Симона Элькелес - Цепная реакция

— Извини, — бормочу я. Вот дьявол. Никки тут, и это меня отвлекает.

Смотрю, как хостесс ведет Никки с друзьями к столу в укромном уголке, у окна. Повезло мне: это вотчина Ричарда, а значит, и моя.

— Иди налей им воды, — командует мне Ричард, махнув рукой в сторону столика Никки. Одна из ее подружек что-то говорит, и я слышу, как Никки негромко смеется.

Беру кувшин, подхожу к столику. В мои обязанности входит подавать гостям воду, какую они пожелают. Второй помощник официанта отвечает за остальные напитки.

— Хотите воды? Негазированной, газированной, в бутылке? — спрашиваю их.

Никки поднимает на меня широко раскрытые от удивления глаза.

— Луис, что ты тут делаешь?

— Работаю.

— Ты что, знаешь его? — спрашивает у Никки парень из Чикагской академии. Смеривает меня взглядом, откровенно оценивающим, и говорит: — Это что, твой кузен?

Что, раз мы оба мексиканцы, так непременно родственники? Ну и идиот.

— Нет. Мы… м-м-м… — Никки не может подобрать слов.

— Мы ходим в одну школу, — заканчиваю я за нее.

— Как это мило, — говорит парень. — У меня отец учился в Фейерфилде, пока туда не стали брать всех подряд, и с северной стороны, и с южной. Он говорит, там сейчас один отстой учится.

— А ты, конечно, элита, — парирует Никки, скорее удивленная его комментарием, чем обиженная. — Зато Фейерфилд разнообразный и многоликий, в отличие от твоей школы для белых.

— Ты такая же элита, как и я, милая, — говорит парень.

К их группе присоединяется Дерек со своей девушкой, Кендалл. Он протягивает мне руку, мы здороваемся.

— Как дела, чувак? Ты не говорил, что работаешь тут.

— Да брат узнал, что…

«Элита» стучит мне по локтю, не давая договорить.

— Налей мне газированной воды, — командует он.

Дерек хмурится.

— Эй, Хантер, тебя в твоей пафосной школе не учили разве, что нельзя влезать в чужой разговор, а?

Сноб закатывает глаза.

— Я только что выбил восемнадцать лунок, Дерек. Я хочу пить. Ну давай, подай на меня в суд за то, что я велел мальчишке налить себе воды.

— Все нормально, — говорю я снобу, а сам думаю: «Мальчишка? Парень моего возраста, которого зовут Хантер, только что назвал меня мальчишкой. Быть не может».

Иду на кухню за водой и лаймом, возвращаюсь, наполняю его бокал. И бокал Никки тоже. Наклоняюсь к ней, и до меня доносится аромат ее сладких духов.

Покончив со всеми их заказами, вожусь с другими клиентами. Возле столика Никки я не зависаю, возвращаюсь, только чтобы убрать посуду или долить напитки. Есть в этой девушке что-то такое, что заставляет меня мечтать, чтобы мы были вместе. Интересно, каково это — встречаться с ней? С таким дерзким характером, как у нее, я могу делать все что угодно — она вряд ли поведется. Тем интереснее вызов, который Никки, сама того не зная, мне бросает, и я совершенно точно хочу его принять.

И бесит, что где-то в глубине души мне неловко быть помощником официанта — на глазах у Дерека, Никки и Кендалл.

Когда вся их компания собирается уходить, Хантер протягивает мне пятьдесят долларов.

— Это тебе, — заявляет он с таким видом, словно благотворительностью занимается. — Не потрать все разом.

— Спасибо, — говорю я, хотя мне хочется швырнуть деньги ему в лицо. Или засунуть в задницу — где он там еще прячет остальную наличку.

— Ник! — окликаю я, когда она уже стоит у двери.

Девушка останавливается и оборачивается. Смотрит на меня.

Знаю, что на меня сейчас пялятся все парни из ее компании. Делаю шаг, приближаясь почти вплотную, и шепчу на ухо:

— Забей на них всех. Побудь со мной, когда я закончу работу, mi chava.

Она притягивает меня к себе еще ближе и тоже шепчет на ухо:

— Мечтай дальше.

И выходит из ресторана. Вся ее компания тупо смотрит на нее, потом переводит взгляд на меня.

— Не стоит с ней заигрывать, — предупреждает меня Дерек. Он чуть отстал — остальные уже ушли на улицу.

— Почему?

— Потому что у Никки есть когти. Длинные когти. И она пустит их в ход, когда ты меньше всего будешь этого ожидать.

— Меня это не пугает, — возражаю я.

Он хлопает меня по плечу.

— А должно бы.

Минут через двадцать я вижу родителей Никки. Они заходят в ресторан и садятся за столик из числа тех, которые обслуживаем мы с Ричардом.

— Луис. Откуда я могу тебя знать? — спрашивает доктор Круз, взглянув на мой бейдж.

— Алекс Фуэнтес — мой брат. Мы с вами познакомились на его свадьбе.

— Ах да. Вот почему ты кажешься мне знакомым. Хотя это и давно было.

Миссис Круз улыбается — сдержанно, явно отрепетированно.

— Алекс говорил, ты вернулся в Чикаго. Если что-то понадобится, обязательно звони нам.

Киваю, не совсем уверенный, искренне ли она сказала, или это просто дань вежливости.

— Спасибо.

Из-за доктора и миссис Круз я забываю, что должен обслуживать и другие столики. Ричард чувствительно тычет меня в бок, напоминая, что вообще-то у меня есть работа. И если я не хочу, чтобы меня уволили, лучше делать ее хорошо.

Выпрямляюсь и возвращаюсь к своим обязанностям.

— Хотите воды? Негазированной, газированной, в бутылке?

ПАРНИ ИЗ ЧИКАГСКОЙ академии все одинаковы: самомнение до небес и ведут себя так, словно они жеребцы-производители. После ужина в «Брикстоуне» мы пошли на здешнюю волейбольную площадку. Брат еще до ресторана исчез — смотался играть, потому что кто-то вроде бы побил его рекорд в симуляторе мотоциклов. Родители слушали какую-то лекцию в концертном зале.

Хантер Макбрайд сидит рядом со мной вместе с кучей других парней и девчонок из Чикагской академии. Они живут в моем квартале, я знаю их всю жизнь, но в последнее время мы общаемся редко — с тех пор как они перед девятым классом перевелись в частную школу, а я и кое-кто еще остались в государственной. Мама тоже хотела, чтобы я пошла в ЧА, но большинство моих друзей остались в Фейерфилде, и я не захотела с ними расставаться.

Смотрю на Кендалл с Дереком. Они сидят на противоположном конце площадки и яростно спорят. Даже не знаю, кто из них выглядит более несчастным. С тех пор как закрутилась вся эта история под названием «В какой университет поступать», они то и дело ссорятся. Надеюсь, теперь оба все-таки понимают, что их отношения не будут длиться вечно.

Хантер пихает меня в бок.

— Никки, скажи или покажи?

Мотаю головой.

— О нет, только не надо опять этой дурацкой игры. В последний раз, когда мы в нее играли, мне пришлось слопать три бургера, и меня потом стошнило.

— Тогда ты первая, если хочешь.

Все не сводят с меня глаз. Вздыхаю, недоумевая, почему вечно умудряюсь попадать в такие ситуации. Кендалл могла бы меня сейчас вытащить, но ей не до меня — она решает собственные проблемы.

— Ну давай же, Никки, — подает голос парень по имени Мейсон. — Надо же отплатить Хантеру за бургеры.

Хорошо, сыграю, но только потому, что первая начинаю.

— Ладно… Хантер, скажи или покажи?

Он не колеблется ни секунды:

— Покажи.

Теперь надо придумать что-то такое, что он никогда в жизни не сделает. В другой раз будет знать, как играть со мной в тупые игры.

— Иди прыгни в бассейн в одежде.

— Ладно.

— Что, серьезно?

Не думала, что он согласится. Надеялась, что Хантер пожалеет одежду — наверняка он носит только то, что нужно специально деликатно чистить и стирать вручную.

— Угу, — говорит он, — но ты пойдешь со мной как свидетель.

Что ж, это честно. Остальные ждут нас на волейбольной площадке, а мы с Хантером топаем по газону к бассейну.

— Ты правда прыгнешь? — Мне все еще не верится.

— Однозначно. — Он играет бровями. — Я сделаю все, о чем ты попросишь.

Закатываю глаза. Хантер никак не может смириться с тем, что я не стану встречаться с ним только потому, что он такой типа крутой. Он как-то проговорился, что цель всей его жизни на данный момент — заставить меня согласиться ходить с ним на свидания, поэтому он вечно и устраивает эту тупую игру. Любая девушка на моем месте сразу бы согласилась: любопытно же, каково это — встречаться с Хантером Макбрайдом, сыном крупнейшего торговца недвижимостью в Чикаго. Он меняет девчонок как перчатки: ходит на свидания раз, максимум — два, а потом дает им от ворот поворот. Причем Хантер знает, что нам с ним никогда не быть вместе, но это не мешает ему пытаться снова и снова.

Не надо было все-таки мне играть, но теперь ничего не поделаешь. Хантер богат до неприличия, и друзья вроде меня ему нужны, просто чтобы время от времени спускать его с небес на землю. Не так-то это легко, кстати… Всю жизнь он получал все, что хочет, мог капризничать сколько угодно, и это превратило его мозги в жижу. Кендалл вообще считает, что Хантер безнадежен, а мне кажется, что он как собаки в приюте, где я помогаю, — их просто нужно дрессировать.

Мы открываем ворота, ведущие к большому бассейну «Брикстоуна». Вообще-то сейчас одиннадцатый час, и гостям тут находиться уже нельзя.

— Так что у тебя с этим парнем, помощником официанта?

— Ничего.

— Ну да, конечно. То-то он все время на тебя пялился. И ты сама несколько раз на него смотрела.

— Тебе показалось. Не меняй тему, — говорю я, потому что чувствую, как краска бросилась в лицо, стоило только заговорить о Луисе. — Ты бы поторопился, пока охрана не прибежала.

Хантер садится в шезлонг и снимает обувь.

— Я, кажется, сказала «в одежде», Хантер.

Он смеется.

— Это туфли от Эдварда Грина, детка, сшитые по спецзаказу. Я не собираюсь их мочить.

Беру одну из его драгоценных туфель, встаю на бортик бассейна и делаю вид, что сейчас брошу ее в в оду.

Хантер смотрит на меня, выпучив глаза.

— Ты этого не сделаешь.

— А что, если сделаю? — подначиваю я и кидаю туфлю обратно ему. Как-то же надо объяснить человеку, что вещи не должны столько значить.

Он аккуратно ставит обе туфли под шезлонг, носок к носку, пятка к пятке. Невольно задумываюсь, что у него и одежда в шкафу, поди, разложена идеально и исключительно по цвету.

— Если бы ты бросила туфлю в воду, я бы сделал вот это! — говорит он, а в следующую секунду хватает меня на руки и прыгает в бассейн, крепко сжав в объятиях.

— Я тебя сейчас убью! — Я едва не захлебываюсь.

Плыву к бортику, вымокшая до нитки, естественно, и раздумываю, как теперь буду объясняться с родителями. Выбираюсь из воды и отжимаю волосы.

— Я тебя ненавижу.

— Ни фига. Вообще-то, думаю, я тебе немножко нравлюсь.

— И ошибаешься. Ты должен мне новые туфли, — злобно шиплю я.

— Без проблем. Когда поедем по магазинам?

Хантер тоже вылезает из бассейна. Рубашка прилипла у него к груди, брюки — к ногам… и он смотрит прямо на мою грудь. Оглядываю себя и понимаю, что платье полностью меня облепило.

— Никогда. Пришлю тебе по почте фотку и размер.

Он смотрит на мои туфли.

— Кто дизайнер?

— Понятия не имею. Купила их в «Таргет»[39].

Хантер ржет.

— Даже не представляешь, какая ты милая.

— Ага, с потекшим макияжем и насквозь мокрая. Нет, Хантер, я выгляжу отвратительно, и все благодаря тебе.

— Ты секси, Ник. Суперсекси. — Он делает шаг ко мне. — Мы, кстати, оба мокрые. Догадываешься, что это значит?

— Что мне не стоило соглашаться на игру?

— Нет. Это значит, что хоть что-то общее у нас есть. Я на мексиканца не тяну даже в кошмаре, зато мы оба мокрые.

— Не хватайся за соломинку, Хантер. То, что мы оба мокрые, не значит, что у нас есть что-то общее.

— Просто помолчи и прими все таким, как оно есть. Ты же знаешь, я всегда готов играть, если ты захочешь меня подразнить. Но у тебя нет парня, у меня нет девушки… — Он наклоняется, собираясь меня поцеловать, но я отталкиваю его.

— Не смеши меня, Хантер.

— Да ладно тебе, Ник. — Он снова смотрит на мою грудь. — Твое тело тебя выдает.

Если он о том, что соски торчат, так тут вообще-то ветер — меня только что чуть не сдуло, — и я банально мерзну. Это же Чикаго, ни одна девушка не устоит перед здешним ветром.

— Бассейн закрыт для гостей, — слышим мы. У ворот стоит какой-то парень, а за ним — кучка сотрудников, мечтающих окунуться и поплавать в свое законное время. Луис тоже тут, разговаривает с хостесс из ресторана.

— Правда закрыт? — Хантер делает вид, что удивлен. Подмигивает мне — подыграй, типа. Должна признать, роли идиотов ему хорошо удаются.