Кресли Коул - Цена наслаждения

Дневник Виктории ЭннДирборн, 1850 г.

17 января

Сегодня третий день нашего пребывания здесь. Мама, мисс Скотт и я остались живы после кораблекрушения «Провидения». Мы дрейфовали в дырявой спасательной шлюпке, пока нас не прибило к необитаемому острову где-то на юге Океании. После многих недель штиля кораблю не удалось избежать приближающегося сезона тайфунов. Мама сказала, что мы, словно по злой воле, застряли на месте, чтобы нас настиг шторм.

Когда начали ломаться доски, матросы – все без исключения – побежали по палубе, подобно крысам, покидая корабль и всех нас. Один из них врезался прямо в маму и даже не остановился, когда она, с высоты упав в шлюпку, сильно ударилась спиной и сломала руку. Но мама – сильный человек; я убеждена, что мы сумеем как-то ей помочь, и она поправится.

А вот папу мы потеряли. Помню, как, оглянувшись назад, сквозь дождь и пену я заметила его на верхушке накренившейся палубы с ребенком на руках. Вместе со следующим разрывом молнии палуба ушла под воду.

Наверное, это было нехорошо с моей стороны – желать, чтобы он оставил плачущих детей и спасался бегством, но мое желание не имело никакого значения – папа никогда себе этого не позволил бы.

Этим утром море выбросило нам кучу подарков. Мама прошептала, что это рука судьбы, но мисс Скотт говорит, будто это всего лишь регулярно повторяющийся прилив – тот самый, что прибил нас сюда. Мама сказала, что Камилла Скотт, даром что ей только двадцать, очень мудрый человек, поэтому я не знаю, какую версию мне принять.

Мы с мисс Скотт вытащили на берег несколько сундуков, бочонок с так необходимой нам водой, байдарочное весло и разные другие вещи. В сундуках мы нашли принадлежащий капитану солдатский чемоданчик с чистым судовым журналом и пузырьком чернил. Мисс Скотт предложила мне делать заметки о нашем пребывании здесь, видимо, считая, что меня надо чем-то занять, чтобы я меньше обращала внимания на страшные свидетельства катастрофы. Так я стала ухаживать за мамой и вести дневник. Однажды к берегу прибило два трупа – было страшно смотреть, как море обезобразило человеческие тела! Потом мисс Скотт оттащила их на край джунглей и там закопала. Я видела след на песке и ее ладони в мозолях, натертых рукояткой весла. Хотя мисс Скотт живет у нас недавно, и я ее мало знаю, но, кажется, она хочет оградить нас от всех тревог. Надеюсь все же, она не стала бы от меня утаивать, если бы один из тех двух погибших оказался моим отцом.

18 января

Этой ночью мама впервые плакала. Она долго крепилась, но, видимо, боль была слишком сильной.

Заморосил дождь, ветер усилился, и мисс Скотт, найдя в шлюпке кремень, стоя на коленях, время от времени пыталась высечь искру, чтобы развести костер. Все было напрасно. Я думаю, таким образом, она просто пыталась отвлечься от мыслей о нашем бедственном положении. К тому времени, когда она, наконец, сдалась и уснула, ее руки были стерты в кровь.

Мама сказала мне, что я должна помогать мисс Скотт, потому что «она еще очень молода, чтобы нести бремя таких забот».

19 января

Я написала уже так много, что одного журнала мне вряд ли хватит. Правда, мисс Скотт говорит, что нас спасут раньше, чем у меня кончится бумага.

Случайно мисс Скотт нашла в одном из сундуков карту и попыталась определить наше местоположение. Меня на это время отправили на пляж собирать коряги для костра, несмотря на то что у нас нет огня. Когда я вернулась, они с мамой, похоже, смирились с тем, что мы застрянем здесь на неопределенное время. Вероятно, мы находимся слишком далеко от цивилизации.

Мама отказалась принимать воду из того небольшого запаса, что у нас еще оставался. Как мы с мисс Скотт ее ни просили, она так и не согласилась.

20января

Этой ночью я увидела во сне отца – как будто он терпеливо учит меня удить рыбу и вязать узлы. Папа замечательно смеется – громко, потому что у него грудь, как бочка. Он так обожает маму, что кажется, вот-вот лопнет от избытка чувств.

На каждой вновь осваиваемой территории эти двое были готовы исследовать всю живность, выискивать каких-то маленьких существ, которых раньше никогда не видели. Папа не переставал восхищаться, как мама точно передает их образ в своих набросках, хотя она делала это каждый раз для их последующих публикаций. Потом, отложив ее рисунки, папа запихивал меня к себе под мышку и кружил маму, объявляя нас троих лучшей командой – по крайней мере в этом полушарии.

Позже к нам присоединилась мисс Скотт. Она учила меня арифметике и хорошим манерам, а также составляла компанию моей матери. Все, казалось, складывалось идеально...

Утром я проснулась ужасно заплаканная. К счастью, я встала раньше мамы и мисс Скотт, поэтому успела вытереть глаза, но потом весь день, когда вспоминала папу, у меня наворачивались слезы, дрожали губы и начинало гореть лицо, почти как у тех детей, с которыми я играла на корабле.

И мисс Скотт, и мама каждый день призывали меня быть мужественной, а на этот раз они казались еще более настойчивыми. Но в середине дня мама застала меня в слезах – я сидела, обхватив голову руками, и плакала, как маленький ребенок, хотя мне уже исполнилось тринадцать лет!

Я сказала маме, что не уверена, хватит ли мне сил делать все необходимое, чтобы выжить на этом острове. Нам нужно было построить убежище, и я попыталась припомнить все, чему научилась во время наших путешествий, но прежде самую трудную работу выполняли папа с мамой, тогда как я больше играла с детьми наших попутчиков.

Мама убеждает меня, что на самом деле я достаточно сильная, чтобы выжить здесь. Она сказала: «Помни, Тори, алмазы рождаются под высоким давлением».

21 января

Глубокие порезы на руках мисс Скотт не заживают: кисти ее так опухли, что она не может сомкнуть пальцы. Я понимаю, как это опасно в таком климате. Не знаю, может ли человек тревожиться больше, чем я. Папа все еще не объявился, но я хочу верить, что он жив и сейчас стоит на носу какого-нибудь большого корабля, еще большего, чем проклятое «Провидение», и разыскивает нас.

22 января

Я постоянно мечтаю о пище и воде, но у нас так мало того и другого! Это заставляет меня постоянно думать о том, как все это добыть. Мисс Скотт хочет отправиться на остров поискать ручей и какие-нибудь фрукты, но боится оставить нас одних. Ночные звуки говорят о том, что мрачные джунгли напичканы существами, с которыми нам не хотелось бы встречаться.

Днем мама заставила меня сесть рядом и задумчиво сказала, что папа мог не выжить. До сегодняшнего дня я не воспринимала это как что-то реальное, и ее слова заставили меня расплакаться. Когда мои слезы наконец иссякли, мама посмотрела мне в глаза и сказала, что независимо ни от чего мой дедушка нас разыщет. Она клялась, что дедушка не остановится, пока не привезет нас домой, но я знаю, что он слишком стар для такого длинного путешествия. Правда, мама уверяет, что он вместо себя пошлет кого-нибудь помоложе.

22января, пополудни

Мы решили, что я пойду на поиски еды вместе с мисс Скотт, но, хотя джунгли меня не очень пугали, не оставляло тяжелое предчувствие, будто что-то должно случиться. Я это знала по ощущению на коже затылка – что-то наподобие кишащих муравьев.

Впрочем, я чуть не засмеялась этим мыслям. Разве может быть что-нибудь хуже нашего положения?

Взглянув на маму, я увидела, как она что-то торопливо шепчет мисс Скотт: всегда такая чуткая к другим, она не замечала, что слишком сильно сжимает израненные руки мисс Скотт, а та, слушая ее, морщилась, но так ничего и не сказала.

Неужели я потеряю и маму тоже? Иногда мне кажется, что я больше не вынесу всего этого. Мой страх и грусть сдерживаются чем-то таким тонким, как кружево, и временами я впадаю в соблазн разодрать эти нити. Мне хочется рвать на себе волосы и кричать так долго и громко, что я пугаюсь сама себя, а тревога порождает еще больший страх.

Но теперь уже ждать осталось недолго: мы отправляемся в джунгли завтра на рассвете.

Океания, 1858 год

Короткий рейд от «Киверела» к представшему перед ними неведомому острову напомнил Гранту Сазерленду о цели этого проклятого путешествия. Даже сейчас, на борту их маленькой шлюпки Дули, первый помощник капитана, работал, не зная устали. Его беспокойные глаза рыскали вокруг, пытаясь уловить хоть какое-нибудь свидетельство переломного момента в их поиске.

Команда, побаиваясь своего капитана, быстро выполняла приказы Гранта. Йен Трейвик, его кузен, попахивающий спиртным и, как всегда, невозмутимый после всех покрытых ими миль и островов, был настроен оптимистично.

– У меня хорошее предчувствие. – Йен похлопал Гранта по плечу, затем провел рукой по своей небритой щеке, разглаживая вмятины, еще остававшиеся на лице от наволочки. В течение всего плавания Йен привносил дух легкомыслия в корабельную жизнь экипажа, находящегося под командованием «холодного деспота». – Я возлагаю большие надежды на этот остров, попомни мои косноязычные предсказания, Грант! Насколько ты не веришь в успех, настолько я убежден в нем на сей раз.

Грант хмуро посмотрел на него: он, кажется, начинал понимать, что, следуя здравому смыслу, ему пора смириться с поражением. Этот остров, остававшийся последним в архипелаге Соле, означал конец изнурительного пути. Четыре месяца ушли на то, чтобы только доплыть до Тихого океана, еще три были бесполезно потрачены на поиски в цепи островов. Каждый из островов был тщательно обследован в попытках обнаружить Дирборнов, потерявшихся в море восемь лет назад.

– И если мы найдем их сегодня, – поддержал Йена первый помощник, взмахивая для большей выразительности кистями обветренных рук, – мы сможем рвануть на всех парусах и увильнуть от тайфунов. – Старый морской волк был так же сообразителен, как и добр. Дули никогда бы не стал поучать своего капитана; впрочем, Грант и сам знал, что слишком передерживает корабль в этой зоне, рискуя попасть в самый пик штормового сезона.

Дули, как и Йен, все еще надеялся, что они найдут Дирборнов, но Грант расценивал такую надежду лишь как потворство неосуществимым желаниям и сам никогда не был подвержен подобной слабости.

Когда шлюпка приблизилась к острову, соленый запах океана заглушил запах водорослей и сырой земли. Уйдя в свои мысли, Грант едва замечал окутанную зеленью гору и охраняемую рифом изумрудную бухту. Они ходили на веслах бессчетное множество раз, и везде их встречали те или иные разновидности рая.

– Капитан, что вы думаете по поводу того конца побережья? – спросил Дули, показывая в сторону пляжа, заключенного в чашу из двух скал с выветренной породой.

Грант обозрел соляно-белый песок и, заметив канал между рифами, взмахнул рукой.

Откидываясь назад в размеренном ритме, гребцы плавно продвигали лодку вперед и потом делали паузу до нового взмаха веслами. Грант всмотрелся в кристально прозрачную воду: прямо под ними рыскала огромная акула. Ничего удивительного – их здесь легионы.

Он надеялся, что для семьи Дирборн жизнь не закончилась встречей с этими хищницами в открытом море. Возможно, эти люди высадились на одном из островов для того, чтобы погибнуть от одиночества. Ненамного лучшая участь. Грант знал, что воздействие внешних сил исподволь отбирает у человека жизнь, как кошка, которая медленно убивает пойманную птицу, играя с ней и никогда не лишая ее надежды до последней минуты. Но любой из двух вариантов предполагал, что семье удалось покинуть тонущий корабль; однако, вероятнее всего, эти люди погибли, до последней минуты прижимаясь друг к другу и следя, как вода заполняет их каюту.

В этой последней из восьми поисковых экспедиций миссия Гранта заключалась в том, чтобы найти семью или подтвердить ее гибель. Он с ужасом думал о том неизбежном моменте, когда придется передать печальное известие...

– Капитан! – срывающимся голосом крикнул первый помощник.

– Что такое? – Грант резко вскинул голову. Представшее перед его глазами сморщенное лицо Дули налилось краской.

– Вы... вы просто не поверите. Там, на юге, на юго-востоке...

Грант взглянул в направлении, указанном подзорной трубой, и так быстро вскочил на ноги, что несколько рук ухватилось за борт, лишь бы удержать зашатавшуюся лодку.