Кресли Коул - Цена наслаждения

Вот уж нет! Она всегда будет сомневаться в его мотивах. Когда Тори улыбнулась, Йен тоже улыбнулся в ответ, очевидно, убежденный, что она действительно его понимает.

Пока Тори переваривала новую информацию, он, быстро оглядевшись, посетовал:

– Семья не сочла возможным отрезать мне кусок пирога, когда несколько лет назад об этом попросили моя мать и тетя Серена. Они наговорили им какую-то чепуху о «неадекватных притязаниях» и «чудовищном пренебрежении к финансовой ответственности». – Йен покачал головой. – Строги, строги.

– Ваша мать хлопотала о вас абсолютно справедливо.

– Главное, что она ни на йоту не заботилась о деньгах. – Йен хмыкнул. – Просто ей хотелось, чтобы братья присмотрели за мной, как они всегда это делали, поддержали бы меня... – Он хотел сказать больше, но, услышав голос Гранта, доносящийся откуда-то со склада, встал и поднял руки над головой. – Пойду посмотрю, готов ли он увезти вас отсюда.

– Вы действительно не сможете проводить нас в Корт? – печально спросила Кэмми. – Нам будет вас недоставать, Йен.

Йен наклонился и поцеловал ей руку.

– Я должен ехать разыскивать Эрику. Но я бы не покинул вас, если бы не был уверен, что Грант позаботится о вас обеих.

Когда Йен взял руку Тори, она воскликнула:

– Вы должны нам писать и сообщать, как идут дела!

– Писать? – Йен насмешливо улыбнулся. – Как только я найду Эрику и представлю ее моим родным, я потащу всех своих родственников на Запад – повидать вас всех. – Он выглядел очень юным, но таким уверенным. – Так что вы не избавитесь от меня слишком легко.

Грант был рад, наконец, отправиться в путь. Он воображал, что это его лучший шанс обрести душевное равновесие. Оставив Викторию в Корте, он мог надеяться, что вдали от нее его чувства постепенно угаснут. Должны угаснуть. В конце концов, он увернулся от расстрела – ему не нужно платить последнюю цену за то, что он спал с Викторией. Но почему все-таки ему хочется вновь угодить под пулю?

– Что ты так волнуешься? – спросил он Йена, когда тот присоединился к нему возле конторы «Пилигрима». Последние две недели перед возвращением его кузен, казалось, все время находился в состоянии тревоги.

Йен пожал плечами.

– С тобой это никак не связано.

– Если дело в твоих кредиторах, то я могу одолжить тебе некоторую сумму...

– Нет, кредиторы тут ни при чем.

Грант недоуменно поднял брови и переменил тему:

– Я не жалуюсь, но меня по-прежнему удивляет, что ты не хочешь сопровождать наших леди.

Йен сверкнул глазами, потом сказал:

– Я хочу и чувствую, будто бросаю их, особенно с тех пор, как Тори начала презирать тебя. – Он бросил на Гранта многозначительный взгляд. – Но мне нужно повидать кое-кого.

– Например?

Йен помолчал, словно решая, может ли он довериться своему кузену. Очевидно, решение было отрицательное, потому что он проигнорировал вопрос и, в свою очередь, спросил:

– Ты будешь посылать депешу Дереку и семье?

– Нет, только в Белмонт. Письмо с историей кораблекрушения будет иметь эффект разорвавшегося артиллерийского снаряда, поэтому я предпочитаю оставить это под покровом тайны. В Уайтстоун я заеду позже.

Йен кивнул.

– Если для Кэмми это сравнимо с возвращением в старый дом, то для Тори все будет внове, поэтому ты должен быть терпеливым. Нам с тобой даже представить трудно, что она сейчас чувствует.

– И ты еще читаешь мне лекцию о том, как заботиться о женщине! Даже не верится!

– Так как я не могу поехать с вами, мне нужно знать, что ты о ней позаботишься.

Грант поморщился:

– Я уже забочусь. – Он прищурил глаза. – Только что-то не все ладится.

– Не ладится?

Грант повернулся к объекту их разговора, словно ища какую-то зацепку, чтобы ответить. Виктория с Камиллой ждали на противоположной стороне оживленной улицы, возле экипажа, глядя широко раскрытыми глазами на суматоху лондонского порта.

Группа высоких моряков со светло-русыми волосами, заметив Викторию, остановилась. Они окружили ее и принялись что-то лопотать на своем странном северном языке. Она слушала с полуулыбкой, неуверенная, как ей вести себя с ними. Некоторые мужчины прикладывали руку к сердцу, другие отвешивали ей поклоны с величайшей торжественностью.

– Погляди на них. – Йен усмехнулся. – Они будто встретили здесь свою скандинавскую принцессу.

– Черта с два они ее получат... – Грант направился к матросам, готовясь раскроить им черепа, но прежде чем он приблизился, Камилла предостерегающе подняла свой зонт – и группа исчезла. Оглядываясь назад, моряки посылали Виктории воздушные поцелуи, и она, помахав им рукой, улыбнулась.

Грант не замедлил встать впереди нее и сердито смотрел вслед мужчинам, пока они не скрылись из виду. Помог Камилле подняться в экипаж и повернулся к Виктории, но она, не обращая на него внимания, протянула руку Йену и сказала довольно громко:

– Я так хотела, чтобы вы отвезли нас в Белмонт!

Гранту захотелось выругаться, но он сдержал себя.

– Я бы не оставил вас с кузеном, – попытался оправдаться Йен, – если бы не был уверен, что он позаботится о вас.

– Не сомневаюсь!

– Пойдемте, Тори. – Йен потянул ее к экипажу. – Все будет хорошо. Вы прекрасно устроитесь.

Грант подумал, что еще немного, и он убьет кузена прямо здесь, на улице.

Наконец Йен помог Виктории войти в экипаж и, закрыв за ней дверцу, гордо расправил плечи. Сейчас он выглядел более решительным, чем когда-либо, будто в предвкушении битвы, которую ему предстояло выиграть. Таким Грант его еще никогда не видел. Прежде чем устремиться в людской водоворот, Йен отсалютовал Гранту и последний раз помахал женщинам.

Экипаж уже влился в общий поток уличного движения, а Виктория все еще крутила головой, высматривая Йена. Грант понимал, что они с Викторией просто друзья; он знал, что Йен считает ее своей приемной сестрой и собирается познакомить с Эммой, Сэди и Шарлоттой, как только она обоснуется в Корте. Но если бы он ничего этого не знал, то подумал бы, что расстаются любовники. Как бы он хотел объясниться с Викторией, сказать ей правильные слова... Увы, теперь этот шанс был упущен.

Грант не сомневался, что Виктории сейчас приходится нелегко, но она это довольно неплохо скрывает. Лондон был перенаселенным городом и в сравнении с Кейптауном в сто раз шумнее. Голоса торговцев рыбой, коробейников, чистильщиков сапог и мальчишек, выкрикивающих: «Горячие миноги!», заставляли Викторию вздрагивать.

Когда они, наконец, въехали на покрытую гравием дорожку загородного дома Сазерленда, Виктория с облегчением вздохнула и тут же бросилась в дом, увлекая за собой Камиллу. Грант последовал за ними. Велев экономке показать гостьям их комнаты, он распорядился, чтобы им принесли поесть, а затем направился в свой кабинет с намерением заняться самыми неотложными делами.

Однако после двух часов напряженных усилий Грант понял, что только напрасно потратил время, потому что никак не мог сосредоточиться. Виктория находилась прямо над ним, и мысли о ней не давали ему покоя. Вот еще несчастье на его голову!

«Схватить ее, притащить в мою комнату, в мою постель, и не вылезать оттуда, пока у обоих не останется никаких сил». Кроме этой почти безумной мысли, ничто другое просто не лезло ему в голову.

В конце концов, он покинул дом и отправился в клуб узнать накопившиеся за многие месяцы новости. Но вот чего он совсем не ожидал, так это встретить там вдребезги пьяного Йена.

– Боже милостивый! – Увидев кузена в таком состоянии, Грант не мог скрыть своего удивления. Йен любил спиртное и часто напивался, но не до такой степени.

– Грант? – Йен просиял. – Как там девушки?

– Прекрасно. Камилла спит, а Виктория устраивается.

– Хорошие девушки. – Лицо Йена сделалось унылым.

– Что это с тобой? – недовольно спросил Грант.

– Понимаешь, я не могу найти то, что хочу, – ответил Йен заплетающимся языком.

– Вижу, приятель. – Грант осмотрелся кругом, будто искомая вещь могла находиться прямо здесь.

– Но надеюсь, я это не потерял!

Грант едва обращал внимание на пьяное бормотание своего кузена.

– Смею заметить – если ты не можешь найти свое «кое-что», стало быть, оно потеряно. – Грант услышал внезапное всхлипывание. – Йен?

Гранта особенно беспокоил совершенно потерянный взгляд кузена. Йен казался опустошенным, и это не укладывалось ни в какие рамки. Прежде он так редко волновался. Что же могло его так расстроить?

– Что с тобой, Йен?

– Это все она...

– А-а, – протянул Грант, будто действительно зная, что имеет в виду кузен, – примирительно сказал он. – Пойдем лучше домой, дружище.

Когда наутро Грант вернулся, Камилла с Викторией уже позавтракали, а их вещи были погружены в дорожную карету. Лицо Виктории не прояснилось при его появлении, как бывало прежде; вместо этого она ограничилась лишь деловым кивком. Точно таким образом Грант мог попрощаться с кем-то, кого он недолюбливает. Камилла немедленно покинула комнату и пошла к экипажу.

Настроение Гранта совсем упало.

– Тебе больше нет необходимости сопровождать нас, – бросила Виктория через плечо, выходя из дома, чтобы присоединиться к Камилле. – У кучера есть подробные указания, как проехать в Белмонт-Корт.

Так вот как все кончилось, подумал Грант. Он не знал, на что решиться. С одной стороны, было заманчиво испытать свою теорию – держаться подальше от Виктории, но, с другой стороны, он не мог подвергать ее и Камиллу опасности, отправляя их одних в карете.

– Я не для того плыл за тысячи миль, чтобы потерять вас где-то посреди Англии, – решительно произнес он. – И поэтому я еду в Корт.

Он услышал, как Виктория пробурчала:

– Поместье. Впредь – всегда поместье.

Грант нахмурился:

– Я не хотел тебя обидеть.

Виктория обернулась и весьма неприветливо улыбнулась.

– Теперь, кажется, я точно знаю почему. – С этими словами она забралась в карету и плюхнулась на подушки сиденья.

Грант огорченно покачал головой и последовал за ней.

Во время их трехчасового путешествия Виктория мало-помалу оживлялась. Сельский пейзаж, несомненно, нравился ей больше, чем переполненные города, и Грант радовался, что Корт находится от них достаточно далеко. Но радостное возбуждение, которое он наблюдал у обеих молодых дам, постепенно спадало, по мере того как заснеженные дороги становились все хуже и хуже.

– Пора сделать остановку, – наконец, решил Грант и собрался крикнуть кучеру, чтобы он менял направление.

– Пустяки, если это из-за меня, – попыталась возразить Камилла, она явно старалась бодриться.

– Но ты должна отдохнуть! – настаивала Виктория.

– Мы можем остановиться в следующем городке, – предложил Грант. – Я не думаю, что у них есть гостиница, но если попытаться...

– Нет, – запротестовала Камилла.

– Кэмми, ты уверена?

– Я прошу вас ехать дальше.

Виктория беспомощно посмотрела на Гранта.

– Что ж, хорошо.

Лошади тронулись, но уже со следующим рывком экипажа Камилле вновь пришлось сжать губы.

До ближайшей гостиницы по-прежнему было еще далеко, и Грант подумал, не свернуть ли им в Уайтстоун. Ничто не могло соперничать с тем комфортом, который они найдут в поместье его брата. Вообще-то он не планировал ехать туда, дабы не впутывать семью в свои дела, ведь домашние сразу станут задавать ему вопросы, на которые он был не склонен и не готов отвечать.

Грант окинул взглядом своих изнуренных подопечных. Виктория с лицом, омраченным тревогой, ласково гладила по волосам спящую Кэмми. Он понял, что при данных обстоятельствах его нежелание встречаться с семьей не столь уж важно – куда важнее безопасность Камиллы и Виктории.

Приняв решение, он тут же дал новые указания кучеру.

– Мы едем в поместье твоего брата? – Виктория, разговаривая с ним, продолжала смотреть в окно кареты.

– Да. Так будет лучше. Для Камиллы.

Она одобрительно кивнула, потом приложила руку к стеклу и спросила:

– Как думаешь, твою семью мы застанем дома?

– В канун Рождества так оно и будет, я полагаю.

– А ты не боишься, что я могу доставить тебе неудобство? Мои манеры выходят за пределы тихой заводи, не так ли?

Грант нахмурился, озадаченный ее словами. Честно признаться, он был очень обеспокоен.

– Ты не доставишь мне неудобство, если будешь вести себя как полагается леди, – например, не станешь подбегать к моему брату и спрашивать, не чересчур ли вырос у тебя бюст.

Камилла зашевелилась, и Виктория, приложив палец к губам, снова отвернулась к окну, но Грант еще долго смотрел на нее. Нет, ему никогда ее не понять.

После наступления сумерек прошло несколько часов. Далеко позади остались холмы Суррея, и наконец карета въехала на освещенную лампами аллею Уайтстоуна. Грант почувствовал облегчение, когда его родные выбежали им навстречу. Теперь он знал, что сделал правильный выбор.