Алексей же думал совсем иначе. Он любил Зою, любил так, как никогда не любил никого из женщин. Только это была другая любовь, более одухотворенная и готовая на любые жертвы. Он видел ее достаточно часто, и ему этого было достаточно. Пока достаточно. Он знал, что нужен ей, и она ему нужна. Просто не наступило еще время для перехода их дружеских отношений в другие. После развода он и сам был не готов снова создавать семью. И была еще одна вещь. Он свято верил в то, что найдет ее дочь. Рано или поздно. И тогда сойдет с Зоиной души эта печаль, и она снова сможет любить и верить. Вот тогда он и сделает ей предложение.

Около одиннадцати, заметив, что Зоя устала, он собрался уходить. Зоя проводила его до двери, и он пешком спустился по широким лестницам. На первом этаже, на месте консьержа, горел свет и сидел пожилой мужчина, увлеченный книгой. Внезапно в голове Алексея появилась мысль. Консьержи и консьержки — это люди, которые все знают и все видят. В своих расследованиях он часто использовал их показания. Почему бы не воспользоваться этим и сейчас?

Он подошел к стойке и остановился. Седой мужчина поднял голову и внимательно посмотрел на него.

— Здравствуйте. Не могли бы вы уделить мне несколько минут? Я провожу расследование, и мне нужна кое-какая информация. Он протянул консьержу свое удостоверение, которое тот пристально изучил под светом лампы.

— У нас что-то случилось?

— Случилось, но очень давно. Прежде всего, скажите, как долго вы здесь работаете?

— Пятнадцать лет, — с гордостью ответил мужчина. — Жильцы дома стали мне родными. А многие выросли на моих глазах. У нас в доме немного народу, всего двенадцать квартир, соответственно двенадцать семей. Я знаю всех. Правда, последнее время многие начали сдавать. Квартира здесь может принести солидный доход.

Алексей почувствовал знакомый охотничий азарт, и кровь сильнее запульсировала в его жилах, а туман, вызванный вином, разом выветрился из головы. Как ему повезло. Пятнадцать лет. Он должен помнить Катю.

— Как вас зовут, простите? — хриплым от волнения голосом спросил Алексей.

— Иван Федорович.

— Меня Алексей. Иван Федорович, милый, как же здорово, что я вас нашел. Вы должны тогда знать жильцов из девятой квартиры. Ее зовут Зоя.

— Ну конечно, — лицо старика прояснилось. — Я хорошо знаю Зою. Она живет во Франции. Сдает квартиру.

— Зоя вернулась сегодня, — прервал его Алексей.

— Вернулась? — старик недоверчиво посмотрел на него. — А почему я не знаю?

— Вас не было на месте, когда мы вошли. Было около шести часов.

— Да, верно, я отходил. Но всего на несколько минут, — серьезно доложил он. — Я рад, что Зоя вернулась, а то ходили здесь какие-то англичане. Я знаете, не приветствую это засилье иностранного капитала. Эта перестройка наделала таких дел в нашей стране!

— Я вас понимаю, — нетерпеливо сказал Алексей. — Скажите, а вы помните Катю, ее дочь, которая пропала?

Лицо Ивана Федоровича омрачилось.

— Да, конечно. Я помню это чудное создание. На редкость избалованный ребенок. Устраивала скандальчики прямо в подъезде. Она пропала при неизвестных обстоятельствах. Вы расследуете это дело?

— Да, и прошу вас рассказать мне все, что вы знаете об этом.

— Но прошло столько лет, — старик нахмурился. — А ведь до сих пор их так и не нашли, верно?

— Верно, — кивнул Алексей. — И я решил помочь Зое. Понимаете, она до сих пор переживает. Я намерен довести это дело до конца, — твердо сказал он, и старик одобрительно кивнул. — Расследование проводилось крайне плохо. Я поделюсь с вами своим соображениями. Но сначала скажите мне, не помните ли вы каких-нибудь особенностей в день исчезновения девочки? Может, вы видели, как они садились в машину или еще что-нибудь?

Иван Федорович наморщил лоб. Он ничего не мог припомнить. Его уже допрашивали, но он не заметил ничего необычного. Они просто вышли из подъезда и все. И вдруг в его памяти всплыл тот случай с девушкой, которая приходила сюда и говорила о том, что жила здесь. Он нерешительно поднял глаза на Алексея.

— В тот день, когда Катю увел отец, я ничего не заметил необычного. Они просто вышли из подъезда. Возможно, они и сели в какую-нибудь машину, но я этого не видел. Но с полгода назад произошел странный случай. — он потер лоб. — Даже не знаю, стоит ли рассказывать.

— Пожалуйста, — настаивал Алексей. — Любая мелочь может помочь. Даже то, что вы считаете несущественным.

— Я уже потом так ругал себя, что не взял у нее адрес. Но бывает так, сразу не сообразишь.

— Иван Федорович, расскажите все сначала.

— Ну, хорошо, — решился консьерж. — А то знаете, как это, матери давать лишнюю надежду. — у Алексея от нетерпения дрожали руки, и он проклинал болтливость старика, но ничего не мог сделать. — Так вот, однажды я сидел здесь и в подъезд вошли двое — молодой человек и девушка. Девушка такая вся из себя, в короткой юбке, на каблуках, в красной куртке. Молодой человек высокий. Как одет, не помню. Так вот, эта девица прямиком ко мне и тоже стала расспрашивать, давно ли я здесь работаю. Потом она призналась, что ей кажется, что она когда-то жила здесь, а ее родители что-то скрывают. Я тогда удивился и спросил, как ее зовут.

— И как? — выкрикнул Алексей.

— Не помню, — старик потер лоб. — Вот ведь, надо же. У нее такое имя, редко встречается. Не Катерина, но что-то похожее. Нет, не вспомню, извините. — старик виновато посмотрел на следователя. — Я тогда ей сказал, что здесь никогда не жила девушка с таким именем. Она расстроилась, но все равно настаивала. Рассказала, что они приехали из другого города на экскурсию, и она узнала это место, хотя раньше считала, что никогда не была в Москве.

— А город, город, — нетерпеливо воскликнул Алексей. — Вы не помните город, из которого приехала эта девушка?

— Вот город помню. Чудесный город, я частенько бывал там. Саратов.

Алексей почувствовал, что у него гора упала с плеч. По крайней мере, теперь у него есть название города, с которого можно начать поиски. Скорее всего, это и есть та самая Катя. Тогда все складывается. Отец похитил свою дочь и увез в другой город. Вопрос в том, зачем он это сделал. У него, конечно, были причины для ненависти, но…

— Она еще тогда сказала забавную вещь, — продолжил Иван Федорович. — Она сказала, что помнит, что третья ступенька здесь обломана, и она еще маленькой однажды здесь сильно упала. Когда они ушли, я проверил, и это оказалось правдой.

Не сказав ни слова, Алексей посмотрел на лестницу. С того места, где он стоял, этого увидеть было невозможно. Об этом нужно было знать. Он сделал несколько шагов и подошел к лестнице, третья ступенька была действительно сломана. Он облегченно вздохнул. Неужели это была Катя? Ему очень хотелось бы верить, что это так. Иначе, зачем девушке приходить в дом и рассказывать все эти непонятные вещи консьержу? В данный момент он не видел в этом никакого смысла. Он снова вернулся к стойке.

Иван Федорович выглядел виноватым.

— Скажите, а это могла быть эта пропавшая Катя?

— Я, конечно, не могу утверждать с уверенностью. Но признаюсь вам, что это вполне возможно. Ей было пять лет, когда она последний раз была здесь, и, случайно попав на место, она вполне могла его узнать. Странно, что она не оставила никаких телефонов.

— Это я виноват, — признался старик. — Я тогда сказал, что не стоит ворошить прошлое и лучше бы ей остаться в своем Саратове.

— О! Иван Федорович! Зачем же вы так сказали?

— Сам не знаю. Я потом пожалел, бросился за ними, но они уже ушли. А девушка тогда обиделась. Я даже заметил, как у нее в глазах блеснули слезы. Но я тогда не сообразил, что это, может быть, та самая Катя, — продолжал оправдываться старик. — Я решил, что не стоит давать Зое ложную надежду. Она так убивалась тогда. Я думаю, что сейчас уже успокоилась.

— Неужели вы думаете, что пережив такое, можно успокоиться?! — мягко сказал Алексей. — Тем более что тела-то не нашли, а это дает надежду, что она вернется.

— Так что же тогда получается? Значит, Катю похитили?

— Все это нужно проверить, — сказал Алексей, — А до тех пор, прошу вас ничего рассказывать Зое. Вы правы, не стоит давать ложную надежду.

— А скажите, то, что я вам рассказал, может помочь расследованию?

— Даже очень, — Алексей улыбнулся. — Я завтра же начну все проверять. — он достал из кармана визитку и положил перед консьержем. — Если что-нибудь вспомните, пожалуйста, позвоните мне.

— Вы думаете, что это была Катя?

— Я не исключаю такой возможности, — осторожно ответил Алексей и, распрощавшись с консьержем, вышел на улицу.

Ему было жарко, лицо горело. Что-то подсказывало ему, что он на верном пути. В скверике вокруг пруда горели фонари. Он пошел туда. Ему хотелось побыть на свежем воздухе и подумать. Он долго ходил кругами, пока в его голове не сложился план четких действий. Ему нужно ехать в Саратов, и он ничего не станет рассказывать Зое. Скажет, что уезжает в командировку. Он подошел к дому и нашел Зоины окна. В одном окошке горел слабый свет настольной лампы. «Наверно, Зоя читает», — с нежностью подумал он.

Глава 14

Выбрав удачный момент, когда Алла ушла в магазин, а отец расположился перед телевизором, Каролина подошла к нему и остановилась напротив.

— Мне нужно с тобой поговорить, па, — заявила она, держа за спиной свернутый в трубочку журнал, в котором было то самое интервью с Зоей.

В голове у Руслана тревожно забил колокольчик. Он взглянул на серьезное лицо дочери. «Она все знает», — подумал он. Он шумно вздохнул и выключил телевизор.

— Давай поговорим. Ты, наверно, опять получила кучу двоек? — спросил он, пытаясь оттянуть неизбежное.

— Учеба здесь не причем, — отмахнулась Каролина. — Я хочу тебе сказать, что я знаю, кто такая Зоя Яковлева. — в глазах дочери таился вызов. Руслан побледнел. Интересно, что именно она узнала?

— Я тоже видел ее по телевизору, она открывает какой-то магазин в Москве, — небрежно сказал он. — И что?

— Не притворяйся, пап, — жестко сказала Каролина, глядя ему в глаза. — Пожалуй, мне придется рассказать тебе то, что я узнала, а ты ответишь мне на несколько вопросов. Или ты предпочтешь, чтобы я спросила у нее?

Смуглое лицо Руслана побледнело. Угол глаза задергался. Похоже, что дочка зря времени не теряла.

— Так как мы поступим? — Каролина нависала над ним, как судья над подсудимым. — Ты по-прежнему будешь скрывать правду или расскажешь мне все, что произошло между тобой и моей матерью Зоей Яковлевой? И не вздумай это отрицать. Я была в ее квартире на Малой Бронной и узнала свою комнату. Там до сих пор все осталось так, как было.

— Ты была на Малой Бронной? — переспросил он.

— Да, была.

— И ты встречалась с ней? — еле слышно спросил он.

— Нет, ее тогда не было в Москве. Она сдавала квартиру какому-то англичанину, и он пустил меня туда. А вчера, — Каролина потрясла журналом, — я увидела фотографии этой квартиры и этого дома. Я жила там, я точно знаю. Раз уж смогла найти этот дом спустя десять лет. Ты знаешь, что у меня хорошая память.

Руслан молчал. Он протянул руку и взял из рук Каролины журнал и в каком-то оцепенении рассматривал фотографии своей бывшей жены и дома, в котором он когда-то жил и из которого его изгнали. Алла права, он расскажет ей все. Он расскажет ей такую историю, что у Каролины исчезнет все желание общаться со своей мамочкой. И пусть он сейчас ее обманет, он не может потерять ее сейчас. Каролина — смысл его жизни.

— Сядь, дочка. Что ты там стоишь? Я расскажу тебе все, — его голос звучал устало и приглушенно. Каролина присела на краешек дивана, не сводя глаз с внезапно постаревшего лица отца. — Я не рассказывал тебе об этом, ради тебя же самой. Да и самому мне неприятно вспоминать об этом.

— Но, папа, я должна знать. Я не хочу больше жить с этой тайной. Это же правда, что Зоя Яковлева — моя мать, да?

— Да, правда, — подтвердил Руслан и почувствовал, как ухнуло сердце в груди. Главное признание сделано.

Некоторое время они молчали, Руслан собирался с силами, и Каролина не торопила его.

— Это длинная история, дочка, — начал Руслан. — Я начну сначала, чтобы ты лучше все поняла. Каролина кивнула. — Мы с Зоей вместе учились в институте, и между нами было серьезное чувство. Во всяком случае, мне тогда так казалось. Позже выяснилось, что это чувство было только с моей стороны, а Зоя лишь позволяла себя любить. Она вообще никогда никого не любила, — он усмехнулся. — Ни тебя, ни меня. — Каролина нахмурилась, но он похлопал ее по руке. — Да, дочка. Это для меня ты — свет в оконце, а для нее всегда была обузой и помехой ее развлечениям.