Каролина улыбнулась через силу.

— Конечно, ты поправишься. — она опустила глаза и вновь вспомнила об отце. — Тогда, в кафе, я так испугалась.

Зоя улыбнулась.

— Неужели ты думаешь, я уйду из жизни, когда мы с тобой только встретились? Мы и так потеряли уйму времени. Я еще собираюсь нянчить твоих внуков.

Каролина улыбнулась. Да, врач был прав — ее маму не сломишь. Она заметила появившуюся в дверях медсестру, знаком показывающую, что ей пора идти. Она встала и поцеловала маму в щеку.

— Да, мам, — внезапно вспомнила она. — Тут кое-кто хочет увидеть тебя.

— Алексей?

— И Алексей тоже. Но здесь еще Жак и Юра.

— Жак здесь? Но как он узнал?

— Не знаю точно. Я плохо знаю французский.

— Ладно, зови Жака. Мы с ним поговорим, и пусть летит обратно домой. Вряд ли его будущей жене понравится, что он покинул страну из-за того, что в меня стреляли. Хотя, — она засмеялась, — Я вряд ли сейчас представляю угрозу, как соперница.

Каролина улыбнулась.

— Ах, мама, мне кажется, он любит тебя, так же как и Юра.

— Юра тоже здесь. — Зоя мечтательно посмотрела на потолок. — Странно, но мне приятно.

В проеме двери появился Жак, и Каролина выскользнула из палаты. Проходя мимо него, она почувствовала легкий запах одеколона, который резко контрастировал с больничными запахами.

Жак быстро подошел к кровати и прижался губами к Зоиной руке.

— Как ты могла вернуться в этот ужасный город? Ваши мужчины сумасшедшие.

— Жак, почему ты здесь? Это же безумство. У тебя свадьба на этой неделе.

— Я должен был убедиться, что с тобой все в порядке. Я не мог спокойно ничего делать, зная, что твоя жизнь висит на волоске. Ты такая бледная. И эта больница не очень хорошая. Может быть, тебя перевезти в другую, дорогую клинику? Мы с отцом готовы взять на себя расходы.

— Нет, все хорошо. У меня замечательный врач. Он вернул меня с того света. Правда, я и сама была не согласна покидать его.

— Твой бывший муж болен. Вам с Катей нужно вернуться во Францию. Там вы будете в безопасности.

— Нет, Жак, я не хочу. В Париже я всегда чувствовала себя чужой.

— Ты вернулась, чтобы получить пулю в сердце.

— Нет, — не согласилась Зоя, — Я вернулась, чтобы забрать свою дочь и жить среди своих. Я прекрасно себя здесь чувствую. Здесь мои друзья. Ты не представляешь, как я истосковалась по русской речи. Париж прекрасен, но это не моя родина. Поезжай в Париж и готовься к свадьбе. Со мной все будет хорошо.

— Одно твое слово и этой свадьбы не будет. Я увезу вас в Париж. Надеюсь, теперь у тебя не будет причины отказаться родить еще одного ребенка?

— Мне кажется, что ты даже на смертном одре будешь мне делать предложение, — превратила все в шутку Зоя. — Пройдет еще немало времени, пока я смогу встать с этой койки, и еще неизвестно какие будут последствия, а тебя ждет здоровая молодая женщина, готовая нарожать тебе детей, о которых ты мечтаешь.

— Но я люблю тебя, — неуверенно сказал Жак, понимая, что она права. Их время безвозвратно ушло.

Зоя улыбнулась.

— Как же красиво это звучит по-французски. Я тоже тебя люблю, — легко сказала она. — А сейчас уходи. Я желаю тебе счастья и спасибо, что ты приехал, хотя это и было безумством. — Жак грустно посмотрел на Зою.

— Там еще двое твоих мужчин. Это из-за них ты остаешься здесь?

— Конечно, нет. Один из них бывший муж, а другой просто хороший друг, который помог найти Катю.

— Мужчина не может быть хорошим другом, он может быть хорошим любовником. Дружбы между мужчиной и женщиной не существует, не обманывай себя.

Жак вышел, а Зоя устало откинулась на подушки и закрыла глаза. Милый, милый Жак. Что понимаешь ты, изысканный холеный мужчина, в нашей запутавшейся, вечно ищущей и неизменно находящей неприятности, русской душе? Как тебе понять нашу дружбу и нашу любовь, если у тебя совершенно другая страна и другое воспитание?

Она так задумалась, что не слышала, что дверь палаты тихо открылась, и Юра бесшумно подошел к ее кровати. Он стоял, глядя на ее бледное лицо, на синяки под глазами, на бесконечные трубочки, поддерживающие ее жизнь, и в его сердце разгоралась ненависть к тому, кто это сделал. «Если бы его не посадили в тюрьму, я бы убил его сам», — мрачно подумал он. Зоя открыла глаза.

— Юрка.

Он наклонился к ней.

— Тебя можно поцеловать?

— Ну, только если очень нежно. И смотри не задень какую-нибудь трубочку. Я вовсе не хочу, чтобы твой поцелуй был последним, что я почувствую в этой жизни.

Он осторожно прикоснулся губами к щеке и прошептал.

— А я бы согласился, чтобы твой поцелуй был последним.

— Перестань. Мы закрыли с тобой эту тему. Лучше расскажи мне о жене и сыне. Ты сделал, что мы договаривались?

— Да, я сделал все, как ты сказала. Я живу дома, и теперь каждый вечер гуляю с сыном. Я показал его хорошему врачу, и он сказал, что это не безнадежно.

— Это здорово. Когда я поправлюсь, мы свозим его в Швейцарию и покажем специалистам.

— Мы?

— Нет, я с Катей. Ты останешься здесь.

— Ох, Зоя, если бы ты знала, как иногда мне трудно возвращаться домой и притворяться внимательным мужем и отцом и как хочется мне все послать к черту и уехать куда-нибудь, где бы я мог спокойно мечтать о тебе.

— Ты мечтал всю жизнь, пора вернуться в реальность. У тебя получится, я уверена. Ты нужен им.

— А тебе?

Зоя закрыла глаза. Он разрывал ей сердце. Да, она любила его и любит, наверное, до сих пор. Но так сложилась жизнь.

— У меня есть дочь, и я собираюсь заняться ее воспитанием, — уклончиво ответила она. — У тебя есть сын. К чему этот вопрос?

Юра молча смотрел на нее. Любимое лицо, родные глаза. Она прекрасна даже после операции. Как он мог ее потерять? Как он мог быть таким дураком? Почему не он, а какой-то Алексей нашел ее Катю? Он тоже был уверен, что это дело рук ее сумасшедшего муженька, но даже не шевельнул пальцем, чтобы попытаться проверить. От него никогда не было никакой пользы. Он встал.

— Я не буду больше приходить. Я не могу быть рядом с тобой и не говорить о том, что чувствую.

— Так будет лучше. Со мной все будет в порядке. Теперь мне есть ради кого жить.

Юра вздохнул, ее слова ему напомнили их молодость. Она и тогда ставила ребенка на первое место, а ему доставалось лишь второе. И она, наверно, права, а он нет, потому что вопреки мужскому мнению на первое место поставил любовь к женщине, хотя Зоя бы сказала, что больше нее он любит гитару и музыку. Только и там он оказался неуспешен. Он неудачник, потерял все, что ему было дорого. Он бросил прощальный взгляд на Зою и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь. Прошел мимо Алексея и Кати. Она проводила Юру взглядом и перевела глаза на Алексея, который все еще стоял возле двери в палату.

— Идите, мама ждет вас. Я сказала, что вы здесь, — но он покачал головой.

— Не сегодня. Пусть отдыхает.

— С чего это вы вдруг передумали? Вы же собирались пойти.

— Да, собирался, но… — Алексей замолчал. Не признаваться же этой пигалице, что он не знал, что здесь будут двое ее бывших? Юра не произвел на него впечатления, а вот Жак его полностью уничтожил. В нем был какой-то шик, который безумно нравится женщинам. Если уж Зоя не вышла за него замуж, то на что надеяться ему? Если бы он ей нравился, она нашла бы способ показать ему это. Она же не девчонка, в конце концов.

Он решительно взял Каролину за локоть.

— Пошли домой.

Каролина шла вслед за ним по узкому больничному коридору, думая о том, что повлияло на Алексея. Когда они приехали сюда, он был полон решимости увидеть маму, а после встречи с Юрой и Жаком заспешил домой. Неужели ревнует? Каролина улыбнулась. Все это так смешно и мило. Уж в их-то возрасте, могли бы быть посерьезнее. Но судя по бабушке с дедушкой, истории любви не заканчиваются в любом возрасте. Она вспомнила Артема, оставшегося в Саратове. Не было ни дня, чтобы он ей не писал и не звонил. Собирается в Москву поступать в институт. Все равно в какой, главное, чтобы быть рядом с ней в одном городе. Чудак. Возможно, он и окажется достаточно настойчивым, чтобы потом уговорить ее выйти за него замуж. Как Юра уговорил маму. Алексей повернулся к ней, прервав ее размышления.

— Ты не заблудишься, а то я на работу опаздываю?

— Нет, — Каролина покачала головой. — Когда придете?

— Куда? — оторопело спросил Алексей.

— Как куда? Домой. Я приготовлю ужин к вашему возвращению. Вы же не оставите меня одну. Я боюсь.

Алексей с сомнением посмотрел на Каролину и не заметил никакого страха в ее глазах. Наоборот, ему показалось, что она видит его насквозь и хитрит.

— Ты боишься?

— Ну, конечно. Неужели вы не можете пожить со мной до возвращения мамы?

Алексей задумался. Наверно, она права. Ему нужно приглядеть за ней. Конечно, никакой опасности уже нет, Руслан в тюрьме, Алла мертва, и вряд ли кто-нибудь похитит ее, но в большом городе есть другие соблазны, а она красивая девочка. Да, к сожалению, он не может оставить ее одну. Пока не может. Но когда Зоя поправится, он перестанет приходить в их дом и постарается вырвать из сердца эту любовь. Хватит обманывать себя. Зоя никогда его не полюбит.

— Хорошо, Катя, — с трудом сказал он. С большим удовольствием он бы отправился к себе в свою однокомнатную хрущевку и выпил бы водки, чтобы заглушить эту боль и расслабиться. Но, видно, его обязанности по отношению к этой семье еще не кончились. — Я позвоню тебе. А ты будь умницей.

— Ну, конечно. Она привстала на цыпочки и клюнула его в щеку. — Я запеку курицу в духовке. Это единственное, что я умею.

Глава 28

Каролина открыла дверь квартиры. Первый раз она осталась здесь одна. Скинув шубку и сапожки, прошлепала к окну. «Катание на коньках с мамой придется отложить», — с грустью подумала она и тут же утешила себя, что у них будет еще много времени. Где-то в комнате зазвонил телефон, и Каролина поспешила к нему.

— Катя, — неуверенно произнесла Диана Дмитриевна.

— Да, это я, — отозвалась девушка. Она совершенно забыла о ее существовании и не позвонила, как собиралась. Она бодро отчиталась о походе в больницу.

— Не встаю с постели, а мне тоже надо было бы поехать, — посетовала Диана Дмитриевна.

— Вы лучше выздоравливайте, — Каролина подумала, что бабушку хватит инфаркт, когда она увидит свою дочь, опутанную трубочками и лежащую почти без движения.

— Почему ты называешь меня на «вы»? — удивилась Диана Дмитриевна. — Ведь ты же моя внучка.

— Я просто никак не привыкну. У меня никогда не было бабушки.

— О, не называй меня бабушкой, — в голос Дианы Дмитриевны появились страдальческие нотки. — Когда ты была маленькая, ты называла меня бабусей.

Каролина еле удержалась от хихиканья. «Бабуся». Вспомнилась детская песенка — «Жили у бабуси два веселых гуся».

— Хорошо, как скажете, — мягко сказала она. — Может мне стоит навестить вас? — вежливо предложила она. — Привезти продукты, например? Вы же не встаете с постели.

— Нет, милая, спасибо, у меня все есть. Андрей заботится обо мне. А мне бы не хотелось предстать перед тобой такой развалиной, какой я сейчас являюсь. Давай отложим нашу встречу, хотя бы неделю. Мы ведь можем пообщаться по телефону. Скажи, а твоего ненормального отца точно посадили? Он не сможет оттуда сбежать?

— Да, его посадили. Он ждет суда, — сухо сказала Каролина, вспомнив какую боль причинил им всем ее отец и все равно почувствовала раздражение от слов Дианы Дмитриевны. Она вспомнила, как в выходные, когда она была маленькой, отец водил ее в парк и катал на всех каруселях. «Он любил меня и любил маму», — вдруг подумала она.

— Как он с тобой обращался, пока ты жила с ним? — требовательно спросила Диана Дмитриевна.

— Мне не на что пожаловаться. Я бы никогда не подумала, что… — Каролина запнулась, такие слова, как покушение на убийство не шли с ее языка применительно к отцу.

— Вот и Зоя моя доверчивая тоже так не думала. Впрочем, она всегда была слишком беспечной. Одна я знала, на что он способен. Ведь говорила же Зое, чтобы она не выходила за него замуж.