Дверь открыл мужчина лет сорока пяти в деловом костюме. У него были аккуратно причесанные каштановые волосы и веселые глаза.

— Меня зовут Клиффорд Томпсон, — сообщил он.

Обменявшись с ним рукопожатиями, мы проследовали впереди него к лифту. Дурное настроение миссис Доули улетучилось. Теперь она принялась совершенно тошнотворно кокетничать с нашим провожатым.

— Когда наша Хильда сообщает кому-нибудь, что я ее мать, я чувствую себя ужасно старой, — жеманно протянула она.

— Должен признать, что я тоже удивлен, — галантно откликнулся мужчина. — Я бы скорее предположил, что вы сестры.

— Все так думают. — Миссис Доули самодовольно поправила прическу и выпятила губы, как будто собралась поцеловать его прямо в лифте или вообразила, что он сам хочет ее поцеловать. При виде всего этого я прониклась к Хильде еще большим сочувствием.

Лифт остановился, и мы вышли. Клиффорд Томпсон отпер дверь, которая, как и все другие двери на этаже, была выкрашена в темно-коричневый цвет, и жестом пригласил нас войти.

Первым, что я заметила, был вид из окна. Он был на редкость неприятным, просто множество зданий и машин. Прямо под окнами находился перекресток, и звуки ревущих двигателей и клаксонов беспрепятственно проникали сквозь закрытые окна.

Несмотря на современную кухню и ванную комнату, сама квартира своими простыми квадратными комнатами напомнила мне тюрьму. В ней не было ничего оригинального или приятного. Она скорее подошла бы мужчине, который не обращает внимания на декоративные плинтуса, лепку на потолке и прочие украшения и изыски.

Судя по всему, Хильда считала так же.

— Пожалуй, это не для меня, — сказала она, едва заглянув в спальню. — Очень жаль, но меня это не интересует. Вы не могли бы передать это мистеру Хэнли?

— Конечно. Архитектор не стал напрягать свое воображение, создавая этот проект, — с сожалением откликнулся Клиффорд Томпсон. — Я тоже предпочел бы что-нибудь менее безликое.

— Вот-вот, — с воодушевлением закивала Хильда. — Эта квартира слишком безликая.

— В Ватерлоо продается небольшая квартира. Она находится на верхнем этаже и выходит окнами на реку, — сообщил ей мужчина. — Я не знаю адреса, но могу выяснить для вас, если хотите.

— Правда? — некрасивое лицо Хильды озарила радость. — Я дам вам свой номер телефона, и вы сможете мне позвонить.


— Это была уловка, — сказала миссис Доули, когда мы вышли на улицу.

— Что было уловкой, мама?

— Эти его россказни о квартире в Ватерлоо. Готова поспорить, что такой квартиры не существует. Он это выдумал, чтобы заполучить наш номер. Я сразу поняла, что очень ему понравилась. — Она причмокнула губами. — Еще до конца недели он позвонит и пригласит меня на свидание.

Я сжалась от отвращения. Ведь ей уже шестьдесят.


Оказалось, что квартира в Ватерлоо действительно существует. Через несколько дней Клиффорд Томпсон позвонил Хильде и предложил отвезти ее туда. Хильда с первого взгляда влюбилась в эту квартиру. На следующее утро она взахлеб рассказывала мне о прелестных потолках, о старомодной ванной и об изумительном викторианском камине в гостиной.

— Спальня небольшая, но в гостиной есть место для кушетки, так что при желании я смогу оставить кого-нибудь на ночь, — ее лицо светилось.

Поведав о квартире, Хильда принялась рассказывать мне о том, что Клиффорд пригласил ее в кафе, где они обсудили, следует ли ей покупать эту квартиру. А потом он предложил ей пойти с ним в субботу в кино.

— Ты согласилась? — спросила я.

— Ну да, — несколько удивленно ответила Хильда, как будто сама не могла до конца поверить в то, что произошло. — У него двое детей-подростков, он разведен, — добавила она. — У его жены был роман на стороне. Она уже вышла замуж за своего любовника.

— Удачи тебе, Хильда, — искренне пожелала я. Я совсем недавно узнала ее поближе, но уже поняла, что несмотря ни на что она мне нравится, особенно после встречи с ее кошмарной мамашей. Но теперь мне опять не с кем проводить субботние вечера.

ГЛАВА 8

Ноябрь-декабрь 1939 года

Эми

После выкидыша Эми провела в родительском доме на Агейт-стрит еще два дня. Ей очень хотелось побыть там подольше. Она даже не догадывалась, как соскучилась по маме и по непринужденной болтовне сестер. Не то чтобы она скучала по ним, когда Барни был дома. Она и теперь больше всех на свете скучала именно по нему.

Но Эми было совершенно необходимо вернуться в квартиру у Ньюсхэм-парка. Капитан Кирби-Грин наверняка уже обратил внимание на то, что молоко Паттерсонов никто не забирает. Он вполне может сообщить об ее исчезновении в полицию. Еще более важным было то, что от Барни могло прийти письмо.

Перед тем как Эми ушла (в своем старом зеленом пальто, которое было таким замечательно теплым и чудесно согревало ее в этот холодный и сырой ноябрьский день), мама внушила ей, что она может располагать спальней Чарли в любое удобное для нее время.

— На день, на неделю или навсегда, для тебя в этом доме обязательно найдется место, — услышала Эми.

— Спасибо, мам, — она нежно обняла мать. Неудивительно, что Барни так к ней привязался. Между Мойрой Карран и его матерью не было ничего общего.


Когда Эми вошла в свою квартиру, уже вечерело. Комнаты показались ей холодными и нежилыми, как будто она отсутствовала много месяцев, а не несколько дней. Эми пробрал озноб. Квартира выглядела голой без икон и статуэток, а также всевозможных безделушек и украшений, заполнявших все полочки и подоконники в доме ее матери.

Спустя некоторое время Эми поняла, что одной из причин того, что квартира показалась ей голой, было исчезновение красного ковра, купленного Барни. Она довольно долго ломала себе голову над тем, куда же он мог подеваться, прежде чем вспомнила, что в последний раз видела его, вернувшись домой после рокового визита к Паттерсонам. Кажется, она упала на этот чертов ковер. Должно быть, именно на нем у нее случился выкидыш и ее свекор отдал ковер в чистку или попросту выбросил.

Эми также уловила тошнотворный запах, который привел ее в кухню, где она обнаружила кувшин створожившегося молока и покрытую зелеными пятнами буханку хлеба. Эми вылила в раковину содержимое кувшина, а хлеб завернула в газету и положила за дверь, чтобы позднее отнести вниз и выбросить в мусорный бак.

Одна из оставленных за дверью бутылок молока также прокисла. Она разберется с этим позже, решила Эми, ставя чайник на плиту. Ей необходимо сходить в магазин за продуктами. Отныне она будет питаться как положено и найдет себе работу, желательно что-нибудь связанное с войной. Эми ничего не имела против праздности, когда Барни был дома, но когда он уехал, безделье стало ее тяготить.

Чайник закипел. Одновременно с этим дверной звонок резко прозвонил четыре раза. Эми заварила чай и направилась вниз, чтобы открыть дверь. Снизу до нее донеслись голоса. Капитан Кирби-Грин, по своему обыкновению, оказался у двери раньше нее. Она узнала его голос, а также голос Лео Паттерсона, ее свекра.

— Я сам только что вернулся, — говорил капитан, — но заметил, что молоко забрали. Так что, полагаю, миссис Паттерсон наконец-то вернулась.

— Отлично, — решительно заявил Лео. — Спасибо, что впустили меня.

Но от капитана не так легко было улизнуть.

— Я только что был на призывном пункте Королевского военного флота, — гордо заявил он. — Решил, что пора предложить свои услуги, чтобы помочь избавиться от этого негодяя Гитлера. Мне сказали, что если им понадобится человек с моим гигантским опытом, со мной непременно свяжутся.

— Надеюсь, так и будет, — в голосе свекра Эми послышались нотки нетерпения. И что имел в виду капитан, сообщив, что миссис Паттерсон, должно быть, наконец-то вернулась? Это звучало так, как будто ее спрашивают уже не в первый раз.

— Это вы, мистер Паттерсон? — окликнула Эми. — Поднимайтесь.

Он взбежал по ступенькам с таким же проворством, как и его сын. Мистер Паттерсон был одет в деловой костюм, длинное темно-синее пальто, которое, судя по всему, стоило целую кучу денег, а в руке держал серую фетровую шляпу с темно-синей лентой на тулье.

— Я думал, мы договорились, что ты будешь называть меня Лео, — сказал он, преодолевая последние несколько ступенек. Эми не припоминала ничего подобного. — Капитан всегда такой зануда? — не успев переступить порог, поинтересовался он.

— Я не считаю его занудой, и Барни тоже. — Капитан очень нравился им обоим. — Он просто одинокий старый человек, и ему не с кем поговорить. Это совсем не трудно — остановиться и поболтать с ним несколько минут.

— Вы с Барни просто не знали, куда девать время, — раздраженно ответил Лео. — А у меня есть дела поважнее болтовни с капитаном.

— В таком случае, почему вы здесь? Разве вы не должны быть сейчас на работе и заниматься этими важными делами?

Лео изумленно посмотрел на нее. Эми сама изумилась не меньше, чем он. Встреться она с кем-нибудь вроде Лео Паттерсона еще год назад, она была бы в полной растерянности и не знала бы, что сказать. Эми изо всех сил постаралась бы ничем этого не выдать, но не смогла бы общаться с ним на равных. Благодаря любви Барни ее уверенность в себе взлетела до небес.

— А ты за словом в карман не лезешь, — рассмеялся Лео.

— А вы?

— Я не собираюсь беседовать с тобой в таком тоне. — Тут он окинул ее испепеляющим взглядом. — Я приехал потому, что волновался за тебя. Несколько дней назад у тебя случился выкидыш, и я оставил тебя в постели, потому что ты была слишком слаба и не могла ходить. На следующий день я позвонил, чтобы справиться о твоем самочувствии, но мне никто не ответил. Я звонил снова и снова, но все безрезультатно. — Лео начал мерить комнату шагами, как будто пытался сдержать гнев. — Я приехал сюда, и капитан впустил меня в дом. Но в квартиру он впустить меня, разумеется, не смог. Я уже спрашивал себя, сколько пройдет времени, прежде чем мне придется взломать дверь. Кстати, как ты себя чувствуешь?

— Я почувствовала себя лучше уже на следующий день. — Ей и в голову не пришло, что он будет из-за нее волноваться. Возможно, стоило приколоть к двери записку или сказать капитану Кирби-Грину, куда она направляется. Но Эми не собиралась оставаться у мамы надолго.

Она прошла в кухню и приготовила две чашки чая.

— Вы пьете чай с сахаром? — крикнула она.

— Нет, спасибо, — сухо ответил он.

Эми вышла из кухни и поставила чай на низкий круглый столик, возле которого сидел мистер Паттерсон. В ее отсутствие он снял пальто и повесил его за дверь.

— Мы с вашим сыном женаты уже полгода, — медленно и отчетливо произнесла Эми. — За все это время вы не предприняли ни единой попытки со мной познакомиться. Я могла умереть во сне, меня могли убить, а вы бы так и не узнали об этом. А теперь вдруг я не могу провести несколько дней у мамы без того, чтобы вы по этому поводу не устроили переполох. — Она совершенно не рассердилась. Честно говоря, она с большим удовольствием устроила ему этот нагоняй. — Это не ваше дело, куда я хожу и чем занимаюсь, — закончила Эми свою речь.

Мистер Паттерсон нахмурился.

— Так ты на самом деле была у мамы? — поинтересовался он, как будто подозревал ее в каких-то неблаговидных поступках.

— Да.

— Ты отдаешь себе отчет в том, что я не знаю, где живет твоя мама?

— Вы вообще обо мне очень мало знаете.

— Ты можешь дать мне ее адрес?

— Могу.

Они начали пить чай. Совершенно неожиданно его манера держаться коренным образом изменилась.

— Мне очень жаль, что я так долго тебя игнорировал, — смиренно произнес Лео. — Мы с Элизабет думали, что это было безумием со стороны Барни — жениться на девушке, которую он едва знал. Когда он сообщил, что его избранница родом из Бутла, мы опасались, что она окажется невероятной… — он запнулся, подыскивая нужное слово.

— Простушкой? — с готовностью принялась подсказывать Эми. — Распутной девкой? Вульгарной особой?

Его губы дрогнули в улыбке.

— Возможно, простушкой.

— Может быть, я и простушка, мистер Паттерсон… Лео, — холодно произнесла Эми, — но я ни разу в жизни никого не назвала шлюхой. И я не очень хорошо представляю, кем в таком случае является ваша жена.

— Я сказал, что мы опасались, что ты окажешься простушкой, Эми. Теперь, когда я с тобой познакомился, вижу, что ошибался. — Он наградил ее ослепительной улыбкой. Эми осознавала, что если она слегка расфокусирует взгляд, ей очень легко будет убедить себя, что рядом с ней за столом сидит Барни.

— Более того, — продолжал Лео, — ты оказалась настоящей маленькой леди, и я очень рад, что мой сын женился на тебе. Что касается моей жены, боюсь, что она больна. Быть может, когда-нибудь ей станет лучше. Все, что мне остается, это надеяться. Я прошу прощения за те оскорбления, которыми она тебя осыпала. — Он протянул Эми руку. — Мы можем забыть обо всем, что произошло, и стать друзьями?