Сюзанна Форстер - Цвет страсти. Том 2

Гас очнулась, как от удара. И не от того очень откровенного слова, завершившего его речь, а от тех длинных официальных. «Я хочу иметь с тобой брачные отношения…»

Он взял ее лицо в ладони и нагнулся, чтобы поцеловать, и она широко раскрыла глаза. Что происходит? Он вырезает сердца на дереве и твердит о желании иметь секс со своей женой. А где же тут любовь? Ее нет, и это смешно. Он хочет осуществить свои права, чтобы их брак перестал быть браком фиктивным.

Он хочет помешать ей его расторгнуть.

– Я возвращаюсь домой, – объявила Гас.

Ей надо было поскорее расстаться с ним, чтобы он больше не пробуждал в ней неосуществимых желаний, с которыми она не умела бороться. Он пробуждал в пей мечты о том, чего не мог ей дать. Это было очень жестоко с его стороны.

– Подожди!

– Нет!

Гас вырвалась из его рук с такой свирепой решительностью, что он не стал ее удерживать. Злые слезы слепили ей глаза, когда она бежала к лошади. Какая же она глупая, что позволяет себе плакать…

Гас пустила Бирюзу галопов, а он все еще стоял под деревом, на котором вырезал их имена. Она направлялась к обрыву над оврагом, через который, она была, уверена, его лошадь не сможет перескочить. Гас не знала, как еще она может от него избавиться, но знала, что непременно, любой ценой, должна это сделать. Сколько лет прошло с тех пор, как она заставляла лошадь преодолевать препятствие? Много, и она не была уверена, что сумеет сделать это теперь. Но Бирюза сумеет, недаром Лили тренировала ее не только как охотничью лошадь, но и учила брать барьеры. Бирюза могла перескочить через достаточно широкий овраг.

Спустя несколько минут, когда она уже была на вершине холма. Гас оглянулась и увидела Джека, скачущего за ней вверх по склону. Следовало признать, что он достиг значительных успехов в верховой езде всего лишь за одно утро. Он настигал ее! Прижимаясь к холке и вцепившись в поводья. Гас погнала лошадь вниз по склону к оврагу.

Они приближались к обрыву с ужасающей быстротой, и Гас задержала дыхание, не веря, что может решиться на прыжок. Если Бирюза вдруг остановится или заупрямится. Гас перелетит через голову лошади и окажется на дне оврага Гас распласталась, прижавшись к лошади, и с трудом удерживала вопль ужаса. Она зарылась лицом в гриву Бирюзы и ощутила, как сжалось и потом распрямилось в прыжке мощное тело лошади, и они перелетели через овраг на другую сторону.

Джек изо всех сил натянул поводья. Пытаясь замедлить бег лошади, но Яшма лишь фыркала в ответ и мчалась во весь опор.

Гас опережала его футов на двести и, как ему казалось, скакала прямо к оврагу. Ветвистые дубы впереди мешали Джеку разглядеть девушку, когда она на мгновение появлялась между ними.

Он видел, как она прижалась к лошади, сливаясь с ней в единое целое. Неужели она решится прыгать? Да, теперь в этом не было сомнений, она стремительно приближалась к оврагу.

Должно быть, она сошла с ума или не оценила ширины пропасти!

Пригнувшись к гриве Яшмы, Джек уговаривал ее прибавить ходу. Возможно, лошадь Гас перестала ей подчиняться, и если он сумеет их нагнать и перерезать им путь, то еще есть слабая надежда их остановить. Сначала бег Яшмы был неровным, и Джек подпрыгивал в седле, но постепенно лошадь выровнялась и перешла на быстрый галоп, и Джек почувствовал себя настоящим наездником. В один короткий день он прошел всю школу верховой езды.

Расстояние между ним и Гас сократилось вдвое, но дна уже почти достигла оврага и явно не собиралась останавливаться. Ей никогда его не перепрыгнуть, а падение вниз убьет и ее, и лошадь. Джеку казалось, что стук копыт Бирюзы отдается у него в голове. Никогда ему не догнать Гас, и все же он упорно гнал свою лошадь.

Гас достигла края оврага, и Бирюза без труда перемахнула через него.

– Господи, – только и сумел выдохнуть Джек, когда Гас и Бирюза преодолели пропасть и благополучно приземлились на другой стороне.

Похоже было, что у лошади на миг выросли крылья! Копыта Бирюзы почти не подняли пыли, коснувшись противоположного края. Как это удалось Гас? Теперь его очередь. Он еще крепче обхватил Яшму коленями, еще сильнее натянул поводья и приготовился к полету.

Как только вся глубина бездны открылась перед ней, Яшма начала тормозить задними ногами, и Джек врезался головой в ее шею, как мчащийся на полной скорости автомобиль – в кирпичную стену. От сотрясения, казалось, у него сдвинулись позвонки, а лошадь, проехав на всех четырех ногах некое расстояние, остановилась перед самым обрывом, толчком через голову сбросив с себя седока. Одна его рука запуталась в поводьях, но тело вылетело из седла, словно запущенная ракета. Последнее, что он увидел, сделав сальто-мортале, была твердая, сожженная солнцем земля. Наверное, тут не помешал бы пояс безопасности, подумал Джек, и это было его последней мыслью.

Когда Гас решилась посмотреть туда, где всего секунду назад был всадник, то увидела лишь огромное облако пыли.

– Господи, – только и сумела вымолвить она и направила Бирюзу обратно к краю оврага. Овраг сильно зарос, что затрудняло поиски, и, сколько Гас ни смотрела, она не обнаружила ни Джека, ни лошади.

Тем временем облако пыли рассеялось, и Джек чудесным образом материализовался перед ней. И не в крови и со сломанными конечностями, но на вид целый и невредимый. Значит, он не упал на дно оврага, а каким-то образом сумел удержаться на краю. Он сидел на земле спиной к ней и тряс головой, словно отмахиваясь от мух. Яшма стояла рядом, мирно жуя пыльную траву.

Гас в изумлении приподнялась в седле, стараясь получше разглядеть его. Она не видела никаких внешних серьезных повреждений, таких как вывихнутые руки или ноги, но следовало учесть, что он сидел к ней спиной и находился на некотором расстоянии. Гас все еще не пришла в себя от ужаса. Она не могла разобраться в путанице противоречивых чувств, какие вызывал в ней этот человек. Она испытывала огромное облегчение оттого, что он жив, и в то же время страстно желала, чтобы он убрался из ее жизни.

Бирюза задвигалась под ней, и Гас похлопала ее по шее, поздравляя с победой. Запах пота исходил от беспокойного, переступающего с ноги на ногу животного, и причиной тому были жара и долгая скачка.

Птица громко засвистела на одном из дубов, и Яшма подняла голову от травы. Но Джек оставался неподвижным.

Не в силах больше терпеть неизвестность. Гас приложила руки ко рту и крикнула:

– Как ты там?

Слова гулким эхом отозвались в овраге. Джек должен был ее услышать, но он не откликнулся. Гас всегда нервничала, когда люди ей долго не отвечали. В детстве мать не обращала никакого внимания на то, что говорила ей маленькая Августа, чем еще больше разжигала в ней страх, что ее могут покинуть.

Даже теперь, если люди вдруг замолкали в разговоре с ней. Гас испытывала то, прежнее, чувство ненужности.

Испарина выступила у нее на лбу. Она не могла бы сейчас произнести не заикаясь ни одного слова. К счастью, ей не пришлось говорить. Джек поднял руку, потер шею и покрутил головой.

– Кэлгейн! – позвала она, как ей показалось; очень тихо, но имя эхом разнеслось вокруг.

Он повернул голову и посмотрел на нее, и Гас уже собралась помахать ему, но удержалась. Он глядел на нее недоброжелательно, и грозный блеск темных глаз напомнил ей тот день, когда он ее похитил. Только на этот раз он действительно готов был ее прикончить. Убить без малейшего сожаления и раскаяния. Она не сомневалась, что, доберись он до нее, он сломал бы ей шею. Существовало еще одно важное обстоятельство, которое следовало учесть: бесполезно было убеждать его, что это несчастный случай. Она предстала перед ним преступницей, в руке которой еще дымился пистолет. Он был уверен, что она специально заманила его на край пропасти.

***

– Эй, Бриджит! – негромко позвала Гас, осторожно заглядывая в кухню, где ее племянница доедала шоколадную булочку, запивая ее молоком, и при этом читала «Пупси Померанец, вытяни носок!», детскую повесть о балете, которую Гас недавно привезла ей из Нью-Йорка. Не по годам развитая девочка научилась читать уже в три года, а совсем недавно Гас застала ее за чтением автобиографии примы-балерины Гелей Киркленд, которую Бриджит обнаружила в домашней библиотеке.

– Ты ведь знаешь, что Гелей и Миша все время ссорились? – спросила она тогда Гас. – Гелей на него кричала и даже что-нибудь в него бросала. Дальше я пока еще не прочитала.

Бриджит говорила о бурном и широко известном романе Киркленд с Барышниковым. Гас знала, что Бриджит умеет читать, но не знала, что она читает так хорошо. С тех пор Гас начала снабжать Бриджит детскими книгами.

Френсис тоже сидела за столом перед чашкой мятного чая, погрузившись в перипетии «мыльной оперы» на экране телевизора, и Гас, спрятавшись за спиной экономки, делала Бриджит молчаливые знаки.

Она старалась привлечь внимание девочки, чтобы отвезти ее на занятия балетом. Гас не хотела, чтобы кто-то еще в доме узнал о ее возвращении с прогулки, и особенно Лили, которая, конечно, негодовала, потому что Гас посмела без разрешения взять Бирюзу. Очень молодой конюх Дэниел, который, как уже давно догадалась Гас, пользовался особым доверием Лили, выразил недовольство, когда Гас возвратила ему усталую, взмыленную лошадь. Хуже того, Гас боялась, что в любую минуту появится Джек, готовый задушить ее голыми руками.

Бриджит оторвалась от книги и, не подозревая, что за ней наблюдают, засунула в рот последний кусок шоколадной булочки и принялась пальцами собирать крошки с тарелки. Слишком мелкие она слизывала быстрым розовым язычком, чем пробудила у Гас не слишком приятные воспоминания о ящерицах в пустыне. Когда-нибудь она расскажет Бриджит о «курорте» в Долине Смерти. Гас не сомневалась, что девочка пришла бы в восторг от пыльной экзотики тех мест.

Одетая в свое вечное трико, с ямочками на щеках и легкими белокурыми кудряшками, связанными в маленький пучок на затылке, она была точной копией прелестных созданий, украшавших поздравительные открытки Мери Энгелбрейт. Гас ощутила особый прилив нежности, она готова была отдать жизнь за Бриджит. Гас не только растила девочку, заменяя ей мать, она еще и защищала ее, как львица защищает своего детеныша, и с самого раннего возраста обучала ее приемам самообороны. Однако, возможно, она слишком потакала Бриджит. Девочка иногда проявляла страшное упрямство. За ее открытой улыбкой и ямочками на щеках скрывалась железная воля.

Френсис поднялась из-за стола и вытащила из холодильника пакет с молоком.

– Хочешь еще? – спросила она Бриджит и уже приготовилась долить молока, но девочка прикрыла его своей маленькой ладонью.

– Разве ты не видишь, что он и так полный? – удивилась она.

Пятилетняя Бриджит часто сомневалась в разумности взрослых, и это был как раз такой случай.

Френсис пробормотала что-то невнятное и вернула пакет в холодильник. Но Гас была недовольна властным тоном Бриджит. И хотя ей не хотелось признавать справедливость слов Кэлгейна, она считала, что сегодня Бриджит ведет себя деспотично. Гас желала вырастить из нее не грубиянку, а лишь женщину, способную постоять за свои права.

Гас взглянула на часы и поняла, что им надо торопиться и что ей нет смысла прятаться. Она вошла на кухню и приветливо помахала рукой.

– Привет, Бриджит, маленький поросенок!

– Привет, Гас-противогаз!

Она так спешила навстречу тетке, что повалила свой стул.

Широко раскинув руки, Бриджит приготовилась прыгнуть в ее объятия. Для них стало привычкой это приветственное столкновение двух тел.

– Ай! – вскрикнула Гас, когда Бриджит ударила ее, как маленькое тяжелое пушечное ядро. С радостными восклицаниями она подхватила девочку под мышки и подняла в воздух, делая вид, что ей не хватает сил.

– Слишком много ешь сладкого. Булочка. Придется посадить тебя на диету. – Гас смеялась, вспоминая исхудавшую Джиллиан и пряча свою грусть.

Бриджит сощурила плутовские синие глаза.

– Тогда откуси от меня кусочек, – предложила она с гримасой доморощенного комика.

– Хорошо, сейчас попробую, – отозвалась Гас, щекоча ее и покусывая ей шею, и Бриджит разразилась визгом и смехом.

– Нам пора, Бриджит, – наконец прервала игру Гас, опуская ее на пол.

Она не только торопилась поскорее убраться из дома, но у нее впереди была еще и важная встреча.

– Ты опоздаешь на урок, Бриджит, – поторопила она. – Давай поскорее сложи посуду в раковину! Потом возьми свою сумку и бегом!

Розовая полотняная сумка, набитая всякими необходимыми для урока предметами, такими как балетные туфли, наколенники, свитер и лейкопластырь, лежала на полу возле стола. Бриджит нагнулась за ней с выражением искреннего удивления.

– Почему я должна складывать тарелки в раковину? – спросила она. – Пусть Френсис займется грязной посудой.

Разве мы не за это ей платим?