Алька выскочила во двор:

-...только ты виноват! Разбаловал их! - услышала она папашкины слова, и взыграла в ней Цветковская кровь и упрямство:

-Вы не помните, сколько деду лет? Не знаете, что ему противопоказаны волнения? Дед, иди в хату. А мы без тебя пообщаемся!

Отойдя на приличное расстояние от дома, Алька спросила:

-Что конкретно Вам от нас надо?

Тот растерялся:

-Ну вы же мои дети, хотел вот посмотреть, какие вы выросли.

-А раньше не возникало такого желания?

-Я вас не бросал, я с вашей матерью жить не мог. Если бы я тогда не уехал, меня бы посадили.

-Пожизненно?

-Что? Нет, не важно на сколько, но посадили бы, за запрещенную в то время баптистскую веру. Я когда уезжал, у меня сердце было чернее сапога.

-Сейчас побелело?

-Что ты понимаешь? - взорвался папашка. - Я что, вам не помогал, у меня все корешки переводов сохранились.

-Вот даже как? А слабо корешки за конец шестидесятых поднять и посмотреть сумму алиментов? Помнится, если приходил перевод больше, чем на десять рублей, у нас праздник был, иногда. А то, что Сережка зимой, на Урале, заметьте, в школу в кедах бегом бегал?

- А вашей матери поменьше надо было мужиков перебирать.

-Перебирала она или нет, но мы с братиком никаких чужих мужиков в доме не видели. И мать нас не бросила, а как могла тянула из себя жилы, она наша мама, и не надо на неё дерьмо лить!

-Да и ты недалеко от своей матери ушла. Вон, нагуляла... брала бы пример с Ирины, в институте учится, в Москве, умница, красавица.

Алька вздохнула:

-Правда, что институт в Москве, жаль, не МГУ или МГИМО, всего лишь текстильный... Зря вы сюда приехали, не получится у нас разговора. Я вас ни о чем не просила и не попрошу, даже случись, на кусок хлеба денег не будет... Если совсем честно сказать - я рада, что росла без отца!

Она развернулась и пошла, не слушая, что там ещё говорит этот абсолютно чужой мужик. Возле дома на мамочку с разбегу налетел Мишутка:

-Мама, мы с Хведей ходили у грибы! Много-много шпиёнов нашли, будем жарить их?

-Минь, надо говорить правильно!

- Мамочка, дяденька на меня смотрит чужой, - шепнул он Альке, - я немножко поговорю как Хведя и перестану. Можно?

-Деда, - закричал он, увидев вышедшего деда,- я тебе чего покажу, - и вприпрыжку побежал к деду. А другой деда сумрачно смотрел ему вслед.

Не получилось у отца разговора и с Сережкой. Тот совcем не стал слушать его, после того, как папашка несколько раз повторил, что он может и прекратить посылать деньги на учебу.

- Алименты платятся до восемнадцати, а тебе двадцать будет!

Серега улыбнулся:

-Теперь стоит на нас с Алькой подать на алименты! Спасибо за любовь и ласку!

Этим же вечером плакала младшая сестра деда - тетка Евдокия:

-Ой да проститя ж мяне, дорогие унуки. Я жеж хотела як лучшей! Батька вашаго вызвала, а ён, бродяга... Панаска, нягожа нам у таком возрасте ругаться!

Панаска бурчал:

-От, баба, волос долог, ума няма! Этта же чертяка, у в каго такая сво... гадость уродилася, -поправился дед, видя, что любопытное Минькино ухо повернуто в его сторону.

Отпуск был испорчен, и Алька с Серегой поехали менять билеты на другое число, а дед остался с Мишуком. Пока дед одевался, Минька выбежал во двор, а там нарисовался папашка и начал общаться с малышом. Минька, привыкший к многолюдью в своей короткой жизни, разговаривал охотно, рассказывая, где живет, сколько лет, кого любит... Папашка сказал, что он Минькин дедушка, на что ребенок, подняв на него удивленные карие глаза, выдал коротко:

-Не, деда у меня один, старенький, любименький - вон идет!

И вприпрыжку побежал к своему старенькому, уцепил того за руку и оживленно заговорил:

-Давай пойдем на речку, деда, там рыбки маленькие плавают, посмотрим, хлебушка им покидаем, я у кармане спрятал.

- Ну, раз спрятал - тады пойдем!

Деда по дороге останавливали сельчане, усем полюбився праунук.

-Какой умненький и обаятельный мальчик, чистый ты, Афанасий, когда был помоложе! - выдала старенькая соседка, когда-то работавшая в городе и изъяснявшаяся на более чистом языке, без местных "чаго-каго". Дед же расцветал от таких слов - родственники дружно признавали, что Панаска стал лучшее выглядеть и оживел.

Папашка, к вечеру узнав, что ребята поменяли билеты и завтра утром уезжают, пришел по-новой, извиниться за то, что наговорил сгоряча. -Первое слово, как мы в детстве говорили, дороже второго. Мы Вам плохого не желаем, просто у Вас своя жизнь, у нас тоже! Деда мы никогда не бросим, он и Минька неразделимы, - кивнула Алька на сосредоточенно о чем-то разговаривающих старого и малого, - а с Вами... ну, не получается у нас контакт, наверное, мы слишком разные.

На что папшка с какой-то грустью ответил:

-В том-то и беда, что вы очень похожи на меня, такие же упертые! Я очень сожалею о своих словах, дай Бог, дочь, чтобы ты нашла свое счастье!

А 'счастье' прозвонился в Москву, домой стародавнему другу ещё по училищу, Ваньке Чертову, который постоянно летал в Кабул в командировки. Ванькина сестричка Танюшка обрадовавшись звонку Авера, сказала, что Иван через две недели будет дома - прилетит из Кабула, а Сашу всегда рады видеть все.

- Он там только что узнал про твое ранение и очень переживает за тебя, Саша. Сегодня должен звонить, вот я его обрадую.

Саша попросил передать Чертову его просьбу, "если сможет, пусть купит" - долго и подробно объясняя, что ему надо привезти из Афгана.

Та посмеялась и порадовалась:

-Наконец-то из вашей троицы хоть один собрался жениться, рада! Может, и Чертов, глядя на тебя, надумает. Его так называемые пассии уже порядочно поднадоели, этот блудник двухметровый умудряется даже в самой глухой деревушке найти приключения! - пожаловалась Таня.

- Саша, не волнуйся, в любое время приезжай, и мальчику твоему место найдем !

А через неделю взмокшего и уставшего Авера, вышедшего из тренажерного кабинета, на входе ухватил и начал тискать двухметровый Чертов.

-Сашка, Сашка чертяка, живой! Я блин, поседел, узнав что ты... Сашка!!

-Вань, дай мне хоть ополоснуться, я ж употел весь...

-Да хрен с ним! Сашка, - он опять обнимал и вглядывался в похудевшего и повзрослевшего Авера. - Ох, ты, - охнул Иван, - Санек, ты ж седину уцепил! Все, все. Отпускаю, пятнадцать минут на сборы!!

Как и чем обаял Чертов главрача - тайна, покрытая мраком, но на следующий день Авера выписывали. Чертов, уже приехавший, терпеливо ждал, пока Саша оформит все бумаги, дотошно объясняя никогда не бывавшему в Москве Саньке Плешкову, как добраться к ним на 'Сокол'. Плешкова обещали через пару-тройку дней тоже выписать, и мужики договорились, что пару дней побудут в Москве, а потом уже на Урал. Сашу Авера встретили всей многочисленной семьей Чертовых, зная, как всегда положительно и отрезвляюще действует он на безбашенного Ваньку, его любили и уважали с первого курса учебы ребят в Рязанском училище. Саша постоянно притормаживал, прикрывал, выручал из пикантных ситуаций, часто попадавшего в них Чертова. Дружили они втроем - был ещё и Витёк Доронин в их троице - крепко и надежно, могли, как говорится, доверить друг другу спину.

Мать Чертова, Ольга Евсеевна, расплакалась и долго не могла успокоиться:

-Сашенька, Боже мой, Сашенька, у тебя все виски седые... и этот шрам...

-Ольга Евсеевна, седина и шрамы украшают мужчин! - улыбался Авер.

Но, Сашенька, не в двадцать же восемь лет!.

-Ма, хорош, слезы лить, Сашка живой, относительно здоровый, и жениться вот едет!

-Сашенька, правда? Поздравляю! Моего бы шалопая вот пристроить... Может, там ещё девочка хорошая найдется? Да только кто ж такое чудо долго выдержит? - ответила она сама себе. - Ну вот какая ты, единственного сыночка не терпится отдать в чужие руки? - прогудел Чертов. У них в семье рождались одни девчонки, и когда родители уже отчаялись, после четырех дочек родился мальчик. Естественно, мальчика последыша баловали, а он рос хулиганистым и безбашенным, учился так себе, но усердно занимался всеми видами борьбы. Рано получил мастера спорта, и играючи поступил в десантное училище. Вымахавший до двух метров, Ванька в своем "низкорослом малиннике" смотрелся Гулливером - все его сестрицы и родители были невысокие, а он пошел в деда Евсеея, но была в этом безбашенном Гулливере надежность и верность своим близким. Одно только печалило Ольгу Евсеевну -Ванькины отношения с девушками. Уж больно небрежно он с ними обходился, на что Авер, выслушав её, резонно заметил:

-Тёть Оля, вот поверьте, встретит Ванька такую вот Алюню и про всех своих подружек позабудет!!

-Саша,а ты её к нам привози, очень хочется познакомиться с ней, ты что попало не выберешь, зная тебя, уверена, девочка очень хорошая.

Саша улыбнулся:

-Боюсь я, тёть Оля. Это же я жениться хочу, а вдруг она не захочет?

-Что ты, Сашенька, за такого как ты с закрытыми глазами пойдешь и не ошибешься! Даже и не переживай!

А Цветики, приехав домой, порадовались за Бабура. Родилась у него Дарья Андреевна, как утверждал счастливый Андрюха -'вылитая я!' Драгановичу было уже три месяца, малышок как-то выделял Мишука из всех - только услышав его голос тут же начинал дрыгать ручками и ножками, а Минька обнимал его и приговаривал:

-Расти большой, будем играть вместе!

Уродились в этом году шишки - кедры давали урожай раз в четыре года. Когда были шишки - появлялись и белки, а Бабур, Петька и Гешка ждали начало охотничьего сезона. Дед с Мишуком в конце августа прочно зависли в Медведке. Шишки начали созревать, и почти в каждом дворе на расстеленном брезенте или фанере сушились приличные горы шишек. Летом они были в смоле, и их приходилось или бросать в костер, или варить в кастрюле, сейчас же чешуйки чистились легко, и дед с Минькой шелушили орехи. -От чудо якое, - удивлялся дед, - этта ж надо!

Алька приезжала на выходные, Серега поехал учиться. У него после сессии начиналась практика, а до сессии на семейном совете было решено: все по двадцать рублей - мать, Алька и дед - будут посылать Сяргею на учебу.

Дед, правда, хитрил, когда Серега уезжал, он втихую сунул ему стольник:

-Ты почаще приезжай, пока я жив, увсягда помогу!

И как-то проглядел дед, что его любимого Миньку обозвал выблядком восьмилетний соседский мальчишка - Венька, бывший старшим у непутевой Вальки Финк, которая рожала ежегодно. И бегали по поселку её пятеро чумазых, непослушных, росших как трава при дороге, детей. Адамович неоднократно предупреждал Вальку о лишении родительских прав, она тут же устраивалась на работу ненадолго, и опять загуливала, как мартовская кошка, и появлялся на свет спустя некоторое время ещё один ребенок. Старая её мамка плакала горькими слезами, её пенсии не хватало, и старший Венька, начал подворовывать, где что плохо лежало.

Мишука поразило не само слово, а то что у него нет папки. До этого малыш и не думал про папку, было столько много мужиков - друзей. Мальчишка как раз посмотрел новый мультик 'Цветик-семицветик' и, пыхтя от усердия, загадал на ромашке себе папу... а папа все не появлялся. Минька как-то сильно загрустил, а Венька не унимался, оглядываясь и видя, что нет поблизости деда или бабы Риты, пытался щелкнуть Миньку по лбу, толкнуть, обозвать...

Плешков Санька обалдел от Москвы. Ему все нравилось, он крутил головой и восхищался столицей, непрерывно щелкал купленным фотоаппаратом, просил Авера сфоткать его на фоне всех достопримечательностей, что успели они посмотреть за эти три дня. Чертовым паренек пришелся по душе, они пригласили его приезжать ещё. Умотавшийся за день Плешков засыпал мгновенно, а Сашка и Ванька подолгу сидели на балконе, много курили и разговаривали - они говорили обо всем, что случилось за последние три года. Когда Авера перевели в Прибалтику, Ваньку сумел перетащить в Москву отцов брат, служивший в ГлавУпре - очень уж плакала и переживала Ольга Евсеевна.

Но Чертов уперся рогом, не желая сидеть в теплом углу, когда его лучший друг в любой момент может или стать инвалидом, или ваще погибнуть! И начал постоянно летать в Кабул в командировки, иногда на неделю, а больше на месяц-два, побыв немного дома, опять отправлялся туда. В последний раз узнал, что Авера тяжело раненого отправили в Союз, а тут Танюшка позвонила, что Сашка живой!

-Саш, я ведь там Тонкова встречал, помнишь такого красавца-бабника?

-Ну, а как же?

-Мы с ним в Союз вместе летели, он замену дождался и летел в часть, знаешь, сильно изменился, мужиком стал таким жестким, видно, что ума прибавилось. Так он капитана Ковшова вспомнил. Был у него, оказывается, разговор с ним, небольшой, когда Ковш после госпиталя только приехал, с палочкой ещё ходил. Так вот, сказал ему Ковш, что слезы и пот, они соленые, даже горько-соленые, а Тонков только в Афгане и допер, что истинно так. Сказал, что от ранения Господь уберег, но сильно застудился: где-то в горах были на задании, выйти сразу не получилось, духов было в два раза больше неподалеку, и пришлось пару ночей в хэбэшках мерзнуть, чё-то с почками получил. Да, залезли мы, мать их так, в дерьмо по уши! Витьку вон тоже предстоит командировка, век бы их таких командировок не видеть! -Саш, я там перводчицу одну обаял, вот с ней и пробежался по лавочкам с украшениями, смотри, что надыбал, понравится? Переводчица девочка горячая, ух! - Чертов зажмурился, а Авер засмеялся: -Когда хоть успел?