— Что ты можешь понимать в этой жизни?

— А что ты понимаешь в ней?

— Побольше твоего. Мне сегодня тридцатник исполнился.

— Поздравляю. — сказала она.

— Смеешься?

— Нет. — Странный разговор. Но лучше об этом не думать. Смотреть на костер. Слушать тишину. Ночная свежесть. Ее приятно ощущать после жаркого дня.

— Если я тебе в одной вещи признаюсь, отвернешься?

— Хочешь поделиться со мной своими демонами? Не надо. Я тебе не батюшка. Грехи отпустить не могу. Это в церковь идти надо.

— Меня твое мнение интересует, а не церкви.

Люба сломала палку и кинула ее в огонь. Пламя тут же начала ее пожирать. Голодное, жадное, беспокойное.

— Я не знаю. — ответила она.

— Думал приеду сюда, легче станет. Дома всегда легче. Но все равно чувствую себя последней тварью. Я ведь не такой, Люб. Не был таким. Кем становлюсь? И выбор был. Но не думал, что так тяжело будет. Я месяц пил. Только не проходит. Дурею. Крушу все, а легче не становится. Совесть, малышка, вином не залить. Я и не знал, что она у меня есть. Матери хотел все рассказать, но не поймет. Отвернется. И что мне тогда останется?

Стемнело. На небе появились первые звезды. Трещали кузнечики, наполняя лес звуками. Просыпались ночные жители.

— Бежать тебе от меня надо. Заведу тебя в такие дебри, откуда обратного пути не будет. Жизнь тебе поломаю. Не идти нам с тобой по одной дороге.

— Один пойдешь?

— Не знаю, Люб. — он опять провел рукой по лбу.

— Когда дорога завела в тупик, может стоит с нее свернуть и найти другой путь? — осторожно предложила Люба.

— Неуверен, что этот путь есть.

— Тогда остается катиться вниз все быстрее и быстрее. — ответила Люба. — Жаль, конечно, но что поделать?

— Ничего ты не понимаешь.

— Возможно. Я могу судить только потому, что вижу. Тебе плохо. Хочешь вернуть все назад, а не получается и не получиться. В нашем мире нет машины времени, чтоб мы могли в нее сесть и исправить. Когда-то я о ней мечтала. Хотелось сесть в такую машину, вернуться в прошлое и отговорить маму в тот день выходить на улицу. Тогда бы она не попала под машину. Но потом я поняла, что все равно что-то, но случилось бы в тот день. Не сбил бы ее в тот день водитель, может она поскользнулась бы на мокром полу и все равно бы погибла от удара головой об батарею или произошло бы что-то еще. Это суждено было случиться, чтоб активировалась цепочка. Чтоб меня воспитала бабушка, чтоб потом я встретила тебя. А все закончилось бы этим разговором у костра. Не знаю для чего это нужно и кому? Но, наверное, это кому-то нужно, раз все произошло именно так. У тебя ведь похожая ситуация. Может все произошедшее заставить тебя задуматься?

— А нельзя было попроще по голове стукнуть, чтоб я понял?

— Ты глупый. Тебя ведь не раз говорят, что ты делаешь что-то не то. Вспомни. Но ты отказываешься понимать, что пора свернуть. Поэтому и пришлось ударить так тяжело. Чтоб головой думать начал.

— Даже если и начну головой думать, как ты говоришь, но кровь с рук уже не смыть.

Люба закрыла глаза. Зачем он на нее все это вешает? Ей всего семнадцать. Она не готова ко всему этому. Не готова, чтоб давать советы, как жить преступнику. Убийце? Возможно. Страшно? Да. Не для нее все это. Не для нее.

— Хочешь до конца запачкаться? Тебе все равно придеться с этим жить. Не получится ничего изменить. Пойми ты это. Только как жить — решать тебе. Ты можешь и дальше продолжать тонуть, а можешь выплыть.

— Думаешь получится?

— Если захочешь. Мы же сами решаем как нам жить, с кем быть. Только это сложно. Жить вообще сложно.

— Тут не поспоришь.

— Но интересно. — она поворошила угли и подкинула еще несколько новых палок.

— Вместо свидания и поцелуев после долгой разлуки, я тебя проблемами своими гружу.

— Согласна. С другой стороны, жизнь состоит не из одних поцелуев и обниманий под луной.

— Ты слишком хорошая и правильная. Не для меня. Почему так несправедливо? Я ведь тебе даже соврать не могу. А хотел. И забыть тебя не получается. Ладно. Все это со временем пройдет.

Зачем все эти слова? Зачем давить на нее? Люба смотрела на огонь и не понимала, что должна сделать. Слишком мало опыта? Да тут и опытный человек растеряется. Она не спасатель. Забыть все это страшным сном. С рассветом взойдет солнце. Она вернется домой. А Стас? Он взрослый дядька. Сам должен решать свои проблемы. В том числе и эмоциональные, а не взвешивать все это на нее. Что может она? Ничего. Не идти им по одной дороге. Один пусть идет. Он справится. До этого справлялся. И…

— Опять молчишь? — он горько улыбнулся.

— Думаю. Ты такие задачки задаешь, которые так просто не решить. И ответы тебе нужны здесь и сейчас. А я не настолько умная, чтоб выдавать ответы со скоростью компьютера.

— На некоторые задачки нет ответов, Люб. В любом из вариантов будешь в проигрыше. Я думал на эту тему.

— Если только жить одним днем и не думать о будущем, тогда можно рассчитывать на положительное решение.

— А ведь все равно придется расплачиваться. Если не сейчас, то потом. Рано или поздно принесут счет. Я это знаю. Не хочу и тебя заставлять платить по моим счетам. Но и без тебя не могу. Пока ты да мать меня держите, чтоб я совсем на дно не скатился. А больше смысла нет. Хотел раньше чего-то добиться. Выбиться в люди. Пока не понял, что это гадюшник. Тот же обман. Только я обманываю, не скрывая этого. А они все то же самое проворачивают с честным выражением лица. Смотрю на них и противно становится. Я гнилой, а они гнилее меня. У меня раньше хоть какие-то принципы были, а там никаких. Если не играть по их правилам, то задавят. Сожрут или растопчут. Так опустят, что подняться уже не сможешь. Вот и приходиться играть. Да мои махинации были честнее, чем у них. Надо было в еще большую грязь влезть, а ведь хотел со всем завязать.

— Выбирайся оттуда и возвращайся домой.

— Будешь ждать? А если в итоге получится, что приду я к тебе без всего. Ничего не будет. И зарплата копеечная. Вот приду и скажу, давай вместе жить и копейки считать. Пойдешь за мной? Зато жизнь честная будет! Больших денег не получается у меня заработать честным путем. Так что будем с тобой с постного супа на кашу перебиваться.

— Вспомню, как на рынок ходить. — машинально ответила Люба. Стас рассмеялся и обнял ее за плечи, прижимая к себе.

— С тобой точно не пропадешь. — сказал он, целуя ее в щеку. Из-за темноты было не видно, что она покраснела. — Буду считать это положительным ответом.

— Нет. Я…

— Шучу. — он скользнул губами по ее щеке. — Ты все также меня дурманишь.

— Стас, подожди…

— Тсс, хочу тебя до дури. Сама ведь не против.

— Против! — она уловила момент и откатилась в сторону. Стас тут же повалил ее на траву, прижимая своим телом.

— Дальше не советую уползать. У нас там ветки лежат. Только спину себе покарябаешь. — предупредил он. Ласковые пальцы очертили контур ее губ.

— Стас, прекрати.

— Не хочу.

— Твоя непредсказуемость и смены настроения меня пугают.

— Меня тоже. Видишь, сколько у нас общего.

— Пожалуйста. Не надо. — сдавлено попросила она, когда он начал расстегивать ее спортивную кофту.

— Почему? Не такая уж ты и маленькая. Через полгода будет восемнадцать. Почти взрослая. Да и не могла же ты все это время только за книжками сидеть. Гуляла ведь с кем-то.

— Нет. Некогда было и не хотела.

— А надо было, пока была возможность. Чужое бы трогать не стал. А так ты все еще моя. Вкусная и аппетитная. Такая же, как я тебя и запомнил. — задирая ее футболку, пробормотал он. — Ты мне напоминаешь кочан капусты. Сто одежек.

Он не стал возиться с застежками лифчика. Снял бретельки и стащил его вниз, оголяя ее грудь. Люба лежала закрыв глаза и не шевелясь. Страх и возбуждение соперничали друг с другом. Она хотела его и боялась. Хотела вновь ощутить эти нежные прикосновения, по которым скучала. Горячие поцелуи, что снились ей во сне. Но здравый смысл подсказывал другое. Нельзя давать слабину или она пропадет.

— Что будем делать, малышка? Думаешь меня остудит твоя попытка быть холоднее льда? Я знаю, как тебя растопить. — поглаживая ее грудь, сказал он. — Чего молчишь?

— А что ты хочешь услышать?

— Что ты не против продолжения. Что готова со мной до конца идти. Плачешь?

— От дыма глаза слезятся.

— Может тебе такая романтика и нравится, но мне нет. Меня уже зажрали комары. От дыма хочется чихать. Твои слова вызывают раздражение. Хочется ударить чем- нибудь тяжелым, чтоб вернулся мой Стас, а не придурок, который несколько часов выносит мне мозги.

— Твой? — он с улыбкой посмотрел на нее. — Я не рыцарь и не Робин Гуд. Никогда им не был. Может пожалел, но это не значит, что так будет всегда. Раздевайся. А я пока за одеялом схожу, чтоб нас комары не кусали.

— Не буду.

— Больнее будет, если это я сделаю.

— Ошибка была эта прогулка.

— Да ладно, тебе такую уж недотрогу строить. Как будто я не знаю тебя. Ты еще та горячая штучка.

Стас услышал всплеск. Резко обернулся. Она уплывала от него. И куда ее понесло? На другой берег? Дальше по течению выйти? Сбежать? Стас это уже додумывал в воде. Рядом с берегом было спокойно, а на глубине уже было течение, которое начало относить дальше. Выглянула луна, освещая все холодным мертвым цветом. Было не по себе. Но он не думал. Боялся думать, что может произойти. Он ее почти нагнал, когда Люба, начала уходить на дно. В последний момент он ухватил ее за волосы и потянул на себя. Она кашляла, заглатывала воду, пыталась вырваться, но Стас потащил ее в сторону берега. Главное выйти из течения. Люба затихла. Это было еще хуже. Не думать. Методично плыть к берегу. Их отнесло метров на сто. Берег. Не дышит. Нахлебалась. Очистить рот. На бок. Вода. Машинально вспомнить как делать дыхание. Он не был уверен, что все делает правильно, но она закашлялась. Он резко повернул ее на бок, вода так и лились. А потом Любу начало рвать. Долго, много. Ее трясло. Она похоже не понимала, что произошло. Стас помог ей умыться. Подвел к огню. Подкинул веток. Покрывало. Хорошо что он его взял. Накинул ей на плечи. Люба дрожала.

Компот. Сам сделал глоток. Протянул ей. Она закашлялась. Костер почти прогорел. Пришлось разжечь его заново.

— Зачем? Ты утопиться решила? — спросил он.

— Дальше по течению если такой же пляж. — хрипло ответила Люба. — Если убегать в лес. Ты догнал бы. Атак, дождалась бы рассвета и вернулась домой. Но ногу свело ногу. Запаниковала. Нахваталась воды. Такое ощущение, что меня водяной за ногу тащил. Хотел пополнить ряды русалок.

Она говорила хрипло, то и дело кашляя и прерываясь. Стас смотрел на нее и только начал понимать, что произошло. И что могло произойти. Он сорвался. Держался все это и время и сорвался. Не выдержал. А под раздачу попала Люба. Да он мог потерять ее сегодня из-за своей глупости. Не надо было ему приезжать сегодня. Но он не мог больше ее сторониться.

— Люба, ты чуть не утонула.

— Наверное. Страшно было, когда меня на дно потянуло.

— А если бы я тебя потерял? Чего мне тогда оставалось бы? За тобой следом идти? Люб, не делай таких больше глупостей. Ну переспали бы мы с тобой. Это что такая трагедия?

— Для кого-то может и нет. Я не знаю. Но ты сам бы потом жалел, что поступил так. А так как тебе сейчас и так фигово, то лишняя вина тебя бы раздавила.

— Так это ты обо мне заботишься? — нервно хмыкнул Стас.

— Я себя адекватно веду в отличие от тебя. Стас, ты мне нравишься. Может я и не против с тобой переспать. По-настоящему, до конца. Но это не значит. Что все должно произойти после того, как ты наговоришь вещей, от которых волосы дыбом встанут. Потом еще в приказном порядке велишь ноги раздвигать. А после будешь меня донимать чувством вины, так что в итоге я сама буду тебя жалеть, а не винить. Не хочу. Так. У& если все и будет, то по любви, по согласию, по желанию, и когда ты будешь в адеквате.

Стас не ответил. Сел рядом с ней и положил голову ей на руки. Тихо. Ночь. Луна освещала все таинственным светом, придавая привычным вещам новые таинственные очертания. Казалось, что прислушавшись, можно услышать хихиканье русалок и плеск их воды по гладкой поверхности реки. Люба знала, что это всего лишь разыгравшиеся воображение. Что плещется рыба, а хихиканье — это плод ее воображения.

— Прости меня, Люб.

— Забыли.

— Знаю, что дурной. То и дело на нервах играю. Но я не специально. Так получается. Все время стараюсь, а получается паршиво.

— А ты попробуй не стараться. Может результат будет лучше? — предложила Люба. Она осторожно погладила его по голове. — Не знаю, как ты, а я устала и замерзла. Дай я оденусь и лягу спать.