— Мне никто не звонил?

— Нет, милочка.

— Я, вообще-то, и не ожидала, но Эндрю сказал, что позвонит домой, если будут какие-то новости. Ну, значит, он позвонит вечером, как мы договаривались. Как там па?

— Доктор сказал, что у него простуда.

— А ма?

Мег на секунду помедлила с ответом:

— Она в порядке, все такая же, учит меня, как делать настоящий рисовый пудинг.

Лиззи рассмеялась и, попрощавшись, положила трубку.

Домой она вернулась около шести. Увидев на кухне Берту, с ходу кинулась к ней:

— Мне звонили?

— Нет, девочка, — вздохнула Берта и, глядя, как сразу потухли глаза Лиззи, попыталась ее ободрить. — Может быть, его отправили на патрулирование, эти летчики, говорят, падают в море каждый день. Иди, мой руки. Угадай, что у нас сегодня на ужин?

— Понятия не имею! — пожала плечами Лиззи.

— Копченая селедка!

— Селедка? — В глазах Лиззи промелькнуло удивление. — Откуда она взялась?

— Ты не поверишь! Тед Хонисетт зашел сегодня и говорит: «Восемь штук! Хотите? Прямо из Крастера, с побережья!» И еще спросил, как здоровье Джона. Нет, он все-таки неплохой парень, этот Тед, я всегда говорила.

— Конечно неплохой, если рыбку приносит. А что он попросил взамен? Парочку фазанов или лосося?

— Как тебе не стыдно, Лиззи!

— Спорю на шиллинг, — усмехнулась Лиззи, выходя из кухни, — за следующие дни, пока па болеет, нескольких птичек точно недосчитаются.

— Ну, кое-кто не будет ругать его за это, — из кладовой показалась Мэг.

Лиззи улыбнулась в ответ:

— Конечно, ты не будешь! А как насчет поменяться с ним, — утиные яйца на что-нибудь?

— Неплохая идея, надо подумать, — невозмутимо ответила Мэг. — Кстати, для сведения: сегодня после обеда я нашла четыре штуки, на этот раз от хобсоновских уток. Рэйбенк своих посадил за загородку — жалкий скряга!

Лиззи направилась в ванную. Умывшись, она слегка припудрила лицо и внимательно оглядела свое отражение. Джефф сказал, что она красивая. Эндрю тоже говорил это, и не раз. Неужели это правда? Сама Лиззи считала себя привлекательной, и только. Вот мисс Томпсон, что работает на втором этаже, действительно красивая, даже элегантная. Все только гадали, откуда она достает такие наряды. У нее были такие же карточки[3], как у всех, а выглядела она так, словно сошла со страниц «Вог». Про ее фигуру говорили, что на нее можно надеть мешок, а она все равно будет неотразимой. Бывают же такие женщины! Себя Лиззи к таковым не причисляла. И бедра были, на ее взгляд, полноваты, и грудь... Талия, правда, тонкая, всего шестьдесят шесть, а вот бюст — почти девяносто. Нет, на красавицу она никак не тянула. Хотя, с другой стороны, если Эндрю считает ее красивой, остальное не имеет никакого значения.

В десять вечера звонка все еще не было. Сидя в гостиной, Лиззи чувствовала, что боль, уснувшая где-то внутри, начинает просыпаться с новой силой. Весь вечер она старалась отвлечься от мрачных мыслей, занять себя чем-нибудь. Лиззи помогла Мэг приготовить еду на следующий день, помыла посуду. Но сейчас, когда все дела иссякли, она вновь ощутила необъяснимую тревогу. Лиззи уговорила Мэг пойти спать, а сама уселась рядом с телефоном. Эндрю должен позвонить во что бы то ни стало.

Джефф расположился в кресле напротив с книгой в руке. Он много читал в последнее время, видимо, стараясь наверстать упущенное за долгие годы службы. Лиззи удивлялась, — в отличие от нее, Джефф никогда не делился впечатлениями от прочитанного. Вот и сейчас у него на коленях лежал томик Джорджа Оруэлла «Дорога к Византской пристани».

— Странный выбор, — сказала Л иззи.

Джефф не стал ничего объяснять. Приподняв брови, он лишь спросил:

— А почему бы тебе не пойти спать? Я еще посижу пару часов и, если Эндрю позвонит, разбужу тебя. Может быть, он где-нибудь на задании!

— Но он сказал, что будет...

— Лиззи! — Тон Джеффа был таким, словно он разговаривал с упрямым ребенком. — Ты же знаешь, чем занимается Эндрю. Его могут вызвать на задание в любой момент. Эти парни с парашютами не падают из своих самолетов по расписанию.

— Я знаю, — тихо сказала Лиззи.

— А если знаешь, почему тогда нервничаешь?

— Но не может же он быть все время на службе!

— Лиззи, поисковые операции могут затянуться на целый день, а то и на два. В море не бывает рабочего времени! — Джефф вздохнул. — Я понимаю, как ты волнуешься. Все будет хорошо. И не смотри ты так на этот телефон!

Джефф отложил книгу и подошел к Лиззи.

— Иди, отдохни! — с нежностью сказал он. — Я подежурю. Обещаю, что не усну, а если он позвонит, вежливо его поприветствую, — тут Джефф неожиданно рявкнул: — «Какого черта, сэр, вы заставляете ее так долго ждать! И не смейте класть трубку, пока я не позову ее, иначе ваша задница познакомится с моим ботинком! Ясно?!»

Лиззи не выдержала и рассмеялась. Она никогда не слышала, чтобы Джефф ругался или говорил таким «сержантским» голосом. Берта не любила крепких выражений, и Джон не произносил в ее присутствии ничего сильнее, чем слово «проклятье!». А уж подобных сентенций Джефф не позволил бы себе при матери никогда, — нравы у Берты были строгие. Может быть, из-за таких грубоватых выражений Джефф вдруг показался Лиззи более простым и естественным, в нем промелькнула тень того, прежнего Джеффа.

Лиззи вскочила, вытянувшись по стойке «смирно», шутливо отрапортовала:

— Да, сэр! Как прикажете, сэр! Большое спасибо, сэр!

Джефф резко повернулся, чтобы вернуться в свое кресло, но на секунду вдруг потерял равновесие. Лиззи вытянула руку и, поддержав покачнувшегося Джеффа за плечо, нарочито строго сказала:

— Опять вы пьяны, лейтенант! Делаю последнее предупреждение — вы ведь на дежурстве! Еще раз повторится подобное, — и с вас снимут не только лейтенантские звезды, но и нашивки! С вас снимут все до последней нитки! — Тут она прыснула в ладошку и, смущенно поблескивая глазами, добавила: — Я хотела сказать, все до последней полоски! — Потом, посмотрев на Джеффа, спросила: — Не возражаешь, если я пойду лягу?

— Разумеется. Спи, не беспокойся. Если понадобится, я тебя подниму.

— Спасибо, Джефф. Спокойной ночи!

— Спокойной ночи, Лиззи!

«Снимут все до последней нитки!» — как смешно это у нее вышло. Странно. В своих ночных кошмарах Джефф частенько видел себя разжалованным в рядовые. С тех пор, как он стал офицером, его навязчиво преследовал страх сделать что— то не так, потерять самообладание, избить кого-нибудь из этих несносных идиотов... и потерять звезды, нашивки. Потерять все до последней нитки...

Звонка от Эндрю так и не было — ни ночью, ни утром. Лиззи отправилась на работу с головной болью и дурными предчувствиями. Она заставила Джеффа пообещать, что он позвонит ей на работу, если что. Хотя личные разговоры были запрещены, Лиззи была согласна даже на нагоняй от начальства.

В обеденный перерыв она не выдержала и сама позвонила домой, но Мэг сообщила, что все по-прежнему.

Всю дорогу от автобусной остановки Лиззи бежала бегом и влетела в дом, еле дыша. Берта, Мэг и Джефф сидели за столом. Они так посмотрели на нее, что девушка все поняла и без слов.

— Пока ничего, милочка, — сказала Мэг. — Но ты же знаешь, отсутствие новостей — уже хорошая новость.

Берта ободряюще похлопала Лиззи по руке:

— Успокойся, детка! Если не дает о себе знать, значит, есть какая-то причина.

— А его не могли отправить прямо... так, сразу? — она посмотрела на Джеффа.

Тот покачал головой.

— Нет, так не бывает. Перед отправкой корабли нужно подготовить, проверить... Эндрю обязательно знал бы. Наверное, тут что-то другое. Когда он сказал тебе, что «ходят какие-то разговоры», это могло означать что угодно. С этой поисково-спасательной службой никогда ничего не знаешь наверняка. Могут послать на Северное море, а могут оставить здесь, совсем рядом. Не волнуйся, лучше сядь выпей чаю.

Лиззи повернулась к Берте.

— Как чувствует себя па?

— Температура спала, но его мучает кашель. Думаю, несколько дней ему придется полежать.

— Я поднимусь к нему.

— Разумеется, детка. А если позвонит Эндрю, Джефф сразу же поднимется за тобой.

«Если позвонит...», — как заклинание повторила про себя Лиззи.

Телефон в этот вечер звонил дважды. Первый раз интересовались, сможет ли мистер Фултон заменить на дежурстве в ополчении мистера Картера, который слег с простудой. Джефф ответил по-военному кратко.

— Значит, их уже двое.

Второй звонок был от миссис Хобсон, которая спрашивала, не заглянет ли кто-нибудь на ферму, у нее осталось немного масла. Трубку снова снял Джефф. Он поблагодарил жену мистера Хобсона и пообещал зайти завтра утром.

Каждый раз Лиззи выбегала на лестницу, но, видя, как Джефф спокойно кладет трубку, расстроенная уходила к себе. Ночью, лежа в постели, она сжимала в кулаке уголок одеяла и, пряча лицо и подушку, шептала:

— Господи, сохрани его! Пусть с ним ничего не случится, это очень важно! Прошу тебя, Господи! Ведь я должна была ему сказать.... Но я не знала! Я и сейчас не уверена... Господи! Пожалуйста, сохрани его для меня!..

Лиззи уснула только под утро, а когда Мэг в половине восьмого принесла ей чашку чая, она уже лежала с открытыми глазами.

— Ты выглядишь невыспавшейся, милочка.

— Ничего, Мэг.

— Так не пойдет! Ты совсем себя не жалеешь, тебе же скоро на работу.

— Это хорошо. Там хотя бы я смогу отвлечься.

— Думаю, ты права. Я уже говорила и еще раз повторю: «Если бы что-то случилось, тебе уже сообщили бы».

— Ты уверена? Но ведь я еще не миссис Брэдфорд-Браун, Мэг!

Старая женщина задумалась:

— Верно, девочка. Но Эндрю наверняка рассказал о том, что собирается жениться, и тебя бы обязательно разыскали.

Когда Лиззи уже собиралась уходить, Джефф спросил ее:

— А почему ты не берешь велосипед? Тогда тебе не нужно было бы ждать автобуса.

— Знаешь, Джефф, — ответила Лиззи, — по сравнению с автобусом можно выиграть всего минут десять, не больше. К тому же я так устаю за целый день, что нет никакого желания крутить педали.

Джефф проводил ее до двери.

— Не волнуйся, если я что узнаю, то сразу же сообщу тебе!

— Спасибо, Джефф!

Выйдя из дома, Лиззи подумала о том, что все эти последние дни Джефф был очень ен к ней. Она не представляла, что делала бы, не будь рядом Джеффа. Он уже не казался измученным раненым солдатом, вовсе нет. Он был лейтенантом и чувствовал себя командиром, отвечающим за других.

Джефф смотрел вслед девушке, пока она не скрылась за поворотом. Несмотря на все старания успокоить Лиззи, своим военным нутром он ясно чувствовал: что-то не так. И когда Мэг говорила об отсутствии новостей, он, в отличие от нее, не считал это хорошей новостью.

Джефф вздохнул. Он понимал, что если с Эндрю что-то случится, то Лиззи узнает об этом последней. Домашний адрес Эндрю, указанный в бумагах, — несомненно, родительский. И в этих бумагах, конечно же, ничего не сказано о том, что его из этого дома выставили. Возможно, командование и знает о предстоящей женитьбе Эндрю, но никто из них не подозревает, что оба они — и Эндрю, и Лиззи — для его родителей — всего лишь два изгоя.

Вскоре после обеда раздался звонок в дверь. Берта находилась наверху с Джоном, Джефф читал в гостиной, а Мэг подремывала в кресле-качалке на кухне. Услышав звонок, она встрепенулась и, выйдя в холл, тут же столкнулась с Джеффом, направляющимся к входной двери. Она остановила его:

— Я сама!

Открыв дверь, Мэг с трудом подавила возглас изумления. Находясь на ступеньку ниже, но смотря на нее как бы сверху вниз, на крыльце стояла молодая, элегантно одетая женщина. Мэг сразу же узнала ее. Это была Дженис, жена Ричарда Боунфорда. Впрочем, может быть, уже и не жена: никто не знал, чем завершился их развод.

— Могу я видеть мистера Фултона? — не скрывая высокомерия, спросила молодая женщина.

— К сожалению, он болен.

— Тогда, возможно, миссис Фултон?

— Она тоже нездорова, — любезности в голосе Мэг не было. — Так что вам угодно? — строго поинтересовалась она.

— Я хотела бы поговорить с кем-либо из семьи, если можно.

— Спасибо, Мэг, ты можешь идти! — Джефф легонько отстранил старую женщину и посмотрел в лицо, которое не видел уже пять лет.

Пульс был ровным, но Джефф почувствовал, как напряглись его скулы. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Дженис наконец произнесла:

— У меня... есть новости об Эндрю. Мне кажется, они... она должна знать...