, Дик?

Он обнял ее за плечи.

– Разве я другой?

– Тебя словно подменили. Со стороны может, и правда, показаться, что ты хочешь на мне жениться.

Он чуть покраснел.

– Господи, к чему эти разговоры?

– А зачем скрывать правду? Ведь месяц назад ты не хотел на мне жениться.

– Я передумал.

– Очень мило с твоей стороны, – язвительно усмехнулась Филиппа.

– Давай забудем о прошлом, – сказал Ричард. – Через месяц мы поженимся, и все пойдет как надо. Я понимаю, что обидел тебя…

– Только не нужно извиняться! – отрезала она.

– А ты все еще хочешь выйти за меня? – спросил он.

В этот момент она еще не была готова сказать «нет» и поэтому сказала «да».

– Но я бы предпочла выйти замуж за человека, который страстно в меня влюблен, – прибавила она.

Он снова сжал ее в объятиях.

– Ты так прекрасна, Филиппа, что можешь свести с ума любого мужчину!

– Я бы не хотела иметь в мужьях человека, который любит другую женщину, – продолжала она.

У него на скулах заходили желваки.

– С прошлым покончено, – сказал он. – Давай обо всем забудем.

– Действительно покончено?

– Да.

– С каких это пор?

– Господи, не будь такой дотошной, Филиппа! – взмолился Ричард. – Лучше поцелуй меня. Будь со мной доброй… Скажи, что любишь меня… Скажи, Филиппа!

– Ты сегодня как безумный, – проворчала она.

– Может быть, – согласился он. – Но давай вместе сойдем с ума! Раньше мы были такими чужими друг другу…

Она слегка повела красивыми плечами и позволила ему поцеловать себя. Потом сама ответила на поцелуй… Она умела ответить страстью на страсть, но нежность ей вообще не была свойственна… Мужчина, измученный душой, обнимал лишь ее красивое тело. У нее просто не было сердца… Никогда Филиппа не сможет сделаться для него такой близкой и дорогой, какой была для него Кэра…

Сжимая в объятиях Филиппу, Ричард все равно думал о Кэре. На память пришли строки из поэмы Доусона:


Кончен бал, погасли свечи.

За окном темно.

Я любви останусь верен -

Той, что нет давно…

24

Кэра и Клод репетировали в гостиной. Целый час они спорили по поводу новой песни Клода. Он хотел, чтобы Кэра ее исполнила, но песня была, прямо скажем, неудачная, и Кэра была убеждена, что ее не стоит включать в программу. Но Клод упрямо стоял на своем. В это утро к нему окончательно вернулись прежние самоуверенность и тщеславие.

День выдался ужасно душным. В гостиной было не продохнуть. Шум машин с улицы был невыносим. Кэра сначала закрыла окно, но в комнате стало так жарко, что окно снова пришлось открыть…

На Кэре были лишь легкая блузка и слаксы. Верхние пуговицы на рубашке Клода были расстегнуты, а рукава подвернуты. Несмотря на это, Клод каждую минуту отрывался от фортепиано и вытирал потные ладони носовым платком. Оба то и дело пили приготовленный Бриджит холодный лимонад.

К погоде Кэра еще кое-как могла притерпеться. В театре она привыкла работать в любую жару, но вот Клод выводил ее из себя. С тех пор как они возобновили совместную работу, она проклинала каждый день. Сначала он был безмерно льстив, но, как только почувствовал, что к нему возвращается прежняя популярность, превратился снова в заносчивого и честолюбивого Клода, считавшего, что все ему обязаны. К тому же он решил, что они снова должны стать любовниками. Он так часто повторял слово «милая», что Кэра уже не могла его слышать. А когда она отвергла его домогательства, Клод очень удивился и даже обиделся.

Словом, от всего происходящего Кэру просто тошнило, но повлиять на ситуацию у нее не было сил. Время настало многотрудное, и даже такое блестящее шоу, как у Адриана Кранна, не могло продержаться долго…

Чтобы остаться актрисой, нужно было выложиться на все сто процентов. И Кэра это прекрасно понимала. Уход Кри-Кри нисколько не отразился на ее успехе. Дуэт с Клодом всегда принимался публикой с восторгом. Даже теперь, когда пришлось снять все танцевальные номера, зал по-прежнему гремел аплодисментами.

Иногда Кэра задумывалась о том, насколько еще хватит Клода. Он был очень болен, и, увы, не приходилось сомневаться, что в один прекрасный день легкое его доконает. Поэтому Кэра и терпела все его выходки и детские капризы.

Сегодня утром она пыталась с головой уйти в работу, однако вместо Клода перед ее мысленным взором вставал образ другого мужчины. Она не переставала думать о Ричарде. Здоров ли он? Приступил ли к работе?… А главное, когда состоится его неизбежное бракосочетание с Филиппой Спайрз…

Клод круто развернулся на стуле.

– Ты очень невнимательна, – заворчал он.

– Возможно, – пробормотала Кэра.

– Все эти дни ты как в тумане, – продолжал он. – Ты не увлечена работой, как раньше.

– Очень может быть, – горько усмехнулась она.

Он начал осыпать ее упреками, однако его прервал кашель.

– Я одной ногой стою в могиле, но все-таки работаю! – с трудом проговорил он.

– Я вижу, что тебе нездоровится, Клод… Может быть, нам немного отдохнуть?

– Хорошо, сделаем перерыв. Но работу мы должны закончить. Вчера вечером мне сказали, что было бы неплохо, если бы мы как-то освежили наши выступления… Нужна дополнительная реклама…

Кэра сунула руки в карманы, отошла к окну и вздохнула.

– Что ты предлагаешь? – спросила она.

Он бросил на нее долгий взгляд.

– Можно объявить в прессе, что мы намерены объединить наши усилия. Как в прежние времена. Известие о том, что Кэра и Клод собираются пожениться, наделало бы в газетах много шума.

– Ты зря тратишь время, мой дорогой Клод, – прервала она.

– Но когда-то ты сама хотела, чтобы…

– Что было, то прошло. Ты сам все разрушил.

– Но ведь я извинился…

– К чему двадцать раз обсуждать одно и то же. Вчера, когда ты предложил мне пожениться, я уже сказала тебе «нет».

– Если ты все еще дожидаешься своего танкиста, то совершенно напрасно, – заметил Клод.

– Я не хочу, чтобы ты говорил о нем! – резко сказала она.

– Я имею полное право говорить обо всем, о чем пожелаю, – высокомерно заявил Клод.

Она хотела возразить, но потом передумала. Вместо этого она прилегла на софу и раскрыла «Таймс». Может быть, там упомянут о Ричарде?

Между тем Клод продолжал разглагольствовать. По его мнению, ей следовало бы с большим рвением относиться к работе. Их супружество будет способствовать их популярности на сцене… Публика придет в восторг. Женитьба внесет в шоу изюминку… Журналисты мгновенно подхватят эту новость…