— Конечно, расскажешь, — почти ласково произнёс он.

И в ту же секунду ремень, свистнув в воздухе, с силой соприкоснулся с её ягодицами, врезаясь в нежную кожу.

Ася закричала что есть мочи. Она извивалась и крутилась, пытаясь избежать ударов, которые сыпались и сыпались на её беззащитную попку. Не понимая, что зажата, что не уйти, она искала спасения от жгучих ударов, пыталась зацепиться хоть за что-то, дотянуться до него, оттолкнуться или оттолкнуть, но ничего не помогало. Она охрипла от криков, лицо опухло от слёз, которые лились нескончаемым потоком. За что он с ней так?! Она ведь ничего плохого не сделала! Почти…

Видимо, решив, что с неё хватит, Снайпер, наконец, остановился.

— Где ты была?

— В м-магазине, — проскулила.

— Ещё где?

— В аптеке!

— Своему очкарику звонила?

— Н-нет.

Новый удар по многострадальной попке полыхнул огнём.

Ася никогда бы не призналась, что увидев у аптеки телефон-автомат, она действительно не удержалась и позвонила Тохе. Снайпер зверел только при одном упоминании о нём. Она была уверена, узнай он об этом, запорет до смерти.

— Я н-никому н-не звони-ила, — сжавшись, она уже рыдала в голос.

Нового удара не последовало. Вместо этого, её бельё неприятно прошлось по пылающей коже, а следом штаны тоже вернулись на прежнее место. Развернув девушку, Снайпер хотел усадить её к себе на колени, но Ася вырвалась и забилась в дальний угол. Размазывая по лицу слёзы, она смотрела на него затравленным взглядом. Было жаль себя. Очень! А ещё душила обида.

Поджав колени, она исподлобья наблюдала за тем, как мужчина неспешно приблизился.

Следом на пол рядом с ней шлепнулась папка.

— Ручка внутри, — от его голоса мороз по коже.

Снайпер был спокоен и отстранён, в то время как саму девушку злость и обида раздирали изнутри. Предательские слёзы тут же снова брызнули из глаз: глупая, глупая Ася! Теплом своего наивного сердечка хотела растопить лёд и отогреть того, кому это даром не нужно. «Старого пса новым фокусам не научить», — любил говаривать её отец. И он оказался прав.

Шмыгнув носом, она всё же потянулась к кожаному переплёту. Листки бумаги, какие-то слова и буквы — всё сливалось воедино, и она не могла толком ничего прочесть. Из нагромождения скачущих строчек взгляд выхватил отдельные фразы: «…отказ от наследства без указания адресата…», «…Гражданского кодекса Российской Федерации я являюсь наследником первой очереди, что подтверждается моим свидетельством о рождении I-БП № 68…», «…отказываюсь от наследства в пользу других лиц…».


Ася вскинула взгляд на Данилу и горько усмехнулась:

— Всё просчитал, да? — захлопнув папку, девушка тупо уставилась на неё. Подбородок дрожал, голос не слушался и срывался. — И кто же этот счастливчик, этот «адресат»?

«А может, он сам и есть адресат, — подсказал противный голосок внутри. — А что? И активы получил, и тебя заодно поимел. А почему бы не поиметь, если само в руки плывёт?»

Ася сжала ручку так, что ногти впились в кожу ладони. С грустной отрешённостью она смотрела на папку, не находя в себе силы взять и добровольно лишиться всего. Поруганная гордость и чувство собственного достоинства жалобно скулили, и, как будто этого было мало, противный голос даже не думал униматься. Бил по больному и на поражение:

«Ну, чего застыла? Вот она, твоя мечта о призрачном счастье в бедности. Всё, как ты хотела. Может, передумала? Понимаю, побегала и назад на всё готовое захотелось».

Но хуже всего, наверное, было унижение, да ещё какое! Настолько униженной Ася себя ещё никогда не чувствовала. Сперва позорная порка. Следом, как признание своей никчёмности, отказ от всего, что её отец выстраивал годами. И как вишенка на торте – её банально попользовали. Мало того, глупой Асе это нравилось, она даже стонала под ним, теша его раздутое тщеславием эго.

— Подписывай, — голос Снайпера прервал её душевные терзания.

Мужчина присел перед ней и, снова вложив в вялую ладонь ручку, сжал её кисть. А она всё никак не могла оторваться от его ледяных глаз, сцепив зубы и собирая себя по кусочкам.

Да пропади оно всё пропадом! Зажмурившись в попытке остановить предательские слёзы, она поставила корявый, нервный росчерк на одном листе, на втором, третьем.

Вот и все. Ручка выпала из руки и покатилась.

Ася же, собрав остатки гордости, замахнулась и швырнула папку в Снайпера. Листки разлетелись по комнате, а острый край кожаного переплёта вжикнул по его щеке, вспарывая кожу.

— Подавись! — выплюнула ему в лицо.

Данила вздохнул, будто ища в себе силы, и произнёс тоном, каким родители разговаривают с несмышлёным дитя:

— Оденься потеплее, мы уезжаем.

Хмыкнув, Ася попыталась встать, но была тут же схвачена и возвращена на место.

— Послушай меня, — сбивчиво зашептал, — мне жаль…

Слова застряли в горле Снайпера, будто ему гвоздей туда ржавых насыпали. Он никогда не блистал красноречием, не умел он говорить много и красиво. И извиняться он тоже не умел. А глядя на её упрямо вздёрнутый подбородок, Данила не сомневался, что жалость она примет за насмешку.

Снайпер был консервативен до мозга костей. Его самого так воспитали, по-другому он просто не умел. Дети — неотъемлемая часть семьи, нет детей — семьи тоже нет. Ошибки недопустимы! Любая из них может стоить жизни. А если лишат жизни её, то и ему больше жить незачем. Но если на свою жизнь ещё можно наплевать, то при одной мысли, что с ней могла произойти беда, его рвало на части.

Он хотел извиниться, отчаянно искал нужные слова, но не находил и от этого злился ещё больше.

— А чего ты от меня, блять, хочешь?! Ты что думаешь, мы тут в бирюльки играем? Раззуй глаза, всё по настоящему и очень плохо, — наконец выдавил он из себя.

— Я тебя услышала, прониклась. Теперь уйди с дороги! — оттолкнув, Ася поднялась, наконец, с пола и поплелась к двери.

— Куда?

— Как куда? Мне ведь теперь ничего не угрожает, так? — нервно хихикнула девушка. — Значит, я свободна. Свободна от отца с его конкурентами. От Бестужева. И от тебя! — натягивая ботинки, Ася изо всех сил старалась не разреветься снова. Пусть лучше думает, что ей всё равно. Пусть лучше так, чем унизить себя ещё больше, оголив перед ним свою рваную душу.

— Думаю, ты не в накладе, — продолжала она, натягивая куртку, — к деньгам моего папочки получил ещё и приятный бонус в виде меня.

Метнувшись к девушке, Снайпер развернул ее к себе лицом.

— Что в твоей голове творится? — его голос стал тише, но угрожающе жёстче. — Что ты себе придумала? Это твой единственный билет на свободу. Дальше пусть воюют между собой, зато ты уже вне игры. Деньги — это не главное, пойми это уже наконец своим кукольным мозгом!

Вспыхнув, Ася заколотила по нему руками и ногами, везде, куда только могла дотянуться.

— Да пошёл ты! Пошёл ты! Пошёл ты!

Снайпер стоял, молча снося обрушившиеся на него удары. Он не пытался остановить её, видел, что у девушки истерика, и спокойно ждал, когда она пройдёт. Ася же выдохлась и прислонилась спиной к двери.

— Руки! — выкрикнула, отстраняясь, когда Снайпер попытался приблизиться. — Не прикасайся ко мне! Никогда не смей ко мне больше прикасаться!

Толкнув его напоследок, Ася скривилась от боли в запястье:

— Терминатор долбаный! — прошептала она и, вывалившись на улицу, хлопнула дверью.

Она успела сделать несколько шагов. За спиной послышался лёгкий шелест и хруст сухой ветки. В полной тишине он оглушительно громко ударил по напряжённым нервам. В этот раз она даже не обернулась. Лишь усмехнувшись, тихо сказала:

— Наконец-то.

Глава 7

— Фамилия, имя, отчество, дата рождения.

— Пылёва Анастасия Викторовна. Тридцатое августа, тысяча девятьсот восемьдесят седьмой.

— Что же вы, Анастасия Викторовна, пропали так внезапно? Родители, поди, волнуются?

— У меня нет родителей.

— Ну как же нет? Вашей матери уже звонили, скоро будет здесь.

При этих словах я подобралась и вскинула взгляд на мужчину, сидящего напротив. Абсолютно лысый следователь-криминалист буквально буравил меня своими глазками-бусинками, покручивая в руке дешёвую шариковую ручку. Второй, за соседним столом, производил впечатление человека всецело уставшего от работы, да и от жизни тоже. Именно с таким видом он перекладывал листки в папки, а папки в стопки на своём рабочем столе. Он лишь раз мазнул по мне рассеянным взглядом и вновь углубился в бумажно-перекладывательный процесс.

— В каких отношениях вы состоите с Сабуровым Данилой Алексеевичем? — спросил лысый.

— Я буду разговаривать только с полковником Поповым, — упрямо повторила я уже в третий раз.

Спрятав руки в карманы, я откинулась на спинку скрипучего стула и уставилась перед собой. Даже если бы я и хотела поделиться с этим малоприятным «ментом» подробностями своей личной жизни, на этот вопрос мне было нечего ответить. В каких мы с Данилой отношениях? А ни в каких! Я даже его фамилию впервые услышала только что.

Тем не менее мой полный игнор не произвёл на мужчину никакого впечатления.

— Как долго вы сожительствовали с подозреваемым? – задал следующий вопрос дознаватель.

Сцепив зубы, сижу, будто воды в рот набрала, тупо смотрю на циферблат настенных часов. Только бы у Данилы всё получилось! Мысленно я уже раз десять за сегодня успела помолиться Господу и перечислить ему, от каких дурных слов и поступков откажусь навеки.

— Хочу вам напомнить, Анастасия Викторовна, что вы, как свидетель, несёте уголовную ответственность за дачу заведомо ложных показаний, как и за отказ от дачи показаний. Не забывайте также, что пока вы проходите по делу как свидетель, но вполне можете стать соучастником.

— Я не отказываюсь давать показания. Я хочу говорить с полковником Поповым! — твёрдо стояла я на своём.

Постучав шариковой ручкой по пустому протоколу, мужчина, видимо, решил зайти с другой стороны.

— Интересная картина вырисовывается, Анастасия Викторовна, — вкрадчиво произнёс он. — Я вам скажу, как это выглядит: вы вступаете в интимную связь с подозреваемым и подговариваете того убить вашего отца. Далее, вы убегаете с ним и прячетесь в заброшенном охотничьем домике посреди леса. Вы в курсе, что ваш сожитель — давно разыскиваемый преступник, след которого потерялся ещё в 98-ом?

Этот мент с глазками-бусинками ещё что-то говорил, только я уже не имела ни малейшего желания слушать весь этот бред. В голове множились вопросы поважнее. Так значит папину смерть всё-таки повесили на Данилу. Кому это нужно? И с какой стати Нинэль нарисовалась так не вовремя? Называть её матерью почему-то язык не поворачивался. Ей-то что нужно? Хотя, её мотивы вполне очевидны – деньги. Вот будет номер, когда она узнает, что денег нет. Представив выражение её лица, я едва удержалась, чтобы не прыснуть со смеху. Стоп, а как же Алекс? Надеюсь Нинэль хватит ума не таскать его с собой. Вопреки заверениям Дани, что мой брат никого не интересует, у меня были большие сомнения по этому поводу. Оставалось лишь надеяться, что отец действительно ещё перед балом переписал все спорные активы на меня, в качестве приданого. По крайней мере, так утверждал Данила.

Тем временем следователю, видно, надоела моя игра в молчанку, он с силой ударил кулаком по столу, чем и прервал мои невесёлые размышления.

— Может, ознакомить девушку с показаниями иных лиц? — У стола лысого, как по команде, материализовался его коллега. — Имя Антон Жуков вам знакомо? — обратился он уже ко мне.

Я бы и рада отвернуться и не реагировать на провокации, но при упоминании о Тохе я невольно подалась вперёд, уткнувшись глазами в листок с родным аккуратным почерком.

Впрочем, не успела я углубиться в смысл написанного Тохой, как следователь (тот, что лысый) тут же выдернул листок у меня из-под носа.

— Не с чем тут ознакамливаться! Слушай сюда, — зашипел он, буравя меня взглядом, — я вас, мразей неприкасаемых, хорошо знаю! Золотая молодёжь, разнузданная своей безнаказанностью. На прошлой неделе трое таких же студентку медучилища изнасиловали. И что? И ничего! Родители отмазали — и гуляют себе дальше, хозяева жизни! А девочке травма на всю оставшуюся жизнь!

— Сан Саныч, не кипятись. Анастасия Викторовна никого не насиловала и не убивала, — тут же подключился второй, тот что с бумажками. — Ты иди, кофейку выпей, а мы уже тут составим показания для протокола, правда Анастасия Викторовна?

Ну, мне, в принципе, уже всё было понятно. Судя по всему, сценка «добрый и злой полицейский» должна была произвести на меня неизгладимое впечатление.

— А что потом? — задала я интересующий меня вопрос.