— Попробовали бы вы отстирать белую шапку, которой вытерли дверь автобуса. Поверьте, после этого вы тоже стали бы практичнее. — хмыкнула Люба.

— И зачем шапкой надо протирать автобус?

— Ребята отомстили. Стащили шапку, а я отобрать не успела. — ответила она.

— Это часто бывает, когда вроде нравиться девчонка, а подойти и сказать об этом боязно. Как внимание обратить ума не хватает.

— Бабушка тоже так сказала, но там в другом дело было. Нужно деньги было сдать на поездку в Питер. Там нужно было набрать определенное количество человек, тогда поездка бы состоялась. Ну меня и стали уговаривать, угрожать. Как будто не понимали, что нет таких денег. И ехать я не хотела. Одно дело город посмотреть, а другое — смотреть как они пить будут. А попойка планировалась большая. Я отказалась. Поездку отменили. Все расстроились, кто ехать собирался. Я как раз шапку закончила вязать. И пришла в ней в школу. Ребят это разозлило. Денег нет, а шапки новые покупаю. А шапка была из старого свитера связана.

— Обидно было?

— Да. Но что тут сделать? Это жизнь. — Люба вздохнула.

— Не все люди плохие. — они шли в сторону метро. Снег хрустел под ногами. Солнце опять спряталось за тучи и стало серо. Неуютно.

— Разные есть люди. И ведут они в зависимости от обстоятельств себя по-разному. Тетя Маша, наша соседка по лестничной клетке, осуждала и обсуждала всех подряд. Бабушку не любила. Ругалась с ней по малейшему поводу. Но когда беда случилась, первая пришла на помощь и помогла мне. Потом еще долго плакала, говоря, что бабушка хорошей была, и жаль, что она умерла. Никогда не думала, что такое услышу от тети Маши. Хотя, раньше они были подругами, но влюбились в одного парня. И после этого дружба треснула. Самое смешное, он ни с одной из них не остался. А они всю жизнь потом враждовали. Глупо как-то. Но в этой жизни много глупости. Вот так наблюдаешь за людьми и не понимаешь их. — сказала Люба.

— Со временем поймешь. Это с опытом приходит. — пожал плечами Стас.

— Люди ведь сами усложняют себе жизнь. Только зачем? Боятся сказать правду. Строят какие-то козни, плетут интриги. А потом страдают. Может с самого начала не надо так делать? — задумчиво заметила Люба. Видимо это и правда ее волновало.

— Люба, ты всегда говоришь правду и поступаешь так, как хочешь?

— Не всегда. Но стараюсь себе жизнь не усложнять.

— Потому что в ней не было сильных проблем и потребности в принятии решений. Тебе не приходилось решать где спать и что есть. Пока тебе с этим везло. Но когда наступит такое время, то и вспомнишь меня.

— Не понимаю. Если нет денег надо пойти работать и заработать их. — Люба быстро посмотрела на него.

— Хорошо. Иди и заработай. — предложил ей Стас.

— У меня не тот возраст и нет документов.

— Не во всех профессиях нужны документы. Позавчера я у тебя никаких бумаг не требовал. Представь, что тебе завтра исполниться восемнадцать. Ты совершеннолетняя. Что будешь делать?

— Устроюсь на работу. Сниму комнату. — не задумываясь, ответила Люба. — Комната дешевле квартиры.

— Логично. Но на это нужны деньги. Зарплата два раза в месяц. А то и только через два месяца. На что ты жить будешь, чудо?

— Надо найти работу с ежедневным расчетом.

— Таких работ мало. От одной ты отказалась. Говоришь, что не твое. — весело сказал Стас. Люба замолчала.

— Это все сложно.

— О чем я тебе и говорю. Когда появляются проблемы, мы стараемся их решить, как умеем. Тут уже и воспитание подключается и личные способности. Но эти способы решения могут не быть понятны, например, близким. Поэтому лучше им не говорить, чтоб они не переживали. Появляются недомолвки. Дальше все это растет звеньями на цепи и ничего с этим не поделать.

— Почему нельзя раскрыть карты и играть в открытую? Зачем кого-то обманывать?

— Чтоб не разочаровать. — ответил Стас. — Порой хочется выглядеть белым и пушистым, даже если шерсть черная и жесткая.

— И сейчас вы стараетесь быть белым и пушистым? Поэтому возитесь со мной? — прямо спросила Люба.

— Нет. Мне это нравится. Зачем мне быть кем-то другим, чем я есть сейчас? Тебе понравиться я не стремлюсь. Мне от этого никакой выгоды. Бояться твоих родственников тоже не надо. Поэтому я развлекаюсь в меру своих возможностей и испорченности.

— Как это понять?

— Что хочу, то и ворочу. — ответил Стас. Доставая кошелек. Они как раз заходили в метро. — Я тебе уже говорил, что у меня тоже есть какие-то свои принципы. Один из них не обижать детей. А ты еще ребенок. Вот у твоего отца этих принципов нет. Ему на это плевать. Если женщины еще могут себя защитить, например, хитростью, то дети этого не могут. Особенно, которым взрослеть и взрослеть после тепличных условий, где их растили. Как тебя.

Опять метро и поезда. Они пугали. Трудно было осознавать, что они были под землей и передвигались по туннелям в поездах, как все равно на больших червяках, которые прогрызали собой землю. Народ. Людей было много на каждой станции. Люба машинально вцепилась в руку Стаса, боясь потеряться в этой толпе. Тогда она точно осталась бы одна. Сегодня она все больше начала считать, что от него опасности нет. Хотя она и не понимала мотивов его поступков. Он почему-то ей помогал. Потому что ему так хотелось? Сомнительное объяснение. Но других не было. Когда они выходили сегодня, то Люба еще думала сбежать. Но потом поняла, что бежать некуда. Она никогда не найдет квартиру, в которой остановился отец. Адреса тети Люба тоже не знала. Телефон у нее отобрал Стас и возвращать не думал. Тут был один путь — в детский дом. Но этого Люба боялась больше, чем Стаса. Бабушка часто говорила, что Люба там не выживет. Слишком тихая и скромная. Не умеет кусаться. Она хотела дорастить Любу, но не успела этого сделать.

— О чем задумалась? — спросил ее Стас. Они вышли в центре. Старый Арбат. Магазинчики, музыканты и художники. Люба скользила по ним взглядом ничем не интересуясь.

— Кусаться не умею. Не смогу отбиться в случае неприятностей.

— Не все должны «кусаться».

— А как тогда выживать?

— Если нет клыков, замени их на хитрость. Найди человека с клыками. Пусть он за тебя кусается. — рассеянно ответил Стас.

— Разве так можно?

— Почему нет? Хитрость, малышка, может многое заменить. Будь лисенком. Где-то улыбнись, где-то глазками похлопай и найдешь себе защитников.

Через час они зашли в кафе. Цены кусались. Люба побоялась заказывать, но Стас отмахнулся от нее.

— На ту сумму, что мы здесь обедаем можно сходить на рынок и купить продукты на неделю. Они не стоят того. — сказала Люба.

— Угу. Согласен. Еще тот грабеж. И это мы зашли по сути в сетевую забегаловку. — отпивая пива, сказал он.

— Тогда зачем мы здесь?

— Потому что я есть хочу. А в кармане есть деньги, чтоб позволить нам с тобой здесь перекусить. Вот не будет у меня лишних денег, тогда ты будешь на рынок ходить и продукты нам на неделю покупать.

— О чем вы?

— Ни о чем. В жизни всякое бывает.

— Бабушка говорила, что надо на черный день всегда откладывать. Если есть лишние деньги, то их не тратить надо, а копить. Мало ли потом понадобятся. У нас например пришло постановление, что надо заменить газовую плиту. Вот что делать? А у нее были на нее деньги отложены. Поэтому нам не особо в тягость вышло.

— Я не умею копить. Есть деньги — шикую. Нет, то думаю как их достать. — Стас посмотрел на нее. Люба сидела, что-то разглядывая в своей тарелки. — Говори. Вижу, что спросить чего-то хочешь.

— Вам все равно как они заработаны?

— Не совсем так. Какие-то принципы все же есть. Дураков обмануть это одно, нажиться на стариках и детях — другое.

— Но это все равно неправильно.

— Неправильно. Поэтому не хочу, чтоб ты во все это лезла. Такая жизнь не для тебя. То что тебя отец тянет на дно — я не одобряю. Ты еще больно наивная. Ничего не видела из-за бабушкиной юбки. А тебя посылают мужиков соблазнять.

— Может хватит эту историю вспоминать? — покраснела Люба.

— А мне нравится. Ты смущаться начинаешь. — усмехнулся Стас. — Ладно будь тебе шестнадцать. Хоть в законе и говорится, что по взаимному согласию возможны отношения, но рано.

— Мне скоро будет шестнадцать. — пробормотала Люба.

— И когда это «скоро» наступит?

— Завтра. — ответила она.

— Ну тогда это меняет дело. — рассмеялся Стас.

— Нет, не меняет! — Люба поперхнулась от его слов.

— Я шучу, мелкая. — успокоил он ее. Но Люба продолжала недоверчиво коситься на него.

Кремль сверкал огнями. Стемнело. Была включена подсветка. Храм Христа Спасителя. Сказочный мост. А внизу темнели воды Москвы-реки. Красота завораживала.

— Нравиться? — спросил ее Стас.

— Красиво. Никогда не видела столько огней.

— Они всегда притягивают молодых девушек. Огни такие заманчивые и притягательные, но помни, что они делают с мотыльками. Часто мотыльки сгорают, не замечая этого. Не могут отлететь от притягательной красоты. И не надо говорить, что именно у тебя это получится сделать.

— Даже не думаю так. Я знаю, что довольно слабая. Поэтому стараюсь к огням не приближаться. — ответила Люба, рассматривая город.

— Москва — жестокий город. Он может поднять, а может растоптать. Если решишь здесь остаться, то помни об этом.

— А вас она подняла или растоптала?

— Отнеслась как к заезжему гостью. Это не мой город. Здесь интересно, но не более того. Я скоро уеду отсюда.

— Куда?

— Пока не знаю. Россия — большая страна. Хочешь тебя с собой заберу?

— Зачем? — настороженно спросила Люба.

— Будешь мне продукты на рынке покупать. Сам боюсь не справлюсь.

— Шутите.

— А что, серьезно поехала бы? — спросил ее Стас.

— Нет.

— Почему?

— Я вас не знаю.

— Так и познакомились бы.

— Мне не нравится эта тема разговора. — поспешно сказала Люба.

— Да ладно тебе.

— Я не люблю, когда так шутят.

— Правильно. В каждой шутке есть доля правды. Поэтому к ним надо относиться осторожно. — он взглянул на часы. — Пойдем домой тебя отвезу. Совсем про время забыл. Загулялся с тобой. Теперь опоздаю.

— Я не хотела.

— Что не хотела? Это мне за временем надо было следить, а не тебе. Ничего страшного. Не успею к началу игры, черт с ней.

— Какой игры?

— С друзьями в баре футбол смотреть будем. Так что меня сегодня жди. Поздно приду и навеселе. — сказал Стас. Люба промолчала.

Она лежала в кровати и не могла уснуть. Слишком много впечатлений. Много эмоций. И в основном положительные. Как ни странно, но ей понравился сегодняшний день. Хотя она и боялась Стаса. Думала, что какую-нибудь гадость сделает. Но ничего такого не было. Нужно было спать. Только сна не было. Завтра ей исполнится шестнадцать лет. До восемнадцати еще целых два года. Тогда будет совершеннолетие и она сама сможет выбирать свою жизнь. Сможет делать, что хочет. А что она хотела? Надо продолжить учебу. Получить профессию. Бабушка всегда говорила. Что без профессии сложно в этой жизни. Она всегда сможет прокормить. Надо только определиться кем она хочет стать. У Любы на этом сразу начинался ступор. Хотелось пойти и на врача, и на учителя, да и поваром стать неплохо. Пусть она еще не знала где будет жить эти два года, но мечтать-то никто не запрещал. И строить планы на жизнь. К тому же можно будет после девятого класса поступить в техникум. Как раз эти два года она сможет потратить на учебу, а после восемнадцати пойти работать. Избавиться от опеки отца. Замечательная перспектива.

Стас вернулся около полуночи. И был он не навеселе, а пьяный довольно сильный. Снес подставку для обуви. Поэтому Люба и проснулась. Поспешила выйти в коридор, где Стас пытался вернуть ботинки на место. Его шатало.

— Не спишь, мелкая? Или это я тебя разбудил? — Стас с трудом поднялся. — Чего молчишь?

— А нужно отвечать?

— Нужно. Я же спрашиваю. — Стас прошел на кухню. Налил воды. Поморщился. Выплюнул все в раковину и достал пиво.

— Может хватит? — осторожно спросила его Люба. — Воде и так неплохо напились.

— Еще не до полной кондиции. Вот сейчас доберу свою норму и усну. Или придется тебе меня слушать. Я поболтать люблю. — он посмотрел на пиво, потом на Любу. Подошел к ней. Положил руку ей на плечо. — Я тебя точно заболтаю.

Через час Люба уже думала, что зря его остановила с пивом. После поэм Жуковского захотелось забраться под одеяло и дрожать. Это было похлеще фильмов ужасов. А Стас был доволен произведенным эффектом. Прижал к себе вместе с одеялом и поцеловал в макушку.

— Чего боишься? Мертвых бояться не надо. Живые куда больше опасности представляют. — пробормотал он. — А остальное — это все сказки.