– Это точно, это нынче модно, – подтвердил Черников, нежно поддерживая меня под локоть, – тебя подвезти?

– Не нужно, нет-нет, я пройдусь пешком, мне надо подумать над твоим предложением. Ты ведь меня замуж приглашаешь, как будто в тюрьму сажаешь, я все правильно поняла?! – сказала я, не спрашивая, а утверждая.

И я заранее знала ответ. Так и вышло.

– Не в тюрьму, зачем в тюрьму, я тебя в клетку приглашаю, а что в этом плохого? Клетка-то золотая, любая девушка тебе позавидует, – удивился Черников, он замедлил шаг, полуобернулся ко мне, словно спешил договорить неоконченную фразу. – Я ведь люблю тебя. Глупая ты, Настя. Несмышленая еще. Кутенок. Можешь не сомневаться в моих чувствах. А ты… Ты привыкнешь. Когда-нибудь. К хорошему быстро привыкают. Особенно женщины. Одной тебе нельзя быть. Ты много горя натерпишься. А ты, Настя, хрупкая и тонкая девушка. Не сможешь одна жить.

– И ты уверен, Черников, что я соглашусь? – сказала я, опять-таки зная ответ на свой вопрос.

– Уверен, – сказал Черников.

И он замолчал. Денис Михайлович обдумывал ситуацию. Все-таки Черников немного колебался. Он не был уверен на сто процентов. И на этом спасибо.

Я закрыла глаза. Не хотела больше видеть Дениса Черникова. Он мне опротивел до тошноты, и вместе с ним – весь белый свет. Реальность, окружающий мир – все вдруг стало ненавистным, противным, муторным. Не стало смысла, появилась пустота. Все было. И ничего не было.

А до Октябрьской набережной в тот день я так и не добралась.

Глава 8

Я ненавидела Марка Горова лютой ненавистью. Сволочь, редкая сволочь. Этот человек вынуждал меня плохо говорить, плохо думать и даже плохо жить. От Горова исходило только дурное, грязное, плохое. Из-за него мне очень трудно сейчас. Благодаря стараниям этого чудовища мне придется опуститься на ступеньку ниже, мой социальный статус резко упал из-за пресловутого Марка Горова.

Итак. Все по порядку. Падает не только рейтинг. Может упасть тонус. И заодно статус. И чего они все падают и падают? Я никогда не выйду замуж за Черникова. Мне противно продаваться. Ощущения не из лучших. Кажется, наконец я приняла разумное решение. Разумнее не бывает. Живут же люди. Работают. И не умирают от пониженного статуса. Это же не кровяное давление. Ничего со мной не случится. Меня не убудет. Стану покупать продукты в соседнем ларьке, ездить по городу на маршрутках. Превращусь в обычную девушку, бедную и честную. Я пошла на соседнюю улицу, нашла там маленький фитнес-клуб и нанялась администратором. У меня даже трудовую книжку не спросили. Она им была без надобности. А содержание предложили не ахти какое. Шесть тысяч в месяц плюс бонусы и премиальные. Прожить можно. Нелегко будет протянуть. После моей зарплаты в «Макси» мое нынешнее содержание резко сократилось до мини. В компании мне неплохо платили по нынешним временам. Тридцать восемь без налогов. Хватало на бензин, супермаркет и дорогой фитнес. И на отдых в Тунисе. А на Австралию пришлось одалживаться у мамы. Зато сейчас у меня просто бешеные деньги. Шесть тысяч российскими рублями. Не разбежишься. Можно оплатить счета и навсегда забыть про машину. Видели бы меня клиентки из моего клуба. Умерли бы разом. Все без исключения. Но не от зависти. От ужаса. Я позвонила маме.

– Мам, у меня все нормально. Я устроилась. Кем и куда? Ну, это, в клуб, администратором, здесь недалеко, рядом, – сказала я.

Нет. Не сказала. Прошептала. Но мама все слышала.

– Я сейчас приеду, – сказала мама.

Она тоже говорила шепотом. Мы обе потеряли голос. В одно время. Я положила трубку и задумалась. Что же такого я сделала, что мама потеряла голос? Я же не пошла на панель. Ничего не украла. Никого не убила. Просто опустилась на одну социальную ступеньку ниже, чем полагалось по статусу.

Надо что-нибудь приготовить. Хоть какой-нибудь обед. Но сил не было. Вся энергия вышла, полностью истрачена на скат по социальной лестнице, сегодня я опустилась на одну ступеньку ниже.

– Настя, ты не будешь работать администратором в клубе, – сказала мама, когда я открыла дверь.

Она зацепилась плащом за ручку. Сердито дернула, послышался треск, и мама заплакала, жалобно, не скрываясь от меня.

– Мам, почему, скажи мне? – сказала я, вытаскивая мамин плащ из заключения.

– Ты училась в специальной школе, окончила ее с золотой медалью, университет с красным дипломом. Я не позволю тебе работать в фитнес-клубе простым администратором. Не позволю.

Мама почти кричала. Она взывала к моей гордости. Она пробуждала мое самолюбие.

– Я привезла деньги. Ты больше не будешь ходить пешком. Вызови механика, пусть починит машину. Тебе нельзя терять статус. Ты купишь абонемент в свой клуб. На шесть месяцев. И прекрати экономить. Ты начнешь вести привычный образ жизни. У меня нет лишней дочери. У меня одна дочь. Я живу ради тебя. Мы выдержим эту ситуацию. Выстоим. Вместе. Я возьму еще одну халтуру, но не дам тебя в обиду, – у мамы появился голос.

Она больше не шептала. Мама будто выступала на митинге от имени всех российских матерей. А я тихо заплакала.

– Мам, ну это же временно, – сказала я.

– Не бывает ничего временного. Безысходность засасывает. Это болото. Трясина. Застой. Ты не пойдешь на временную работу. Никогда. У нас ничего не случилось. Ты отдохнешь. Пойдешь на курсы, подтянешь язык, это полезно для мозговой деятельности. И у тебя не будет времени на размышления. Мы выстоим. Нас двое, – мама обняла меня.

Она уже не плакала. И я притихла. Золотая у нас мама. Есть такая реклама. А в душе кошки скреблись. От умиления. От наплыва родственных чувств. Хорошо, что у меня есть золотая мама, драгоценная. Моя милая и любимая. Я говорила мысленно, но мама все слышала. У нее для меня есть третье ухо. Она всегда слышит мои немые слова.

– Мам, мне Черников предложение сделал, торопит меня с ответом, как ты на это дело смотришь, – сказала я, утыкаясь в мамины колени, – ты же хочешь, чтобы я быстрее замуж вышла.

– Настя, думай сама, решай. – Мама погладила меня по затылку, а я тихонько поцеловала материнское колено. – Ты же не любишь его. А с нелюбимым жить непросто. Я прожила с твоим отцом много лет, а разлюбила в один день. И в тот же день выставила его. Не смогла даже смотреть на него. Настя, подумай хорошенько, не спеши. Я тебя не отговариваю. И не уговариваю. Денис Михайлович – мужчина богатый, а с такими людьми сложно строить семью. Он старше тебя. А ты же совсем девочка, маленькая еще, подумай, Настя, решай, но не торопись. Ты не будешь больше экономить, трястись над каждой копейкой. Я избавлю тебя от нужды. И ты не бросишься в замужество, как в омут, чтобы не страдать от безденежья. А в остальном полагайся на себя, слушай свое сердце, как оно подскажет, так и поступай. Я тебя не оставлю. Не спеши жить, Настя. Успеешь. Наживешься. Я так хочу, чтобы ты была счастливой. Хоть с Денисом, хоть с кем угодно.

Мы долго сидели в темноте, обнявшись, молчали, вздыхали, но не плакали. Потом мама уехала. Деньги оставила на столике. В конверте. Я больше не нуждалась. У меня были средства к существованию. На шесть месяцев. Можно было спокойно жить, не нервничать, не изводиться, вести привычный образ жизни. В конце концов, я могу реанимировать отношения с Черниковым. Нужно реанимировать наш роман, попробовать начать все заново. Ведь я когда-то была в него влюблена. Тысячу лет назад. Можно вновь наладить нарушенную связь, чтобы понять человека. Вполне вероятно, что в нем говорит мужская бравада, а сам он прячется за грубыми и бестолковыми словами. Мужчины часто так поступают. Они играют с окружающим миром в прятки. У меня было смягчающее обстоятельство. Я очень хотела замуж. Очень. Я мечтала о ребенке, маленьком, смешливом карапузе. И я позвонила Денису. Он сразу приехал. И мы закружились в обновленном ритме. Денис довольно мило ухаживал. Черников принял мой женский призыв за чистую монету. Он видел во мне будущую спутницу жизни. И относился ко мне как к собственности. А я кружилась в вихре безудержной свободы. Я пыталась понять Дениса. Прочитать его. Ведь скоро мы станем одной семьей. Я приму мужа как данность. Мне придется изменить фамилию. Денис будет для меня родным человеком, больше, чем отец. Однажды я застала его за чтением. Денис с упоением читал «Костер ведьмы».

– Интересно? – я заглянула в книжку.

– Занимательно, – буркнул он, не отрываясь.

– О чем книга? – спросила я, щекоча под мышкой будущего супруга.

– О любви и ненависти, – сказал Черников, оскаливая зубы.

Денис не переносит щекотки. Он набросился на меня, играя, а я испуганно сжалась: сейчас загрызет. Съест и косточек не оставит. И вдруг мне открылась его сущность, будто тайная заслонка приподнялась на миг, обнажив его внутренности в разрезе. Душа – темная и мрачная, опутанная комплексами, как проволоками. Сердце – холодное, не сердце, а мускулистый кусок оледеневших прожилок и вен. С ним сложно. Я всегда буду ощущать исходящую от него опасность. Выйдя за него замуж, я получу вечное удовольствие проживать на одной территории с врагом. Ни шагу без приказа. Денис всегда останется для меня чужим. Черников отшвырнул ногой книгу, чтобы ничто нам не помешало, изменил выражение глаз на приторно-игривое и привлек меня к себе. Хищник исчез. Вместо разбойника на ковре лежал искусный любовник. Сейчас он покажет мастер-класс. Двадцать минут непринужденного секса рядом с «Костром ведьмы». Прекрасный соус, острый, заманчиво возбуждает, но можно легко сгореть заживо. Изнутри. С ковра мы сползли на голый пол. Денис не переносит тривиальный секс, он не любит заниматься любовью на кровати. И всегда выбирает неизведанные места. Любит путешествовать по квартире в поиске укромных местечек. И всегда находит. С ним легко и свободно. Совсем не стыдно. Это подкупает. Но и отстраняет. Отпугивает. Черникову будет легко с любой женщиной. Не только со мной. Я также останусь для Дениса неизведанной планетой. Мы оба холодны друг к другу. В нас нет любви. Мы не любим и не доверяем один другому. Нам нельзя быть вместе. И все-таки я выйду за Дениса замуж. Больше не за кого. Не оставаться же в одиночестве. Ведь все женщины являются скоропортящимся товаром. Типа осетрины второй свежести. Я притворилась, будто испытываю восторг. Но Денис не повелся. Он устроил целое представление. Спектакль о половом влечении. Без капельки любви. Денис очень старался. Мне стало жаль его. Черников не хочет уронить мужское достоинство. Постоянно думает о том, как бы не упасть своим красивым лицом в грязь. А я обнаружила еще один падающий предмет. В мире столько всего зыбкого, непостоянного, скользящего по поверхности. Все люди живут по простой схеме. Они не задумываются о том, что и где падает, когда и в каком количестве. А я постоянно наблюдаю падение жизненных комет. Рушится оземь рейтинг, тонус, а теперь вот мужское достоинство с трудом держится на плаву. Недавно мой статус упал. С горной вершины прямо в канаву. Со всего размаху. Мама не разрешает мне падать. И никогда не позволит уронить мой статус ниже положенного уровня. А мне нужно самой выкарабкиваться из канавы. В замужестве я обрету самостоятельность. Уверенность. И больше не буду зависеть от маминых указаний. Я стану замужней женщиной. Рожу ребенка. Двух. Трех. Пятерых. Я хочу иметь много детей. Целый выводок. Смешно и нелепо отказываться от бесподобного мужчины. Обо всем этом и думала я во время полового акта.

– Ты не со мной, не здесь, ты далеко от меня, – сказал Денис, отрываясь от меня.

Наконец-то все закончилось. Спектакль подошел к концу. Занавес опустился. Еще один опускающийся предмет. Пора заняться исчислением падающих и опускающихся вещей. Им конца и краю не видно. Я промолчала. Черников молча оделся и ушел. Стукнула дверь. Обиделся, не встретил понимания. Восторги публики прошли стороной. Как летний дождь. Я посмотрела в зеркало. Какая-то незнакомая девушка. Юная, невинная. А во взгляде бездна цинизма. Разве можно заводить детей от нелюбимого мужчины? Можно и нужно, если этот мужчина богат и умен, красив и успешен. Меня не поймут, если я откажусь от своего удела. Никто не поймет. Общество осудит меня. Легкая отстраненность. Интеллигентная недосказанность. Ты этого хотел, Денис Черников? Так получи сполна желаемое. И наслаждайся.

И я поехала на фитнес. Как истинная бездельница. Я уже готовила себя к будущей жизни. Ломки на тайбо, затем йога, латино. Три часа подряд. Здорово. Если долгое время не ходишь на работу, мозги усыхают. Словарный запас уходит на дно сознания. Кажется, что ты нигде не училась, ничего не читала, ни о чем не думала. И все равно мне было легко и спокойно. Во мне жил небольшой секрет. Я оставалась одна и, засыпая, мысленно отдавала себе приказ. Задавала ночную программу. И мне снился мой дивный сон. Ко мне приходил таинственный незнакомец. Он прикасался к моей руке, а я к его, и мы были бесплотны, невесомы, воздушны. Бестелесные существа, будто встретились случайно два марсианина. Мы любили друг друга космической любовью. И сердце заходилось от непереносимого восторга. Казалось, оно не выдержит, разобьется, разлетится на мельчайшие кусочки. И я просыпалась с ощущением великого счастья. Мне было хорошо. Во сне я жила реальной жизнью. И Денис Черников больше не тревожил меня. Он проходил мимо моего сознания. Не касался души. Он получал лишь мое тело. Оно больше не принадлежало мне. Я его продала. Дорого. И получила хорошую выгоду. С процентами. Я стала самостоятельной и уверенной. И больше не нуждалась в инструкциях. Я собиралась замуж. Моя мечта подошла к логическому завершению. А впереди алела финишная ленточка. Она была уже близко. Я стояла у цели. Смотрела вперед. И видела маленьких ребятишек. Их было много. Очень много. Целый выводок. Стайка смешливых карапузов. Это были мои дети.