Маурин Ли - Цепи судьбы

В конце августа в Понд-Вуд состоялась ежегодная летняя ярмарка. Эми была тронута до слез, когда узнала, что исключительно ради нее ярмарку решено было провести на поле, примыкающем к станции, а не на обычном месте, почти в миле от железной дороги. Ей об этом сообщил сам мистер Клегг, председатель организационного комитета ярмарки.

— Ты теперь одна из нас, Эми, — сказал он ей. — Как же мы можем развлекаться, зная, что ты одна сидишь здесь, вдали от веселья?

— Надо было и раньше проводить ярмарку возле станции, — сказала Сюзан Конвэй, когда узнала об этом. — Моя мама давно уже хотела приехать, но ей тяжело было так далеко идти.

Мама Эми испекла два бисквитных торта с джемом для соответствующего лотка. Яйца для бисквитов предоставил Питер Альтон, который к большому неудовольствию Бидди теперь являлся официальным бойфрендом Джеки. Капитан Кирби-Грин навел порядок в своем гардеробе и предоставил для лотка подержанной одежды красивый бархатный халат. Он, как и все, с нетерпением ожидал ярмарки, назначенной на одну из суббот.

В тот день с утра было пасмурно. Столы для лотков доставили на повозке, запряженной лошадью с розовым бантом по случаю праздника. Вскоре после того, как были установлены лотки и натянуты два навеса (для буфета и для выставки цветов и овощей), постепенно начали прибывать люди, большинство из которых Эми видела впервые. Некоторые старушки выглядели так, как будто явились непосредственно из прошлого века. На их головах красовались белые хлопчатобумажные чепцы, на плечи были наброшены кружевные шали, а юбки доставали до щиколоток. Наконец, к всеобщей радости, выглянуло солнце, согрев землю и растопив желе на буфетной стойке.

Довольно много людей приехало в двенадцать двадцать семь из Вигана, и еще больше народа сошло с ливерпульского поезда, остановившегося у станции в час сорок пять. На этом поезде прибыли мама Эми, обе ее сестры и, к ее немалому изумлению, Чарли и Марион. Капитан Кирби-Грин был просто великолепен в своем темно-синем пиджаке со сверкающими медными пуговицами, белой рубашке и ярком галстуке. Он приосанился и напыщенным жестом предложил матери Эми взять его под руку. Та смутилась, но позволила довести себя до поля. Позже они вместе приняли участие в трехногой гонке и пришли к финишу третьими.

Местность вокруг станции, обычно такая тихая в промежутках между поездами, сегодня звенела голосами. На ярмарке были не только лотки. Организаторы провели шоу младенцев, состязание узловатых коленей, конкурс на лучший маскарадный костюм. Был разыгран приз за самую большую курицу и самую воспитанную собаку. Этот конкурс сопровождался громким лаем. Как розы, так и морковка Уильяма Максвелла заняли первые места. Он же вырастил и самый большой кабачок.

Между поездами у Эми было достаточно времени, чтобы побросать мячи по кокосовым орехам (роль которых на этот раз исполняли пустые консервные банки), принять участие в набрасывании обручей и других состязаниях. Она метала дротики, каким-то чудом набрала наибольшее количество очков и, возможно, заслуживала приза. После этого Эми бросила три однопенсовые монетки в бочонок с водой, в надежде, что одна из них опустится на монету в полкроны, уже лежащую на дне, но тут ей не повезло, монетки легли далеко от цели.

В два двадцать семь из Вигана прибыл духовой оркестр. Оркестранты были одеты в ярко-синюю униформу, украшенную золотыми галунами. Они сыграли «Рэгтайм Александр-бэнда», «Ты — мое солнце» и другие энергичные мелодии, завершив выступление композицией «Мы видели море» из фильма с участием Фреда Астера. Этот фильм был одним из первых, которые Эми посмотрела в своей жизни. Она ходила на него с Кэти, и при воспоминании о тех беззаботных днях, когда они понятия не имели о том, что существует такой кошмар, как война, ей стало грустно и она почувствовала себя очень старой.

Даже сегодня, среди этих мирных полей, невозможно было забыть о войне. Напоминания о ней стояли на лотках в виде объявлений, гласивших, что собранные на ярмарке деньги поступят в Фонд огнестрельного оружия Понд-Вуд.

День близился к концу, похолодало. Люди стали расходиться по домам. Некоторые брели пешком по пыльным, благоухающим травами проселочным дорогам, другие садились в поезда, отправлявшиеся в обоих направлениях. Выпив несколько галлонов чая, уехал и духовой оркестр.

Когда Эми вернулась в билетную кассу, она увидела пожилого джентльмена, изучающего расписание на стене.

— Вам помочь? — поинтересовалась она.

— Я просто смотрю, когда отправляется следующий поезд до Лондона, — объяснил он.

— Он уходит в двадцать семь минут седьмого. В Ливерпуле вам надо будет пересесть на поезд, отправляющийся в семь тридцать с Лайм-стрит до Юстона, — мягко сказала Эми. Ей всегда хотелось узнать, как выглядит мистер Куксон.

— Спасибо, мисс. — Он галантно приподнял панаму и ласково улыбнулся девушке.

Столы разбирали и складывали на повозку. Лошадь издавала тихие фыркающие звуки, как будто понимала, что скоро вернется домой.

Эми отправилась на поиски мистера Клегга, чтобы поблагодарить его за чудесный день, который очень понравился всем Карранам. Почти все выиграли по призу, и даже Марион, которой обычно очень трудно было угодить, была вне себя от восторга. Она купила халат капитана и намеревалась сшить из него пальто.

Мистер Клегг с чувством пожал Эми руку и сказал, что она была украшением ярмарки.

— Так же как и ваши красавицы сестры и еще более красивая мама, — добавил он. — Увидимся в понедельник утром, милая Эми. Будем надеяться, что эта чудесная погода продержится еще немного.

Чудесная погода продержалась, но Эми не увидела мистера Клегга в понедельник утром, потому что к этому времени станции Понд-Вуд уже не существовало. Кроме Сюзан Конвэй, которая успела стать ее близкой подругой, Эми больше никогда не видела никого из этой деревни.

Бомбы начали падать еще в июне, взрываясь в полях на окраинах города. В июле налеты участились. В августе появились первые жертвы, и начались налеты на главную цель противника — ливерпульские доки.

Эми всегда вставала с постели, когда раздавался сигнал воздушной тревоги, ужасающий, леденящий кровь звук. Она заваривала чай и, сидя в темноте, наблюдала за странным зеленым свечением в тех местах, где падали зажигательные бомбы. В это время Эми обычно ощущала безмерное одиночество, как если бы она была последним человеком на земле. Ей ужасно недоставало Барни, но у нее даже не было адреса, по которому она могла бы отправить письмо. Облегчение приносил только сигнал отбоя воздушной тревоги, который означал, что можно вернуться в постель.

В понедельник после ярмарки в Понд-Вуд Эми пришла на вокзал на Лайм-стрит и с удивлением прочитала наспех написанное объявление о том, что поезд на Виган идет только до Киркби.

— Что это все значит? — спросила она у ревизора Пэдди Фахи. Пэдди был еще одним ветераном железной дороги, вернувшимся на работу, потому что его страна в нем нуждалась. Сегодня утром он был необычайно мрачен, а его старое худое лицо было лишено обычной приветливой улыбки.

— Ах, Эми, дорогуша, — вздохнул он. — Тебя хочет видеть Осси Эдвардс.

— Зачем? — удивилась Эми.

— Ты все узнаешь, дорогуша, как только дашь мне сказать хоть слово. В субботу вечером на станцию Понд-Вуд сбросили бомбу. Пути встали торчком, мост поврежден, оба зала ожидания превратились в кучу развалин, а в воронку можно спрятать двухэтажный автобус. Иди-ка лучше побеседуй с Осси, дорогуша. Он уже, наверное, приготовил для тебя что-то еще.

Гари Финнеган наблюдал за тем, как искусно его отец обращается с мячом, как легко и непринужденно перебрасывает его с колена на голову и обратно, с головы на колено. Роб был одет в черно-белую футбольную форму, и его движения были такими грациозными, что походили на движения танцора. На лице его сына застыло выражение благоговейного ужаса, как будто он был потрясен не меньше других детей из первого и второго классов, причем не только мальчиков, но и девочек.

Дети сидели на траве у северных ворот, а я стояла на коленях в нескольких футах позади них.

— Это действительно твой папа, Гари? — донесся до меня вопрос Мэттью Уотса. Мэттью был дюжим мальчуганом из второго класса. Он часто задирался к другим детям, из-за чего за ним приходилось постоянно наблюдать.

— Да. — Меня тронула гордость, которую Гари вложил в этот односложный ответ. — В Уганде он был капитаном футбольной команды.

— А где это, Уганда? — захотела знать одна из девочек.

— В Африке, — ответил Гари.

— Ты раньше жил в Африке? — потрясенно спросил Мэттью. — Но это же на краю света!

— Почти, — кивнул Гари.

— Твой папа просто класс! — восхищенно произнес другой мальчик.

К нам подошла Кэти Бернс. Она была одета в темно-синий костюм, который я видела бессчетное количество раз, но сегодня он почему-то выглядел по-другому. Мне потребовалось несколько минут, чтобы сообразить, что в волосах Кэти больше не было седины, вероятно, она ее закрасила. Благодаря этому мисс Бернс выглядела моложе.

— Он настоящий профессионал, — сказала она. — Это была чудесная идея, Маргарита. Ты молодец, что пригласила мистера Финнегана. Как ты думаешь, он согласится прийти еще раз, чтобы выступить перед детьми постарше?

— Я уверена, что он придет с удовольствием. — Я была убеждена, что Роб сделает все, чтобы помочь Гари освоиться в школе. Сейчас он собрал детей вокруг себя и осторожно подавал мяч каждому из них по очереди. Они были настолько поглощены этим занятием, что не замечали ничего вокруг.

— Мистер Финнеган необычайно приятный молодой человек, — сказала Кэти. — Мне очень жаль, что его жена утонула. Где, ты говоришь, его встретила?

— В «Оуэн-Оуэнсе». Он покупал для Гари одежду, только все не то, что нужно. Я посоветовала ему все это вернуть и купить то, что необходимо. — Оглядываясь назад, я подумала, как это трогательно — то, что он принял на себя обязанности своей покойной жены. Интересно, быть может, вид вдовы, покупающей запчасти для автомобиля, так же трогателен?

— Когда мистер Финнеган закончит, быть может, он согласится выпить чашку чая в моем кабинете? Ты тоже приходи, Маргарита. Сэйра может присмотреть за твоим классом.

— Я приду.

— Хорошо. — Кэти многозначительно улыбнулась. — Это у вас серьезно?

— Между нами ничего нет, — ахнула я. — Нас даже друзьями назвать нельзя. — Это было не совсем правдой.

— Как жаль! — Она подмигнула, и на ее лице появилось выражение, которое можно было определить только как похотливое. — Если бы я была лет на двадцать моложе или он был на двадцать лет старше, я была бы на седьмом небе от счастья, если бы между нами что-нибудь было.

Я вспомнила, как кто-то однажды сказал (это мог быть только Чарльз или Марион, или же дядя Хэрри), что во время войны у Кэти Бернс была репутация настоящей кокетки. «Она была настоящей кокеткой», — так и сказал этот человек. Теперь я вспомнила, что это слова бабушки Карран. Это сказала она, но сказала по-доброму, в шутку. Она очень любила Кэти.

Если задуматься, размышляла я, очень жаль, что веселая и кокетливая Кэти Бернс превратилась в здравомыслящую и респектабельную мисс Бернс, директрису школы Сент-Кентигернз. Была ли первая Кэти счастливее, чем вторая? Или все как раз наоборот?

Роб сказал, что с удовольствием придет еще раз. Мы сидели в кабинете Кэти Бернс, и он уже успел переодеться в джинсы и белую футболку. Более того, он придет еще дважды, чтобы выступить перед старшеклассниками.

— Я работаю по ночам, поэтому мне удобнее всего приходить рано утром, и у меня еще останется несколько часов, чтобы поспать.

Мы договорились, что Роб придет в школу два понедельника подряд, в половине десятого. Он сказал, что если пойдет дождь, это не страшно, потому что ему все равно, где выступать — на стадионе или в спортзале.

— Это было бы просто чудесно, — сказала Кэти, наливая чай. — У нас нет преподавателя физкультуры, и каждый просто делает, что может. У нас один-единственный учитель-мужчина, но спорт его интересует еще меньше, чем женщин. Так приятно хоть иногда иметь дело с профессионалом.

— Я рад, что мне удалось вам помочь, — вежливо ответил Роб, одновременно подчеркнув, что он себя специалистом не считает.

Я взяла свою чашку и стала изучать его сквозь опущенные ресницы, пытаясь понять, что я к нему чувствую. Это была наша пятая встреча. Пора составить о нем какое-то мнение. Мне казалось, что я знаю Роба уже очень давно и очень хорошо, что это человек, на которого я могу положиться. Он мне нравился. Я ему доверяла. С ним было легко и просто. Даже во время нашей прошлой встречи, когда Роб очень разозлился, потому что кто-то обидел Гари в школе, каким-то образом я знала, что мы не поссоримся, и мы не поссорились. Было похоже на то, что мы медленно сближаемся и однажды обнаружим, что очень хорошо знаем друг друга. И я понятия не имела, что произойдет после того, как мы это обнаружим.