Тори Озолс - Цена расплаты

– У тебя совсем нет гордости? Ты что не понимаешь, что я шлюха? Тебе мало было доказательств?

– Моя гордость ― это только мое дело! ― твердо проговорил он. ― Тебя она не касается. А вот в то, что ты шлюха, несмотря на видео, я не верю.

– Почему? – поразилась девушка, впервые посмотрев на Кирилла по-другому.

Сейчас он был не раздолбаем, сынком богатенького отца, красавчиком университета и прожигателем жизни. Неожиданно он начал говорить серьезно и как-то по-взрослому, словно все, что было до этого ― просто маска.

– Я вижу перед собой искалеченную девочку, которая наказывает сама себя. За что, я не знаю. Но шлюхе было бы наплевать на чувства мужчины, с которым она трахалась, а ты, обвиняя тетю, бросала встревоженные взгляды на него. А сейчас ты стоишь тут передо мной, пытаясь окончательно унизить себя в моих глазах, чтобы я бросил тебя. Оставил тебя одну. И мне кажется, если я так поступлю, это будет самым страшным твоим наказанием. Поэтому просто садись в машину.

– Кирилл…

– Мне больно. Чертовски больно. Я даже не думал, что так больно бывает, ― тяжелым голосом проговорил он. ― Но мои чувства к тебе, несмотря на всю твою убежденность в обратном, настоящие. Сейчас мне хочется что-то разбить, сломать или просто напиться, чтобы стереть из памяти образ любимой девушки, трахающейся с другим мужчиной. Но знаешь, что сильнее всего? Даже когда мне настолько больно, мне хочется позаботиться о тебе. Вот, что, наверное, значит настоящая любовь. Надеюсь, ты когда-то сможешь тоже ощутить подобное.

– Вряд ли. Я не помню, как это. Я просто вычеркнула это слово из своего лексикона и забыла, что оно может значить, ― без эмоций ответила девушка.

– Садись, Даш, ― устало выдохнул он, и в этот раз девушка послушалась.

Опустившись на переднее сиденье, она подсунула ноги под себя, скручиваясь в уголке, чтобы просто смотреть в окно. Находясь в полном замешательстве, девушка открыла для себя, что тяжело предугадать, как поступят другие люди. Она никак не ожидала такого от Кирилла. И не могла не сказать, хотя бы мысленно, хотя бы самой себе, что ее затронули его слова. Настолько, что в душе зашевелились ниточки вины. Пальцы дрожали, веки подрагивали, и она прокусила губу до крови, желая, чтобы металлический привкус отрезвил ее. На языке шевелилось такое хрупкое слово «прости», но она не решалась его произнести. Так было необходимо. Она приняла это решение, и жалеть о нем Даша не собиралась.

Они ехали в молчании всю дорогу. Длинную, напряженную дорогу, наполненную тревогой, горечью и отчаяньем.

*      *      *

Стеклянная дверь закрылась за девушкой, а Андрей так и удерживал Татьяну на месте, сжимая в ладонях ее кисти. Его глаза пристально смотрели вниз на женщину, с которой он собирался прожить всю оставшуюся жизнь. На женщину, которой он начал изменять, не успев даже связать себя узами брака. Не было ли это знаком того, что он ошибся?

– Я не могу, не могу поверить, ― всхлипывала она, мотая головой. ― Ты не мог так поступить со мной? Не мог!

Ее голова уткнулась в мужскую грудь, смачивая рубашку своими слезами. Андрей молча ждал пока пройдет ее истерика, позволяя ей выплеснуть свое опустошение.

– Почему?

– Таня, успокойся, пожалуйста, ― тихо попросил он.

– Что?

– Таня…

– Как я могу успокоиться, когда только что видела, как мой жених трахается с малолетней шлюшкой на моей кровати рядом со мной, пока я спала. Как я могла просто спать рядом и ничего не заметить?! Как?! – закричала она, вырываясь из его рук.

– Она подсыпала тебе снотворное.

– Что?

– Даша сказала, что ты не проснешься, ― объяснил мужчина, и сам скривился, как же гнусно звучали эти слова.

– О Боже, ― неожиданно женщина разразилась смехом, ― я недооценила эту дрянь. Но ты…я же люблю тебя! – снова закричала она, нападая на Андрея и толкая его в грудь.

– Прости…

И Татьяна затихла, словно этого слова только и ждала. Она поправила своим растрепавшиеся волосы, нервно мечась по комнате.

– Я очень люблю, ― прошептала Таня и посмотрела на мужчину. ― Я люблю тебя больше жизни. И я уверена, мы это переживем. Это просто первое препятствие, которое необходимо пройти и забыть. Брак необходимо строить, создавать по кирпичикам, и пусть это нелегко, у нас получиться. Ведь мы вместе.

– Нет.

Одно слово упало между ними как приговор. Твердое, категоричное слово.

– Андрей…

– Я унизил тебя. Даша лишь поспособствовала этому. Но это именно я изменил тебе. И не только в тот день. Много раз на протяжении всего месяца. И даже сегодня. В уборной. Я трахал ее. Ты должна накричать на меня и прогнать на все четыре стороны, потому что брак нельзя начинать с измены и лжи.

– Нет, нет, нет, ― она замотала головой. ― Андрей, о чем ты?

– Ты не должна прощать меня сразу же. Потому что даже я сам не могу простить себя и понять. Я мразь. И я недостоин быть твоим мужем. Прости, ― голос Андрея звучал с четкими нотками презрения к самому себе.

Наваждение к ней не прошло. Но у него появился шанс примириться со своей совестью, не плыть по течению и, приняв прощение Тани, дальше планировать свадьбу, а поступить правильно. Этот месяц, конечно, не сотрется из его памяти и осознание того, каким он ставал рядом с Дашей, понимание того, что в нем есть низменные низкие человеческие качества, что вырвались на свободу. Она показали ему, что он падкий на грех, с легкостью поддается похоти и разврату. И, несмотря на совесть и чувство вины, он не жалел ни о чем.

Не зная, что еще сказать женщине, которой он не просто разбил сердце, а безжалостно растоптал всю ее веру в него, видя ее уничтоженной, плачущей и в то же время готовой тут же простить его, забыть о пережитом перед близкими друзьями позоре, он окончательно понял, что исправить уже ничего нельзя. Нужно просто двигаться дальше.

Андрей развернулся, и, подойдя к двери, взялся за ручку.

– Андрей! ― закричала Татьяна, подбегая и хватая его за локоть, пытаясь остановить. ― Ты не понимаешь! Она сделала это специально! Она просто использовала тебя, чтобы отомстить мне. Я прощаю тебя. Ты просто мужчина, который подался ее чарам, пошел на поводу юности. Но именно я та, кто может дать тебе семью. Сделать счастливым!

– Танюш, прошу, не надо. Нам просто надо остановиться и осмотреться, двигаемся ли мы в правильном направлении. Не будет ли дальше только хуже?

Он мягко сжал ее руку на своем локте, а после аккуратно расцепил пальцы и опустил.

– Это необходимо нам, разве ты не видишь? ― тихо добавил он, и, не оглядываясь, вышел.

Таня стояла в неожиданно опустевшем зале с накрытым столом, словно праздник застыл на этом месте, оставив после себя послевкусие горечи и утраты. Ей было настолько больно, как будто тысячи иголок пронзили ее сердце. Предательство любимого мужчины сжигало изнутри, съедая в своей жестокости и бессердечности. Как и Максим, Андрей предпочел не просто другую женщину. Нет, его забрала та же кровь. Те же ненавистные ей глаза и улыбка. Казалось ее сестра насмехается над ней и с того света.

– Ты заплатишь за это. Я обещаю тебе! – поклялась женщина, сжимая кулаки настолько сильно, что ногти впились в кожу до крови.

Андрей только поднес стакан с виски ко рту, когда звонок в дверь отвлек его от этого действия. Тяжело вздохнув, мужчина поставил желаемое успокоение на стол и направился открывать.

– Блять, что ты так долго? ― Олег завалился в квартиру с большими пакетами из супермаркета.

– Это кто из нас еще долго? Тебя хоть за смертью посылай!

– Но ты же не помер, ― усмехнулся его друг, проходя на кухню. ― О, какой пассаж, а говорил, что ни капли в доме.

– Нашел забытую недопитую бутылку, ― Андрей пожал плечами, снова присаживаясь за стол и наконец, перекидывая жидкость из стакана в горло.

Олег хмыкнул, глядя на это дело, и, отвернувшись от друга, подошел к столешнице. Положив кульки на поверхность, мужчина принялся выкладывать продукты. Разложив нарезку сухой колбасы и голландского сыра на тарелку, он поставил ее перед Андреем вместе с запечатанной бутылкой «Джека Дэниэлса» и продолжил заниматься выкладкой покупок.

– Я удивился твоему звонку. Думал, ты проведешь вечер, разбираясь с Татьяной или гоняясь за ее племянницей в надежде надрать ту аппетитную попку ремнем, ― проговорил Олег, выставляя очередные тарелочки с едой на стол.

– Да пошли нахуй эти чертовы бабы! ― Андрей со злостью стукнул стаканом об стол.

– Явно пошли. Обе. На твой, ― Олег заржал от собственной шутки, которая не произвела должного эффекта на его друга.

– Блять, или уматывайся, или не умничай! ― взбесился мужчина, сверкая яростным взглядом.

– Успокойся, брат, успокойся, ― Олег примирительно поднял руки вверх, ситуация его забавляла. ― Лучше расскажи, как прошел твой разговор с Татьяной, когда мы оставили вас вдвоем. Я так понимаю, она о тебе теперь и слышать не хочет.

– Не угадал, ― язвительно ответил Андрей. ― В отличие от того, как бы на ее месте поступила любая другая женщина, Таня обвинила во всем только одну Дашу, а мне заявила, что простит это, ведь я слабый мужчина и пошел на поводу у молодой девушки.

– Да еще так пошел! ― весело воскликнул Олег. ― Трахать ее, когда рядом спит невеста. Уважаю, мужик, такого я еще ни от кого не слышал. Ты первопроходец.

– Отвали! Даша подсыпала тетке снотворное, ― сквозь зубы пояснил мужчина, которого уже нервировал слишком веселый и улыбчивый друг.

– Молодец, девчонка, мозги отлично работают.

– Ты понимаешь, что это не девчонка, а циничная женщина, которая не остановится ни перед чем, чтобы добиться своей цели? ― злобно спросил Андрей, понимая, что во всем этом фарсе его больше всего задевало то, что, к сожалению, он не был ее конечной целью, несмотря на страстные заверения и бесцеремонные речи.

Нет, ее «я хочу тебя» было полностью пропитано фальшью. Единственное, чего она хотела ― это растоптать Татьяну. И, сказать по правде, это задевало мужскую гордость, его эго был нанесен болезненный удар, и это Андрей не мог ей простить.

– Но это качество и привлекло тебя, я же прав. Меня такое тоже заводит, жаль, что не я ей нужен.

– Да ей и я нафиг не нужен. Только ее чертова бабская война против Тани.

– И что теперь? Вы, как и прежде, планируете свадьбу?

– Блять, не знаю я, ― Андрей запустил пальцы в волосы, глядя на то, как Олег наполняет его стакан. ― Я не ожидал, что она так легко простит меня. И, честно, не желал этого. Я не представлял, насколько мне полегчает, когда Таня, наконец, все узнает. Единственное, Даша выбрала крайне жестокий способ. Для всех жестокий.

– А по мне так было круто! Порно-шоу во всей красе!

– Заткнись, мудак, пока я тебе не отъебашил!

– Баб своих еби, придурок! ― Олег показал ему средний палец, после чего плеснул и себе в стакан виски.

– Черт возьми! Ты поддержать меня пришел или еще больше вывести из себя?

– Выпить за компанию и послушать с первых уст, какая в постели эта красотка.

– Забудь о ней! ― почти прорычал Андрей.

– Ты же ее только что послал? ― наигранно напомнил Олег, забавляясь тем, как глаза друга заполняет ярость ревности. ― Тем более что, как я понял, тебя простили, и свадьба осталась в силе.

– Блять, ты доиграешь, мудак хренов!

– Тише, братан. Нервы подлечи, а то расшатаны. Вот лекарство, ― он снова наполнил его стакан. ― Так что там со свадьбой?

– Меня простили и готовы все забыть. Но блядь, это раздражает! Зачем мне женщина, которая прощает все на свете! Она так просто забыла это унижение, наплевала на свою гордость – Андрей скривился от презрения. Прикинь, вот она мечта любого мужика! А я ее не хочу.

– Ты тот один процент исключения. Тем более, когда есть такая замена.

– Даша ― ее полная противоположность, и все же она настолько тяжелая, настолько противоречивая и загнанная. Она ― это постоянный взрыв эмоций и борьба характера, так что я просто не выдержу такой жизни с ней, ― он сделал глоток. ― Ее надо приручать. Медленно. Аккуратно. Спокойно. Иначе своими коготками она исцарапает тебя, не задумываясь.

– Умммм, дикая, люблю таких, ― протянул мужчина, вспоминая образ девушки.

– От нее мне сносит башню! Я просто плюю на все и веду себя как последний ублюдок. Как тогда, когда она отсасывала мне, прячась под моим столом в офисе, пока Таня сидела напротив и рассказывала про подготовку к свадьбе, и я понимал настолько это грязно, но блять, еще никогда не кончал так мощно.

– Нахрен эти разговоры! Я завидую.

– Нечему! ― Андрей устало провел рукой по лицу, понимая, что стоит закрыть глаза, и он видит ее раскрасневшееся в порыве страсти лицо перед собой.