Многим это показалось забавным, и они принялись наперебой строить свои, ещё более нелепые предположения. И чем нелепее те были, тем сильнее хохотали собравшиеся. Аскольд, натянув маску обаятельного красавчика ещё на пороге, продолжал блистать остроумием. Рядом с его блеском меркла даже моя матушка. Но настоящий приз зрительских симпатий он завоевал у столов с бальными аксессуарами. Среди лайковых перчаток и вееров он углядел странный предмет: в коробке рядом с перчатками лежали плоскогубцы из слоновой кости. Девицы, окружившие моего жениха, как демоны Фауста, начали снова наперебой высказывать свои идеи, для чего нужен сей предмет. Решили в итоге, что это пинцет для натягивания перчаток. Непонятным оставалось только одно: почему этот пинцет работает, как челюсть бультерьера, не на сжатие, а на разжатие?

Когда Аскольд решил продемонстрировать эту вещь в действии на руке моей матушки, я воспользовалась ситуацией и отошла в сторонку. Я даже успела сделать несколько неторопливых шагов в сторону Колонного зала, когда рука Бестужева легла мне на талию и притиснула к себе.

Мне казалось, находясь в центре цветника лучших невест, он и думать обо мне забыл. Оказывается, Бестужев сегодня начеку и держит ситуацию под контролем.

- Куда-то собралась? – спросил мой наречённый.

- Здесь я уже всё посмотрела, - ответила я как можно более нейтрально.

- О чём ты говорила с отцом?

Хм, какой наблюдательный.

- О тебе и твоём скотском ко мне отношении.

Прищурившись, Аскольд смерил меня взглядом.

- Думаешь, поможет?

- Не знаю. В любом случае, молча терпеть я не буду.

Он сомкнул пальцы на моём запястье и сжал его до хруста.

- Будешь детка. Будешь молчать и терпеть. Поэтому, просто будь послушной девочкой, и всё у нас тобой сложится отлично. А что касается моего отца, - Бестужев сделал драматическую паузу и продолжил глумливо, - в отличие от твоего, он всегда встанет на сторону своего чада.

Сволочь! Ведь по больному бьёт. Не знаю, как там обстоят дела с его папашей, но насчёт моего он попал в самую точку.

Аскольд наконец-то отпустил моё запястье и придвинулся ещё ближе, заслоняя меня спиной от случайных камер репортёров. Со стороны, должно быть, казалось, что какая-то случайная парочка не нашла лучшего времени и места, чтобы предаться нежным поцелуям.

 - А сейчас сделай лицо попроще, - сказал он, проведя костяшками пальцев по моей щеке, - улыбайся и наслаждайся своим последним девичьим вечером. Хотя, как знать, закончится ли он по-прежнему в девичестве.

Мне вдруг страшно захотелось замахнуться, ударить кулаком по этой смазливой роже и бить, бить, молча и сцепив зубы.

- Я уже говорил тебе, что ты чертовски сексуальная, когда злишься?

Бестужев скользнул плотоядным взглядом по моему лицу, остановился на губах и по  его морде расползлась улыбка.

- Ты себе даже не представляешь, как приятно целовать твои нетронутые помадой губы. А ещё охрененно приятно осознавать, что я у тебя буду первым.

Так, начинается новая серия «старых песен о главном» в исполнении Бестужева. А в том, что главными у него являются сексуальные инстинкты, нет никаких сомнений. Животное, одним словом. Из рода рогато-парнокопытных.

От собственных умозаключений стало даже смешно, и я действительно улыбнулась. Аскольд же, видимо, расценил мою реакцию по-своему:

- Так уже лучше. Будешь хорошей девочкой, и я обещаю в твой первый раз быть нежным, - добавил он проникновенно, едва касаясь моих губ своими.

Так, всё хватит! Или меня сейчас вырвет прямо на его щегольской фрак.

  Я попыталась отвернуться, но он, предвидя манёвр, взял меня свободной рукой за подбородок. Второй рукой он всё также прижимал меня к себе, и я даже через слой подъюбников почувствовала его возбуждение. Перед глазами сразу же возникла сцена в парке моего дома, где он терся своей эрекцией о мои бёдра, и меня охватила паника.

- Отпусти. Отпусти сейчас же, не то я закричу!

Бестужев прищурился, нехотя отпустил и даже немного отстранился.

- Какой же ты ещё ребёнок!

- Серьёзно? В таком случае, может, ты страдаешь педофилией? – прошипела я ему в лицо.

На этот раз разозлился Бестужев. Его глаза сузились ещё сильнее, обозначились желваки от с трудом сдерживаемого гнева.

    «Ну что, подёргала тигра за усы? - хихикнул противный голосок внутри, - эх, и не завидую я тебе теперь».

«Я схожу с ума!» – констатировала я с ужасом. Этот урод нанёс мне психическую травму, ещё тогда, в вечер помолвки. Я же подкармливала её обидой и злостью на отца, которые,  не находя выхода, бурлили во мне целый месяц. И вот результат, стоило сегодня перенервничать, как началось обострение.

Я отпрянула от жениха, как от ядовитой змеи, и дрожащими руками пригладила платье. Бестужев же продолжал сверлить меня взглядом, но меня это уже мало волновало. Похоже, у меня появилась проблема похуже Аскольда Бестужева.

      По пути в Колонный зал я чуть не налетела на Самойлову.


- Ну, ничего себе, - Алиска выкатила и без того немного выпуклые глаза, напоминая всем присутствующим о милой такой базедовой болезни, - а говорила, придёшь в платье от Стельмашенко.

- Передумала, - коротко ответила я, намереваясь обойти подругу, но не тут-то было.

Алиска преградила мне путь и, отступив на шаг, внимательно оглядела меня с головы до ног.

- Сучка ты, подруга, - вынесла вердикт Алиска, - скрытная сучка, вот ты кто!

Из моей груди вырвался усталый вздох.

- Ну, а тебя-то какая муха укусила? Ты из-за платья что ли?

- А то ты не понимаешь! – Алиска зло оскалилась. - Я тебе всё рассказала, всё! А ты  вырядилась, как королева. Выделиться захотела на моём фоне, да?

Я непонимающе окинула взглядом её собственное платье зеленовато-синего оттенка с юбкой из множества рюшей. Спереди юбка была коротко вырезана, а сзади за Алисой волочился шлейф. Кажется, Немцова назвала её платье безвкусным. О вкусах, как известно не спорят, но платье, на мой взгляд, было совсем не подходящим для данного формата мероприятия. К тому же, оно было неудобным. Наверное. Как она в нём танцевать собирается?

- Алиса, послушай. Это платье мне вчера дала Немцова. Позже я тебе всё расскажу. Извини, сейчас мне действительно не до тебя, - я снова предприняла попытку обойти подругу.

- Да пошла ты, - выплюнула мне в лицо Алиска, -  если хочешь знать, я с тобой только из жалости дружила! Над тобой же все смеются и пальцем у виска крутят! Тоже мне, тихоня!

С этими словами Самойлова развернулась и, гордо вздёрнув подбородок, направилась в Колонный зал.

Было ли мне обидно? Скорее нет, чем да. То, что не вписываюсь в светскую тусовку, я знала и ни капли по поводу их мнения не печалилась. И то, что когда-нибудь наши с Алиской пути разойдутся, было тоже очевидным: слишком разными мы с ней были. Но всё-таки неприятный осадок остался. Как очередное напоминание о том, что на этом празднике жизни я абсолютно лишняя. Так же, как и в собственной семье.


В Колонный зал я вошла следом за Самойловой и, от нечего делать, принялась рассматривать толпу.

Пока солистка Большого театра развлекала присутствующих исполнением арии Джудитты из одноименной оперы Ф. Лагера, в зал начали подтягиваться и остальные гости. Среди них и чета Бестужевых во главе с моей матерью. Вся семейка в сборе, кроме Маринки. И стоило только о ней подумать, как за спиной раздался её противный голос:

- Ну, привет, Золушка!

Бесшумно подкралась, змея. Вот только её мне сейчас не хватало!

Маринка дёрнула меня за локоть, разворачивая к себе.

- Говори, где пронюхала про моё платье? Этот недоумок Аскольд рассказал?

- Высокие отношения, - хмыкнула я.

- Ах, ты, мерзавка!

Лопырёва залепила мне пощёчину, и я почувствовала, как что-то больно царапнуло щёку. Ошалело моргнув, я уставилась на её довольную морду.

- Подарочек на память, - ехидно выплюнула Лопырёва.

Схватив за руку, я развернула её кисть. Колечко на её пальце было повёрнуто камнем вниз! Гадина!

Вцепиться ей в волосы помешала появившаяся откуда-то Немцова. Вклинившись между нами, она оттолкнула Лопырёву и проворно потащила меня на выход.

- Спокойно, Ася, без сцен, здесь на каждом шагу папарацци!

Этот комментарий показался мне настолько забавным, что я расхохоталась.

Вот и кричащий заголовок для завтрашнего издания: дебютантки подрались в Колонном зале! А следом куча предположений о причине конфликта. Хотя, какие там могут быть предположения? Стоит только на нас с Лопырёвой взглянуть, и все предположения отпадут сами собой. А Немцову я всё-таки недооценила. Вот я дура! Поверила в сказочку о доброй фее и позволила втянуть себя в её интриги, между тем как шумиха по поводу одинаковых нарядов только на руку ей и её светскому мероприятию.

Тем временем, втолкнув меня в служебную комнату и заперев дверь, Немцова оглядела моё лицо.

- Ничего, мы всё исправим, - наконец, удовлетворённо кивнула она.

Я же, по-видимому, впала в истерику. Меня захлестнули осознание собственной глупости вкупе с раздражением и каким-то неконтролируемым, безудержным весельем. Я не могла с собой ничего поделать, но вся ситуация казалась мне до абсурда комичной. А то, что Немцова с тревогой заглянула мне в глаза, проверяя зрачки, меня ещё больше развеселило.

Наконец, отсмеявшись вволю, я бросила взгляд в зеркало – на моей щеке действительно была кровоточащая царапина.

- Вот гадина! – в сердцах воскликнула я. – Теперь я её точно убью!

- Убей, - кивнула Немцова, смачивая салфетку, - но не здесь. Вот отвальсируете, покинете эти стены и можете хоть на рапирах биться.

Она промокнула царапину мокрой салфеткой и лёгкими похлопываниями начала наносить тональный крем.

- Хорошо, что у нас тобой одинаковый тон кожи, - Немцова отстранилась, любуясь результатом своей работы, - прости, я должна была тебе сказать о ваших платьях.

- Вы правы, госпожа Немцова, вы должны были мне сказать!

Я умышленно проигнорировала её вчерашнюю просьбу отказаться от формы вежливого обращения иерархического общества.

- Ты сердишься, - произнесла она скорее утвердительно, - зная тебя, я была уверена, что тебя-то этот казус не расстроит. В отличие от твоей соперницы.

- Перестаньте! – не выдержала я. - Во-первых, вы меня совсем не знаете, а во-вторых, никакая она мне не соперница. И я не злюсь, просто мне до чёртиков надоело быть марионеткой в чьих-то руках. Вы же специально это подстроили, разве нет?

Повернув голову, я всмотрелась в отражение в зеркале: царапина была еле заметной, но всё же различимой.

- Нет, Ася, - Немцова, в зеркальном отражении мотнула головой, - я ведь тебе говорила, женщины не терпят конкуренции. Поверь, на меня ты всегда можешь положиться.

- Знаете, я привыкла всегда полагаться только на себя, поэтому, пожалуй, продолжу эту традицию, - развернулась я к ней. - Спасибо, конечно, за платье и за помощь, но дальше я уж как-нибудь сама, ладно?

Не дожидаясь ответа, я вышла из коморки и направилась назад в зал. С минуты на минуту оркестр должен был начать играть «Полонез» Огинского. Торжественный танец-шествие, открывающий бал, относился к обязательной части вечера, и пропускать его было нельзя. По крайней мере, такого удовольствия я Маринке не доставлю.

Я уже практически поравнялась с распахнутой двустворчатой дверью Колонного зала. Отсюда отлично просматривалась сцена с оркестром, и Владимир Спиваков как раз поднял вверх дирижёрскую палочку. Опоздала! – сокрушённо поняла я, преодолевая разделяющие меня от зала метры.

Внутрь я ворвалась одновременно с зазвучавшей музыкой.

Гости спешили занять места у балюстрад, чтобы как следует рассмотреть наряды дебютанток. Мне же ничего не оставалось, как беспомощно смотреть на то, как Бестужев выводит за ручку на паркет Лопырёву, где они тут же влились в поток шествующих.

Я готова была на стенку лезть от досады! Должно быть, парень, который пришёл с Лопырёвой, чувствует себя сейчас так же глупо, как и я. Судорожно оглядываясь в поисках этого бедняги, я наткнулась на протянутую ладонь Бестужева-старшего.

- Разреши пригласить, - Эдуард галантно завёл вторую ладонь за спину и слегка кивнул головой.

Всего секунда на раздумья, и я вложила в его руку свою ладошку, позволив вывести себя на паркет.

- Не злись на него, - обратился ко мне будущий тесть, - он ждал тебя до последнего.

Я же, стиснув зубы, молча смотрела прямо перед собой.

На удивление, Эдуард Бестужев оказался прекрасным партнёром, про таких говорят: лёгкая поступь. Он вёл уверенно, двигался неторопливо и грациозно, и, уже влившись в колонну на паркете, я позволила себе расслабиться.