Алекса использовала обеденный перерыв, чтобы прогуляться. Она довольно долго простояла, рассматривая здание фирмы «Фларитон». Алексу всегда восхищала его уникальная треугольная конструкция, возвышавшаяся на участке Двадцать третьей улицы, где Бродвей встречается с Пятой авеню. Присмотревшись к другим старым зданиям, она, кажется, поняла, почему Раймонд решил, что ее проект не подойдет.

Следующие несколько дней Алекса проработала в библиотеке, углубляясь в историю района и его архитектуры, изучая фотографии и отдельные детали ныне существующих зданий.

К тому времени когда она стала чувствовать себя лучше, из Осло вернулся Карл, и его резкость снова ввергла ее в депрессию.

Рабочий стол Алексы был завален предварительными набросками, представленными на ее рассмотрение другими архитекторами фирмы, и Алекса чувствовала, что тонет в море информации. Она не могла думать ни о чем другом, даже дома все ее мысли были только о проекте, и каждую свободную минуту Алекса проводила в своем кабинете.

Брайан был, как всегда, угрюмым, и она отказалась от попыток сблизиться с племянником. Да на это и времени не было.

Долгожданную передышку ей принесло только ток-шоу Филиппа. В воскресенье, посмотрев интервью с пессимистично настроенным борцом за охрану окружающей среды, мрачно предрекавшим катастрофические изменения климата, Алекса с облегчением увидела, что следующий гость ток-шоу — очень привлекательная женщина, устраивающая аукционы в поддержку искусства.

— Кажется, она нетипичный гость твоей программы, — заметила Алекса в перерыве.

— Вовсе нет. Брук прочитала ее письмо, побеседовала с ней и решила, что неплохо пустить это интервью после активиста по охране окружающей среды — для равновесия.

По мере продолжения интервью Алексе стало ясно, почему Брук предложила участвовать в программе именно Гейл Даулинг. Она оказалась интеллигентной дамой с правильной речью, живыми манерами и говорила о своей частной коллекции живописи и о предстоящем благотворительном аукционе.

— Как ты думаешь, Филипп, нас пригласят? Все же ты сделал ей отличную рекламу…

— Я так понимаю, что придется платить за билет, а три тысячи долларов — чересчур круто, и это только начало. Ты правда хочешь заплатить шесть тысяч долларов за роль без слов?

— Нет, но от гастрономического тура по южной Франции я бы не отказалась. — И добавила: — Все-таки она очень красива.

Филипп что-то нечленораздельно промычал в знак согласия и уткнулся в «Таймс».


Через неделю за обедом Филипп пожаловался Алексе:

— Черт, ну и интервью у меня было с Койном! Естественно, я заранее прочитал четыре его триллера, но можешь себе представить, единственная книга, которую я не брал в руки, оказалась его самой любимой, а Койн пожелал говорить именно о ней. Мне было страшно неловко. Он все время упоминал какого-то Риса — Рис то да Рис се, а я даже не имею понятия, то ли этот Рис герой, то ли главный злодей.

— Герой, — вмешался Брайан, — Он раскрыл шпиона, внедренного в спецслужбы Великобритании.

— Верно! — воскликнул Филипп. — Так ты читал «Опасную переправу»? И как тебе понравился роман?

— Хорошая книжка.

Филипп с воодушевлением принялся выуживать у Брайана его мнение.

— Эх, жаль, я не поговорил с тобой перед интервью, — от души пожалел он.

В ответ на комплимент на лице Брайана появилось некое подобие улыбки. Что касается Алексы, то она в это время сидела, уставившись в пространство и думая о своем.

Филипп подавил раздражение. Жена снова работала на износ, вечера и выходные напролет, и это начинало его беспокоить. Невозможно было не сравнивать этот обед с ленчем, проведенным несколькими часами раньше в обществе Гейл и Венди.

Выходя со студии, он наткнулся на улице на маму с дочкой — они возвращались из магазина, нагруженные покупками. Гейл пригласила его перекусить, Венди тут же запрыгала от радости, и Филиппу не хватило духу отказаться. Тем более что Гейл хотела отведать блюд китайской кухни, а они стояли как раз напротив ресторана «Сычуань».

Гейл была полна энтузиазма по поводу прошедшего ток-шоу и предстоящего аукциона.

— Ты не представляешь, насколько лучше пошли дела после передачи! — сказала она за едой. — Я имею в виду не тех, кто покупает билеты, с этим проблем никогда не было. Но раньше мне бывало довольно трудно найти то, что можно выставить на аукцион, а теперь предложения посыпались как из рога изобилия. И все благодаря тебе. Я очень, очень тебе благодарна!

Филиппу было приятно, что его заслуги так высоко оценены, и он вдруг осознал, что дома в последнее время стал чувствовать себя несколько заброшенным.

— Надеюсь, ты и твоя жена будете гостями моего аукциона, — мягко проговорила Гейл улыбаясь.

— Спасибо за приглашение, но меня в это время не будет в городе, — пробормотал Филипп и тут же покраснел от собственной лжи.


— Алекса! — В голосе Филиппа послышались резкие нотки. — Ты где-то далеко от нас.

Она вздрогнула и посмотрела на мужа.

— Ой, прости, задумалась. У меня просто голова пухнет от идей и проектов. Сегодня день был кошмарный. Карл упустил в Копенгагене выгодный заказ, на который очень рассчитывал, и, вернувшись в офис, разошелся не на шутку: устроил всем разнос, сыпал оскорблениями направо и налево, потребовал, чтобы ему срочно представили отчеты по всем проектам, находящимся в работе.

У Филиппа возникло ощущение, что все это он уже слышал. И не в первый раз за последнее время он поймал себя на мысли, что было бы неплохо, если б жена имела не такую сложную работу. Временами Алекса уходит в нее с головой. Он изо всех сил старался проявлять максимум понимания, но последнее время раздражение и протест стало сдерживать все сложнее. У всех бывают трудности в работе, у него их тоже достаточно, но отношение Алексы к своему проекту теперь напоминало одержимость.

— …оказалось, что фактически единственный проект, с которым все в порядке, — это музей Пеннингтона в Вашингтоне. Там уже началось строительство…

Вашингтон. Это слово живо напомнило о тех временах, когда Филипп ухаживал за женой, разрываясь между двумя городами. Они поочередно проводили выходные то в Вашингтоне, то в Нью-Йорке, и каждая встреча превращалась в счастливое, волнующее воссоединение. Тогда у Алексы было для него время. А сейчас, даже когда они занимались любовью, у Филиппа порой возникало ощущение, что любимая находится с ним только телом, но не душой.

Оставалось надеяться, что она не превратится в законченного трудоголика. Такой вариант несовместим с их планами завести ребенка. Никто не спорит, сочетать серьезную карьеру и материнство — дело нешуточное, но ведь другие женщины как-то ухитряются все совместить, Бинки, например.

— Прости. — Алекса улыбнулась. — Я знаю, со мной сейчас скучно, пожалуйста, потерпи еще немного.

Филипп кивнул. Да, это временные трудности. Ему просто нужно набраться терпения и немного подождать.


Глава 11


— О, дорогой, здесь просто прекрасно! — заявила Алекса, принимая от улыбающегося официанта бокал шампанского. — Я так рада, что мы все-таки получили приглашение.

Филипп чувствовал себя на редкость неуютно. Он не хотел присутствовать на благотворительном балу и аукционе в поддержку искусства и сказал Гейл, что его не будет в городе. Но та, вероятно, забыла, так как прислала по почте приглашение на два лица — для мистера и миссис Джером, и, к сожалению, Алекса увидела его первой.

Естественно, ей захотелось пойти, и Филипп не смог придумать благовидного предлога отказаться. Вся эта история не нравилась Филиппу, он чувствовал, что, придя на бал-аукцион, как бы дает согласие продолжить отношения с Гейл, а это казалось ему неразумным.

Конечно, следовало рассказать Алексе о первой любви много лет назад, и он сделал глупость, умолчав об этом, однако еще глупее было не рассказать жене правду в тот же день, когда Гейл объявилась в его кабинете. Теперь уже слишком поздно — как ни пытайся все объяснить, он будет выглядеть или виноватым, или дураком, или и тем и другим. Однако в чем он провинился? Ну пообедал пару раз с бывшей любовницей и ее дочерью, и что из этого? Он же ничего такого не сделал.

Ровным счетом ничего. Филипп приказал себе не паниковать зря. Миссис Даулинг просто подумала, что ему будет интересно побывать на самом блестящем и значительном светском мероприятии месяца. Гейл позвонила на студию и поинтересовалась, разрешит ли он включить в число призов возможность принять участие в его ток-шоу, и уговорила сказать «да».

И вот результат: вьюжным мартовским вечером он разгуливает по музею Метрополитен во фраке, с бокалом шампанского и светской улыбкой, приклеенной к губам.

Спору нет, это не рядовой вечер. Филиппу приходилось кивать направо и налево, то и дело здороваться — кого-то он сам узнавал, кто-то узнавал его. Некоторые из гостей даже участвовали в свое время в его передаче.

Впечатляло количество знаменитостей, чьи имена можно найти в справочнике «Кто есть кто». Были здесь писатели и музыканты, художники и политики, архитекторы и банкиры, известные филантропы и воротилы шоу-бизнеса. Филиппу достаточно было только чуть повернуть голову, чтобы в его поле зрения оказались одновременно Леонард Бернстайн, Беверли Силлз, Михаил Барышников, Лучано Паваротти, Норман Мейлер, Рой Ликтенстейн, Барбара Уолтерс и Оскар де ля Рента.

Филипп направился к столу с закусками, где Алекса уже стояла рядом с Тоддом и Бинки Рейнольдсами, поглощавшими черную икру.

— Я слышал, ты сегодня продаешь с аукциона телестудию? — шутливо спросил Филипп вместо приветствия.

— Нет, — возразил Тодд с набитым ртом, потом, прожевав, добавил: — Только жену и детей.

Бинки снисходительно улыбнулась.

У Алексы был такой счастливый вид, что Филипп устыдился того, что хотел лишить ее этого праздника. Она была очень хороша в бежевом вечернем платье, и Филипп почувствовал прилив гордости за то, что эта женщина — его жена.

Когда подошла Гейл и поцеловала его в щеку, Филипп надеялся, что выглядит не таким смущенным, каким себя чувствует. Наигранно-бодрым голосом телевизионного ведущего он представил ее Рейнольдсам и жене.

Все четверо обменивались вежливыми фразами, а Филипп тем временем пытался справиться с потрясением, которое испытал, увидев Алексу рядом с Гейл. Одна блондинка, другая брюнетка, женщины оказались полной противоположностью друг другу. Филипп не мог не отметить, что Гейл, в атласном зеленом платье, с блестящими черными волосами, ниспадающими на плечи мягкими волнами, и сверкающими в ушах изумрудами, выглядит великолепно.

— Алекса, я так рада, что вы смогли прийти, — проворковала Гейл.

— Огромное спасибо за приглашение, — сердечно ответила Алекса. — Оказаться на вашем аукционе — большая честь для меня.

Она похвалила миссис Даулинг за блестящую организацию. Гейл выглядела очень довольной. И, как всегда, очень уверенной.

— Филипп упоминал, что вы архитектор. Это замечательно, архитектура — это так интересно! Над чем вы сейчас работаете?

— Ну в частности, над музеем Пеннингтона в Вашингтоне.

Филипп боялся вздохнуть. Идиот, чего он боится? Не станет же Гейл упоминать об их прежних отношениях! Она держалась очень любезно, проявила к Алексе интерес, но без всякой личной окраски. Хозяйка успевала обойти всех и поговорила с каждым ровно столько, чтобы человек почувствовал себя желанным гостем. И все же, когда она отправилась приветствовать вновь прибывших, Филипп испытал неимоверное облегчение.

— Она очень мила и… Не может быть! — воскликнула Алекса. — Это же Раймонд ди Лоренцо-Браун. Черт, только я расслабилась и начала получать удовольствие от вечера!

— Какая жалость, что мы не в масках!

— Да, это верно. Тогда мне не пришлось бы сравнивать себя с Филиппом Джонсоном. — Алекса с грустью посмотрела на всемирно известного архитектора, вокруг которого собрались почитатели.

Обед при свечах проходил в зале, оформление которого — бледно-розовые, отделанные кружевом льняные скатерти и салфетки, на каждом столе композиции из нарциссов, цветущих веток кизила и жонкилий — напоминало о скором приходе весны.

Вышло так, что ди Лоренцо-Браун оказались за одним столом с Джеромами. Раймонд сел рядом с Алексой, а его жена — напротив него рядом с Филиппом. Главный администратор «Нью уорлд инвесторс» и его жена показались Филиппу дружелюбными и естественными. Мария ди Лоренцо-Браун, миловидная седеющая брюнетка с приятными манерами, была чуть выше мужа и говорила по-английски с легким итальянским акцентом. Филипп почувствовал расположение к собеседнице и предложил ей принять участие в ток-шоу.