Нина Баскакова - Цветок среди кирпичей

Она изменилась. Повзрослела. Пополнела. Не критично. Но сейчас он не назвал бы ее девушкой. Молодая женщина с короткой стрижкой, полными губами, обтянутыми джинсами ножками в расстегнутой спортивной куртке. Футболка обтягивала налившуюся грудь. Разве такое возможно, что она у нее еще выросла на размер? Но глаза не обманывали. Стас смотрел на нее и не мог оторвать глаз. Красивая. С ним давно такого не было, чтоб на него напал ступор при виде женщины. Грусть в глазах, на щеках румянец. А грудь так и вздымается при каждом ее вздохе. У него же перед глазами совсем не невинные картинки.

— А цветочек-то рос на неплохой подкормке. — загоготал Ярик. Стас попытался отвесить ему подзатыльник, но тот увернулся и подскочил к Любе, отрывая ее от земли. — Любка, я по тебе скучал!

— Отпусти меня лоб здоровый! — заверещала она, когда он начал ее тискать. Ярик же ее хотел в щеку поцеловать, но Люба вырывалась. — Надо же было в такого быка вымахать!

— Под стать тебе, моя коровка. — рассмеялся он басисто.

— За корову ответишь. — она зло посмотрела на него.

— И что мне сделаешь?

— Укушу. — спокойно ответила Люба. Ярик поставил ее на землю. Недоверчиво посмотрел на нее.

— Возьми лучше сумки и закинь их в машину. — сказал Стас. Он поцеловал Любу в щеку. Едва губами коснулся, а словно током ударило. — От тебя все также лугом пахнет.

— Привет, — она вымучено улыбнулась. Голос дрогнул. И грудь так тяжело вздымается. Волнуется? Конечно, волнуется.

— И тебе привет. Дамы, позвольте предложить вам свои руки и сопроводить вас до машины? — весело спросил он, беря под руки Свету и Любу.

— Так нечестно. Я сумки, а тебе дамы. — хмыкнул Ярик.

— Надо не тискать и обзывать, а вспомнить о манерах. — парировал ему Стас. А его ведь задело, что Ярик так вольно с Любой себя вел. Этого еще не хватало. Только с ума сходить не надо. Только как тут не сойти с ума, когда она рядом. Такая близкая и желанная.

Он помог забраться матери, потом Любе. Ладони так и горели огнем, когда он коснулся ее. Закрыл дверь.

— А я? — спросил Ярик.

— Прогуляешься. Тут место только для троих. — ответил Стас.

Ярик надулся, но спорить не стал. Пошел домой пешком. Все равно ныл, что Стас его гулять не отпускает. Вот пусть и дышит свежим воздухом. Мама только и делала, что говорила. Он на автомате поддерживал разговор. Люба молча смотрела в окно. Тут она не изменилась. Все такая же холодная и молчаливая. Он хотел провести этот вечер, но появилась работа. Поэтому пришлось вызванивать Ярика и ехать на заказ.

Люба не знала чему была больше поражена. Ярик сильно изменился. Вымахал в здорового дядю. Мускулистого и сильного. Рыжий ежик волос, громкий голос. Он не походил на дохлого мальчишку, которого она помнила. Стас тоже изменился. Больше не стриг рыжие волосы. И выглядел он моложе, чем она его запомнила. Лет на тридцать. Не больше, а то и меньше. Но ему было уже тридцать шесть. В этом месяце и вовсе тридцать семь. Она помнила его день рождения и не забывала.

Нужно было признаться самой себе, что ей не удалось его забыть. Как бы она ни старалась это сделать, но не получилось это сделать. Когда он уехал, Люба даже вздохнула свободнее. Ей нужна была передышка, чтоб понять как вести себя со Стасом.

Квартира почти не изменилась. Ее кровать на том же месте. Нюра спит напротив. Занавески поменяли с коричневых на нежно-голубые. На кухне стол переставили. Изменилась комната мальчишек. Так как там теперь жили Ярик и Стас, они сделали там ремонт. Многое поменяли, но Люба заходить туда не стала. Света ушла отдыхать после дороги. Нюра убежала гулять с подружкой, а Люба впервые за столько лет почувствовала себя дома. Это было непередаваемое чувство уюта и теплоты.

В кастрюлях пусто. В раковине гора посуды. Все равно больше заняться нечем. Да и привыкла она Мише готовить. От неприятных воспоминаний появился комок в горле. Надо быть такой дурой! Хотя она знала, что он ее просто использует. Так что ничего странного не было в его словах. Но вот быть знаменем, которое передают из рук в руки было унизительным. Сказал бы просто, что женится на своей Рите и уходит. Зачем ей брата подсовывать? То же нашел няньку.

Она приготовила ужин и ушла в комнату. Уснула. Какая-то усталость и расслабленность навалилась одним махом. Сны тяжелые, путанные. От них хотелось сбежать, а она не могла. Когда Нюра и Ярик ввалились в комнату над чем-то смеясь, она даже обрадовалась, что они ее разбудили.

— Извини, привыкла, что в комнате одна жила. — сказала Нюра, плюхаясь к себе на кровать. Ярик завалился рядом.

— Давай дальше смотреть. — сказал он, закидывая подушку себе под голову.

— Чего хоть смотрите? — зевая, спросила Люба.

— Ролики про дураков. — ответила Нюра.

— Главное не надо в их ряды вступать. — она посмотрела на часы. Десять вечера. Спать больше не хотелось. Она пошла на кухню. Света и Стас сидели за столом. О чем-то тихо разговаривали.

— Разбудили? — спросила ее Света.

— Все равно кошмар снился. — отмахнулась Люба, наливая себе чая.

— И часто тебе кошмары снятся? — Стас подвинул ей вазочку с конфетами.

— Часто. — машинально ответила она.

— Люба, в выходные на дачу поедешь? — спросила Света.

— Можно и поехать.

— Комаров покормить, на рыбалку сходить. — добавил Стас.

— Мне прошлой рыбалки на всю жизнь хватило. — рассмеялась Люба. — После этого меня на берег с удочкой не заманишь.

— Вот и улыбается, а ты переживала. — довольно сказал Стас Свете, откидываясь на спинку стула. — Я смысла на дачу сейчас не вижу ехать. Там холодно, сыро. Сидеть печку топить? Дожди залили. Грядки утонули.

— За ягодой сходить.

— И утонуть в первой же луже? Давай хоть солнышко дождемся. Обещают, что через неделю погода наладится. Я вас и отвезу туда. Хоть на все лето. А то потом назад приедете все сопливые и на меня чихать будете. — сказал Стас, не сводя глаз с Любы.

— Ладно, пойду сериал смотреть. — сказала Света. — Как раз уже начаться должен.

— Спасибо. — сказал Стас.

— За что? — спросила Люба.

— За ужин. Мать нас к самостоятельности приучить решила. Так что нормальную еду мы видим два раза в неделю, когда она все же готовит. А так питаемся чем придется. Сегодня была моя очередь готовить.

— Жестоко. — улыбнулась Люба.

— Особенно когда готовит Нюра. Лучше сразу запасаться бутербродами.

— Буду знать.

В воздухе повисло напряжение. Можно было долго еще прятаться за кружками с чаем и кофе, говорить ни о чем. Но рано или поздно придется расставить все точки. Люба уверяла себя, что их история закончена, что все в прошлом. Но увидев его вновь, не могла теперь верить своим словам, которые до этого упорно повторяла все эти года.

— Что планируешь делать? — спросил ее Стас.

— Мама предложила недельку здесь пожить, может две. Потом может в Москву уеду. Не сложилось у меня с Питером.

— Меня он тоже не принял. Надавал тумаков и заставил вернуться. Большие города не для всех.

— Мне вначале в Питере понравилось. На первый взгляд, там все просто. Смотришь на проспект, ровный, как по линейке начерченный. Я подумала, что жизнь в нем будет такая же прямая. Ровная. — Люба допила залпом чай.

— Но сказка быстро кончилась. Дорога оказалась неровная, ухабистая и с поворотами. — закончил за нее Стас.

— Да.

— Так и должно быть. Жизнь она такая. Неровная. — Он прищурился. — Хочешь тебе чего-то покажу? Пойдем.

Он быстро оказался рядом с ней и взял ее за руку. Люба не успела кружку убрать, а он ее потащил уже к себе в комнату. Как-то все быстро произошло. Стас включил свет и закрыл дверь. Его губы были сладкие и волнующие. Как и раньше он своими поцелуями поднимал такую волну эмоций, что Люба забывала обо всем. Она растворялась в его объятьях. И все горести забывались.

— Я чуть с ума не сошел от желания тебя поцеловать, — тяжело дыша, сказал Стас. — Как была моей девчонкой, так и осталась.

Люба не успела ничего ответить, потому что он вновь вернулся к ее губам. Ласковые поцелуи, нежные и такие приятные, что сердце заходилось. Сколько они не виделись? Шесть лет, а у нее было такое ощущение, будто не расставались и на миг.

— Держи цветочек, — он протянул ей бумажный цветок, который висел приколотый булавкой на обоях. С одной стороны комнаты вся стена была увешана цветами из бумаги. А на противоположной висели постеры с футболистами и девицами. Две кровати. В углу штанга, в противоположном — шкаф. На письменном столе, что у окна лежал ноутбук и планшет.

— А зачем тебе столько цветов? — рассматривая стену, спросила Люба.

— Когда бессонница, то таким путем нервы успокаиваю. Руки делом заняты и ладно. А выкидывать их жаль. Хранить негде. Вот и пришпилил на стену.

— Странное у тебя хобби.

— Коллекционирую цветочки. Но с бумажными надо завязывать. А то они меня скоро из комнаты выселят.

— Будешь фиалки выращивать? — посмеиваясь, спросила Люба.

— Нет, на бисер перейду. Такие цветочки меньше места занимают. Чего смеешься? Даже книжку купил. Ничего там сложного нет. — Его пальцы прошлись по ее щеке, скользя к шее, и подцепили цепочку.

— Не надо. — попросила она.

— Почему? — Стас вытащил из-под ворота футболки кулон, который переплелся с колечком.

— Колечко мало стало. Поэтому на цепочку повесила.

— Люба, а ты мне все так же нравишься. — отпустив цепочку, он продолжал наблюдать за ней. — А я тебе. И не думай говорить обратное. Не поверю.

— Я все равно не могу ни с кем встречаться. Так что ты только тратишь время. — Люба отошла от него и стала рассматривать цветы.

— Это еще почему?

— Сложно объяснить. Да и не хочу. Просто давай эту тему не поднимать. Все отношения в прошлом. Я здесь проездом. Передохну, залижу раны и дальше в путь.

— В прошлом говоришь? — Стас прищурившись посмотрел на нее. — Придется доказать тебе обратное.

— Я, правда, не могу. — Люба сделала шаг назад, споткнулась об кровать и упала на нее.

— Красиво смотришься. Мне нравится. — оглядывая Любу, заметил Стас. — Еще и в моей кровати.

— Ты ведь играешься. — Люба настороженно смотрела как он неторопливо подходил к ней. Стас удивленно поднял бровь.

— Играюсь? Серьезен как никогда. Я тебя хочу, я тебя люблю, так что какие тут игры, цветочек?

— Стас…

— Что милая? — он сел рядом. — Я ведь правду говорю. Не смог я тебя забыть. И хочу вновь попытаться все начать сначала.

— Я только порог переступила, а ты сразу меня в карьер тащишь.

— Ждать не могу. Тянет к тебе сильно. Вот сейчас ты вроде рядом. Мне же так и хочется тебя коснуться, обнять, поцеловать. Доказать себе, что ты не сон. — он провел пальцами по ее руке, доходя до короткого рукава футболки. — Тебе давно исполнилось восемнадцать, а с остальным будем просто осторожнее.

— Меня тошнит или рвет. Поцелуи нормально переношу. Когда дело заходит дальше, мне становится плохо. Поэтому ничего не получится. — быстро сказала Люба и зажмурилась.

— Глаза чего закрывать? — спокойно спросил Стас. — От этого проблема не решится.

— Я уже свыклась с этой мыслью.

— Рановато на себе крест ставить. — он переплел ее пальцы со своими. — Придется мне коней придержать. Для начала поухаживать за тобой. Ты ведь не против?

— Не думаю, что это хорошая идея. — приоткрывая один глаз, ответила Люба.

— Ты в итоге ничего не потеряешь, зато хоть нацелуемся. От поцелуев тебя ведь не мутит?

— От твоих — нет.

— Уже прогресс. Так что, не вешай нос, малышка. Со всем справимся. — уверенно сказал Стас. Любе хотелось ему поверить, но было боязно.

Вроде еще минуту назад смеялась над его шутками, а теперь уснула. Положила ему голову на плечо и уснула. Хотя и время уже позднее. Час ночи. Чего-то они засиделись. И, главное, ни о чем таком и не говорили. Так, общие фразы. Ничего не значащие слова. Как же он по ней скучал все это время! Люба и не представляла, сколько ему потребовалось сил, чтоб не сорваться к ней. Забрать ее к себе. Может все тогда было бы по-другому? Хотя, чего гадать, когда прошлое не вернуть. Все ошибки давно совершены. Осталось лишь смотреть с надеждой в будущее. Может у них что-то еще получится. Или она окончательно его возненавидит. Но Люба добрая, раз простила ему подставу. Он бы такое вряд ли простил. Но они этим и отличается.

В комнату зашел Ярик. Он нахмурился. Выключил свет и лег на свою кровать. С ним всегда было трудно. Потребовалось два года, чтоб найти общий язык. Ярик был слишком резок. Правдолюб. Для него не было полутонов. Только черное и белое. Стас знал, что он не одобрял его образа жизни. Часто считал, что Стас поступает неправильно, более-менее Ярик начал с ним общаться, когда сам чуть не оказался за решеткой. Тогда и понял, что не все так просто в этой жизни. Стаса особо не волновало мнение сына. Да, с ним стало интереснее, когда он повзрослел, но все равно для Стаса Ярик оставался еще ребенком. Не видел он в нем взрослого человека. По поступкам так точно Ярик еще не повзрослел.