Кэти достала из сумочки полпенса.

— Орел — это первый фильм, решка — второй. — Кэти подбросила монету, она упала решкой вверх. — «Алжир», — подвела итог девушка.

Эми скривилась.

— Я бы лучше пошла на Хамфри Богарта.

— Ты постоянно так делаешь, — раздраженно отметила Кэти. — Стоит мне подбросить монетку, чтобы решить, что нам делать, и ты тут же хочешь то, что не выпало. Как бы ни упала монета, ты всегда против. Почему ты вообще предлагаешь бросать эту монету?

— Потому что мне это помогает определиться.

— Нет, не поэтому. Просто ты любишь, чтобы все было по-твоему.

— Отлично, это потому, что я люблю, чтобы все было по-моему. Пойдем на ярмарку, когда допьем чай?

— Пойдем, если только ты не захочешь вначале бросить монету.


У Эми очень красивые волосы — масса крошечных завитков, локонов и вьющихся прядей сливочно-желтого цвета. В этот солнечный день в Саутпорте они сияли и сверкали, как будто их сделали из чистого золота. Эми идеально сложена, синие глаза обрамлены темными ресницами, и нос как раз нужной длины. Нижняя губа чуть больше верхней, поэтому, когда Эми не улыбалась, могло показаться, что девушка чем-то недовольна. Но этого почти никто не замечал, потому что обычно лицо Эми украшала совершенно очаровательная улыбка. Но не все бывали ею очарованы. Некоторые утверждали, что такой красивой девушке нельзя доверять и что она наверняка абсолютно безмозглая.

Ее подруга Кэти, напротив, обладала заурядной внешностью. Длинные темные волосы были бы волнистыми, если бы ее сестра Фрэнсис не прогладила их сегодня утром утюгом, и теперь они струились по спине Кэти, словно отрез коричневого атласа. Кроме того, у нее на шее остался небольшой ожог, который причинял жгучую боль. Рискованное это занятие — гладить волосы человека, если они все еще находятся у него на голове, потому что иногда утюг соскальзывает. У Кэти были серые глаза, слишком длинный нос и слишком полные губы. Она была благоразумной и серьезной девушкой и позволяла себе вольности, только когда была с Эми.

Когда подруги пришли на ярмарочную площадь, между лотками невозможно было протолкнуться. Эми и Кэти переглянулись, взялись под руки и нырнули в толчею.

Игнорируя всякие «кольца» и лотереи, которые были пустой тратой денег, потому что девушки все равно никогда не выигрывали и даже не видели, чтобы хоть кто-нибудь выигрывал, они остановились, только добравшись до «поезда привидений». Подруги уселись на переднее сиденье и всласть навизжались при каждом появлении скелета или привидения, не говоря уже об открытом гробе, в котором сидел мертвец, снимавший шляпу в знак приветствия и приглашавший проезжающих присоединиться к нему. На самом деле ни одна из девушек ни капельки не боялась. Затем они направились на любимый аттракцион Кэти — «вальсирующая карусель». Молодой человек, продавший им билеты, вцепился в их кабинку и заставил ее раскачиваться и кружиться гораздо быстрее, чем все остальные. После этого девушки купили мороженое и пошли к «колесу обозрения».

Кэти затошнило. Она предложила тихонечко посидеть на пирсе за еще одной чашкой чая. Был час дня. Потеплело, и дул легкий приятный ветерок. Девушки сняли береты и подставили солнцу лица, наслаждаясь ласковым ветром, обдувавшим их ноги и перебиравшим волосы.

В будущем Кэти часто задавала себе вопрос, как бы сложилась жизнь Эми, если бы они не пришли на пирс именно в это время. Например, если бы опоздали на поезд (а они на него чуть не опоздали) и приехали в Саутпорт намного позже. Или если бы не заходили в кафе на Лорд-стрит и пришли на пирс раньше. Если бы только они разминулись тогда с братьями Паттерсон, ее подруге не пришлось бы провести лучшие годы своей жизни в тюрьме.


Ни Кэти, ни Эми не заметили двух молодых людей, которые, опершись на перила, смотрели на море. Юноши были необычайно хорошо одеты — на них были фланелевые отутюженные брюки, соломенные шляпы, до блеска начищенные туфли и пиджаки спортивного покроя — на одном темно-зеленый, на втором — темно-синий, буквально усеянные золотыми пуговицами.

Это были симпатичные и здоровые молодые люди, явно братья, с густыми каштановыми волосами и карими глазами. Младший, парень в зеленом пиджаке, был выше и стройнее. Его волосы были длиннее, а взгляд увереннее. Он держался более раскованно, чем брат, и все его движения казались быстрее и резче.

— Мне хочется пить, — произнес он, отворачиваясь от моря. — Интересно, есть ли здесь поблизости какой-нибудь бар? — Его взгляд скользнул по пирсу. Внезапно он подтолкнул брата локтем и шепнул: — Ты только посмотри на это!

Его спутник увидел двух молодых женщин, заливающихся смехом на скамейке неподалеку. Он застонал.

— О боже, Барни, давай не будем снимать девчонок. Я бы предпочел провести день вдвоем с тобой. Ты же знаешь, я всегда теряюсь и не могу придумать, что сказать. Я буду чувствовать себя неловко, если мы пойдем с ними обедать, и мне будет не по себе, если мы отправимся в кино. Все это может закончиться тем, что мы повезем их домой. — Они приехали на машине Барни, и старший брат знал, что ему придется сидеть на заднем сиденье с незнакомой девушкой, которая ему почти наверняка не понравится.

— Не будь таким ворчуном, Хэрри. Эти девушки особенные, блондинка уж точно. Твоя темноволосая. Она тоже ничего. Пошли. Будем надеяться, что сегодня нам повезет.

— Тебе повезет, Барни, не мне, — пробормотал Хэрри, плетясь за братом к скамейке. Он надеялся, что девушки их «отошьют». Они выглядели довольно респектабельно и явно не были девицами легкого поведения.

Барни снял шляпу и вежливо поклонился.

— Добрый день, девушки. Мы с братом хотели бы угостить вас мороженым, — произнес он, глядя на блондинку.

— Нет, спасибо, — темноволосая девушка слегка отодвинулась. Блондинка ничего не сказала, а только смотрела на Барни, и в ее синих глазах читалось изумление.

Хэрри удивленно наблюдал за тем, как его брат плюхнулся на скамейку рядом с ней.

— Привет, — дрогнувшим голосом опять произнес Барни. На его лице застыло выражение, которого Хэрри никогда прежде не видел. Это была какая-то туповатая ухмылка, как будто за несколько последних секунд его брат лишился разума.

— Привет, — почти шепотом ответила девушка. — Меня зовут Эми Карран.

— А меня Барни Паттерсон. Приятно познакомиться, Эми.

Вот, как говорится, и все. Это была любовь с первого взгляда.


Остаток дня Хэрри и вторая девушка, которую звали Кэти, плелись следом за Эми и Барни. В какое-то мгновение эта парочка, не говоря ни слова, просто исчезла в палатке предсказательницы судеб.

— Думаю, они забыли о нашем существовании, — сухо заметила Кэти, пока они с Хэрри ожидали их возвращения.

— Похоже на то, — Хэрри засунул руки в карманы и позвенел мелочью, пытаясь сообразить, что еще можно сказать.

— Я бы уехала домой, если бы не волновалась за Эми. В конце концов, она почти не знакома с вашим братом. — Кэти обеспокоенно нахмурилась. — Не понимаю, что на нее нашло. Это совсем на нее не похоже. Эми еще ни с кем не встречалась, да и я тоже.

— Барни тоже ведет себя очень странно. — «Странно» — это еще слабо сказано. — То есть он встречался раньше с девушками, но никогда так не распускал слюни. — Хэрри немного расслабился. Похоже, они с Кэти друзья по несчастью. — Может, пойдем выпьем чего-нибудь холодного? Вон там есть кафе со столиками на улице, так что, как только наши влюбленные голубки появятся, мы их сразу увидим.

— Я бы лучше выпила чаю. Честно говоря, мне немного не по себе. — Кэти наморщила нос. — Влюбленные голубки! Это звучит просто дико.

Хэрри вошел в кафе и заказал чай. Неожиданно для себя самого он заказал еще и две лепешки с маслом. Официантка пообещала подать все через пару минут.

Когда Хэрри вышел на веранду, Кэти ему улыбнулась. Хэрри решил, что она ему определенно нравится. Ее нельзя было назвать ни глупой, ни легкомысленной. Единственным недостатком Кэти был ужасающий ливерпульский акцент, но это не так уж и страшно.

— Вы из Саутпорта? — спросила она.

— Нет, из Ливерпуля. А если точнее, из Калдерстоунса.

— Шикарный район. Мы с Эми из Бутла. У вас есть еще братья или сестры?

— Нет, у моих родителей только двое детей — Барни и я. А у вас?

— У меня? — Кэти засмеялась. — У меня пятеро братьев и четыре сестры. Я предпоследняя. Старшему брату, Дугальду, уже тридцать пять лет.

— Дугальд — очень необычное имя.

— Это древнее ирландское имя. Оно означает «темноволосый незнакомец».

Разговор становился все более непринужденным. Хэрри спросил девушку, чем она зарабатывает на жизнь, Кэти ответила, что работает в бухгалтерии «Вулворта». Потом она в свою очередь поинтересовалась, чем занимается Хэрри.

— Работаю на фабрике нашего отца в Скелмерсдейле, — сказал он. — Я помощник менеджера. Мы выпускаем медицинские инструменты и оборудование.

Это произвело на Кэти большое впечатление.

— Барни тоже там работает?

Хэрри объяснил, что Барни в прошлом году окончил университет. Он изучал классические языки и античную литературу.

— Он несколько раз начинал работать на фабрике, — доверительно поведал девушке Хэрри, — но теперь намерен пойти в армию, если… когда начнется война. — Хэрри склонялся к мнению, что войны избежать не удастся.

Официантка принесла их заказ. Когда Кэти увидела лепешки, то от души поблагодарила Хэрри. Оказалось, что она умирает с голоду.

— Сегодня утром мы причастились, а это означает, что мы не завтракали. Так что, кроме одного шоколадного батончика на двоих, я и Эми сегодня еще ничего не ели. Приберегали аппетит для жареной рыбы с картошкой, но сомневаюсь, что Эми теперь захочет есть. Ее мысли заняты совсем другим.

— Вы католички? — по спине Хэрри пополз холодок. Если между Барни и этой девушкой действительно все серьезно, если он захочет познакомить ее с родителями…

— Да, — Кэти удивленно посмотрела на него. — Вы что-то имеете против?

— Нет, — выдавил из себя Хэрри. — Конечно нет. — Но их мать будет против. Элизабет Паттерсон была протестанткой ирландского происхождения и ненавидела католиков каждой клеточкой своего тела.

— Просто некоторым это не нравится.

Он нервно сглотнул.

— Это не обо мне.

— Я так и думала. — Кэти с таким явным удовольствием принялась за лепешку, что Хэрри предложил ей и свою. У него пропал аппетит.

Барни и Эми вышли из палатки гадалки. Они держались за руки. У Хэрри перехватило дыхание. Он и не подозревал, что люди могут сиять от счастья и выглядеть влюбленными так явно и безусловно, как выглядели его брат и Эми. Они буквально излучали какой-то загадочный свет. И это касалось не только их глаз, но также кожи и волос. От этого Хэрри почувствовал себя… он попытался подобрать правильное определение… неполноценным, бледной копией своего брата. Хэрри знал, что никогда не будет так сиять. В нем нет этого внутреннего света. Барни был двадцать один год, и Хэрри старше его на два года, но сегодня Хэрри казалось, что он в два раза младше брата.

— Мы с Хэрри пьем чай и едим лепешки, — сообщила и без того очевидный факт Кэти. От этих слов Хэрри почувствовал себя увереннее, как если бы они с Кэти составили своего рода тандем, который тоже что-то значил.

— Я хочу есть, — сказала Эми, и Барни пошел и заказал еще чаю и лепешек. Пока его не было, Эми сидела, обхватив колени руками и мечтательно глядя себе под ноги. Когда Барни вернулся, они больше ничего вокруг себя не видели. Даже в кино (а они пошли на «Подпольного короля» с Хамфри Богартом) влюбленные сидели обнявшись и не глядя на экран.


Когда они вернулись в Бутл, было уже темно. Кэти ничуть не удивило, что у Паттерсонов есть машина. Она и представить себе не могла, чтобы они ездили на поезде или трамвае, как обычные люди. Оказалось, что машина есть у каждого из них, но в Саутпорт они приехали на автомобиле Барни.

— Какая это машина? — спросила Кэти, устроившись на заднем сиденье рядом с Хэрри. — Если я скажу, что каталась на машине, наш Кев тут же спросит, на какой. Кевин просто помешан на автомобилях.

— Это «моррис восемь», турер с опускающимся верхом. У меня «остин семь», а у папы «бентли». Но я думаю, если начнется война, нам, быть может, придется от них избавиться, — обеспокоенно произнес Хэрри. — Говорят, бензин будут выдавать по талонам.

На переднем сиденье Эми и Барни не произнесли ни слова до самого Бутла. Там Эми рассказала Барни, как найти Агейт-стрит.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросила Кэти, когда они с подругой вышли из машины у дома Эми и братья уехали. Это был дурацкий вопрос, но Эми весь день вела себя очень странно.