Джоанна Линдсей - Цветок в его руках

Но Диган тут же добавил:

– Я уже видел твою спину, когда отпугивал пчел.

Макс заскрипела зубами. Может, он еще вспомнит, что видел ее грудь?

– Очень красивая спина, но у меня нет особых планов на нее. Только намазать укусы.

– Ладно. Мажь, – буркнула она, ухитрившись выпутаться из рубашки, не поднимаясь.

Диган помог ей стянуть рукава с запястий и отбросил рубашку, садясь на край кровати. Макс зажмурилась, готовясь к боли, которая непременно придет, стоит ему дотронуться до нее. Но прикосновение было успокаивающим, она мгновенно ощутила прохладу. И никакой боли. Но она все равно никак не могла расслабиться: мешали его близость и пальцы, легко втиравшие мазь в кожу.

– Где были твои родители, пока ты росла?

Похоже, он пытается ее отвлечь. Но вряд ли это сработает, тем более что Макс приятны его прикосновения. Но она все равно ответила:

– Ма умерла, когда рожала Джонни, и я ее совсем не помню. Па отвез нас к своим родным в Техасе, чтобы со мной рядом была женщина. Но он там не задержался. Через несколько лет уехал, и больше о нем ничего не слышали. Он всегда твердил, что море его зовет.

– Так ты даже не знаешь, жив ли он?

– Умер в море. Нам прислали сверток с его пожитками и запиской от друга, где было сказано, что он утонул. Он так стремился стать моряком, а не умел плавать. Это произошло за несколько месяцев до смерти деда. Именно тогда я стала охотиться и всячески заботиться о бабушке.

– Она больна?

– Нет, бабушка крепкий орешек, но я не хотела, чтобы она жила одна и много работала. Теперь твоя очередь, щеголь.

– Хотелось бы… но меня никто не жалил.

Не это Макс имела в виду, но улыбнулась, восхищенная его умением избегать разговоров о себе. Кроме того, она наслаждалась чудесным избавлением от боли, нежными прикосновениями его пальцев к спине, шее, руке. Довольная и сытая, она слишком хотела спать, чтобы настаивать на его признаниях. И уже почти спала, когда ей показалось, что он коснулся губами ее плеча.

– Вот такого роста, – сказал Диган хозяину лавки. – На голову ниже меня. И тощий.

– Будет лучше, если вы приведете мальчика, чтобы он мог примерить рубашку.

– Не пойдет, – отрезал Диган. – Посмотрите, есть ли у вас что-то, подходящее парню такого размера.

Диган подождал, пока хозяин исчезнет в глубине лавки. Дверь открылась, появились женщина с маленькой девочкой. Когда ребенок показал на ножные кандалы, висевшие у Дигана на шее, женщина повернулась и увела дочь.

Диган снял кандалы и положил на прилавок. Если хозяин вернется с пустыми руками, Диган, по крайней мере, возьмет у него мешок, чтобы спрятать их. Теперь он чувствовал себя виноватым из-за того, что попросил их у шерифа, когда забирал награду за Малыша Кейда. Возможно, кандалы ему не понадобятся, по крайней мере для Макс. А вдруг?.. Но сегодня ей нужна чистая рубашка, чтобы места укусов не воспалились, а он не был уверен, что таковая у нее есть.

Диган закончил дела в Батте, послал телеграмму Джону, извещая его о поимке Малыша, и вернулся в отель. Макс еще спала, когда он уходил, но хотя еще было раннее утро, она вполне могла сбежать. Он предоставил все воле судьбы, только привязал ее запястье к изголовью кровати, но недостаточно туго, боясь потревожить ее сон.

На этот раз он плохо спал из-за близости к ней, тем более после того, как видел ее в борделе в вызывающей одежде и касался этих упругих грудок. После того, как ехал с ней на одном коне, и она почти что сидела у него на коленях. И после того, как слышал ее вздохи удовольствия, когда он втирал лекарство в девичью спину. Диган не мог отрицать, что сильно наслаждается всем этим. Он забылся, потому что она страдала от боли и была очень уязвима, но больше этого не повторится.

Диган вошел в комнату и закрыл дверь, посмотрел, здесь ли она. Хотя он предоставил Макс самой себе, не был уверен, что его не заденет ее побег.

Но Макс по-прежнему спала. Просто невероятно как крепко!

Прошлой ночью он несколько раз мазал ей спину, ухитрившись не разбудить. И получал куда больше удовольствия, чем воображал, и к тому же лекарство помогло – опухоли почти исчезли.

Он положил кандалы на дно саквояжа и повесил новую рубашку на спинку стула, прежде чем со вздохом подойти к кровати. И долго смотрел на Макс. Очень долго. Она все еще спала на животе, накрывшись простыней до середины спины, где Диган вечером ее оставил. Но голова была повернута к нему. Она так прекрасна. Она лишала его покоя.

Диган не удивлялся тому, что Макс пробралась в его сердце, – удивлялся лишь тому, что это произошло так быстро.

– Проснись, – велел он, отвязывая ее руки от изголовья. – Нам несут воду для ванны.

– Нам? – пробормотала она сонно.

– Придется разделить ванну.

– Разделить?

Удивительно, как быстро она приходит к неправильным выводам и тут же расстраивается.

– По отдельности, – пояснил он. – Если хочешь, можем бросить монетку, кто искупается первым. Или можешь смириться с тем фактом, что мое воспитание велит пропустить леди вперед.

Она вскинула брови:

– Вижу, ты действительно джентльмен, верно? Нет, я беру свои слова назад, – поспешно добавила она, заметив наконец веревку на запястье. – Почему ты снова привязал меня? Сам сказал, что не сдашь меня в тюрьму, так зачем мне бежать?

– Потому что я тебе не нравлюсь. Потому что ты предпочитаешь быть сама по себе. Потому что тебе нельзя доверять. Потому что я еще размышляю, стоит ли передать тебя закону. Выбирай.

– Все вместе и еще кое-что, – прорычала она и, едва он развязал последний узел, отдернула руку – отчего простыня соскользнула, открыв взору Дигана ее груди.

– Должно быть, мне приснилось, что прошлой ночью ты был добр ко мне, – промямлила она.

Диган улыбнулся, подумав, что мог сказать то же самое. Но не сказал. Она вдруг поняла, что ничем не прикрыта и, стянув простыню с кровати, накинула ее, как плащ. Какой стыд! Жаль, что ее дерзость имеет определенные границы!

Вспомнив предыдущую ее реплику, он спросил:

– Что ты можешь знать о джентльменах?

– Бингем-Хиллз не такая уж и глушь. У нас есть джентльмены, правда, в основном южане. Семьи, потерявшие все во время войны и переехавшие на Запад, чтобы зализать раны. А ты почему отправился на Запад?

Он не ответил, отчего она ехидно заметила:

– О да, я забыла. Никаких личных сведений… о тебе. И сегодня мне не нужна ванна.

Неужели она будет спорить все утро? Он хмуро уставился на нее, и она сдалась:

– Ладно. Пойду первой.

Волоча за собой простыню, Макс слезла с кровати и размяла ноги, пристально глядя на него. Отметила, что он полностью одет, увидела кобуру пистолета.

– Куда ты ходил, если не считать заказа воды для ванны? О, погоди, неужели в дверь постучалась женщина? – И тут она хмыкнула: – Какая на этот раз?

Он не сразу понял ее вопрос. Только потом вспомнил, что в этом отеле его спрашивала какая-то женщина. Его и раньше нанимали женщины: одна нуждалась в защите во время путешествия, вторая недавно овдовела, а деверь пытался отнять оставленное ей мужем наследство. Но как Диган и сказал Макс прошлой ночью, теперь он не принимал новых предложений работы. И вряд ли женщина, что спрашивала о нем, – его бывшая невеста. Даже если Эллисон настолько глупа, что последовала за ним, вряд ли успела добраться до Батте раньше, чем он. Правда, почтовые дилижансы ходят очень быстро.

Эта мысль вызвала уже привычное раздражение, потому он повернулся и зашагал к окну, пока Макс ничего не заметила. Но он услышал, как она цокнула языком:

– Самая дурная привычка, с которой я когда-либо встречалась.

– Какая именно?

– Ты не отвечаешь на простые вопросы.

Он скрестил руки на груди и снова повернулся к ней:

– В твоих вопросах нет ничего простого. Ты все время стараешься меня спровоцировать. Не стоит делать это так явно.

– Но сработало же! – ухмыльнулась она.

– Я могу задать вопрос получше: зачем тебе это нужно? – буркнул он.

– Потому что ты не так холоден и бесстрастен, как хочешь показать. Несколько раз ты выдавал себя, и я это замечала. Кроме того, мне нравятся спокойные, размеренные беседы. И хотя я призналась, что иногда говорю с собой, могу сказать прямо: мне это не так уж и по душе.

– И что ты хочешь всем этим сказать?

– Когда я пытаюсь чего-то от тебя добиться, такое впечатление, будто я говорю с собой, – выпалила она. – От тебя не убудет, если покажешь, что под маской наемника кроется обычный человек. Поскольку мы с тобой одни, никто не увидит, если ты рассмеешься, и не сбежит в ужасе, если рассердишься.

– Скажи мне кое-что…

– Только если ответишь тем же, – перебила она.

– Почему ты меня не боишься?

Она уставилась на него и расхохоталась:

– И ты спрашиваешь это после всего, что я тебе сказала? В самом деле? Или это твой способ менять тему?

– Ты с первой ночи не боялась меня. Только однажды выказала отчаяние, но не страх.

Макс вскинула брови:

– А ты хочешь, чтобы я тебя боялась?

Хочет ли он? В общем, нет. Он так давно ни с кем не препирался, что совсем забыл, как это раздражает, действует на нервы, но временами и забавляет.

Ему часто хотелось смеяться над сказанным ею, и несколько раз он не удержался. Он совсем не возражал против того, что она не нервничает в его присутствии. Но его сбивало с толку, что она его не боится, в отличие от окружающих.

– В моем деле главное – разбираться в людях. Ты не подпадаешь под обычные категории.

Она возвела руки к небу:

– И ты еще называешь меня странной?

– Нет. Ты либо безрассудна, либо слишком храбра.

– Значит, не слишком вдумывался в происходящее, – усмехнулась она. – Хочешь правду? Я обычно слишком зла на тебя, чтобы испытывать другие чувства.

Он покачал головой.

– Страх – вполне обычная эмоция. Ты можешь злиться, но при этом слишком бояться, чтобы что-то предпринять.

– Ха! Ты знаешь, что в моем случае это не так!

Верно. Она постоянно набрасывалась на него с кулаками, несколько раз пинала, швырялась сапогами, сопротивлялась на каждом шагу, ругала и всеми путями выплескивала ярость и раздражение. Она была прямой и откровенной, открыто выражала свои эмоции, среди них не было страха. Прямо сейчас, судя по выражению лица, она была в восторге от его любопытства, которое ему следовало бы держать при себе.

Ее ответ не удовлетворил его. Отплата за все случаи, когда он не отвечал ей? Или она учится у него избегать темы, которую не хочет обсуждать?

Диган снова повернулся к окну, давая понять, что ему надоели ее выходки. И услышал, как открылась и закрылась дверь в маленький клозет. Удивительно, что таковой есть в номере без отдельной ванной. Отель был новым, так что следовало бы иметь все удобства. Но, возможно, у владельцев просто не хватило денег, когда все уничтожил пожар, о котором Дигану рассказывали, и пришлось строить отель заново. Ванну не отгораживала ширма. Зрелище будет интересным.

– Почему они так долго несут воду? – спросила Макс, выходя из клозета.

– Скорее всего, ее сейчас греют, – пояснил Диган, не оборачиваясь.

Она подошла к нему и встала у окна. Он глянул на ее макушку. После того, как она заснула прошлой ночью, он касался ее волос, и они были мягки как шелк. Лучше не думать об этом. Она больше не куталась в простыню, нашла рубашку, которую носила вчера, и снова надела. Он не сказал ей о той, новой, которую купил, поскольку она скоро будет купаться.

И тут она удивила его, вернувшись к вопросу:

– Знаешь, я сама не представляю, почему не боюсь тебя, щеголь, но позволю себе предположить: ты так красив, что я почти ничего не замечаю, кроме этого. Или потому, что мне сразу стало ясно: ты не убийца. Ты несколько раз мог пристрелить меня, но не сделал этого. Но главное – ты не ударил меня в ту ночь в холмах, хоть и замахнулся. И это доказало, что ты не ударишь женщину. Вот тебе мой ответ.

Но Диган не услышал почти ничего, кроме того, что он красив, и удивился, насколько это ему понравилось.

Макс увидела, как мимо отеля проехал Джейкоб Рид. Он был один, и очевидно, не торопился, рассматривая обе стороны оживленной улицы, по которой спешили люди. Похоже, он высматривал кого-то. Конечно, Дигана можно было заметить и в квартале отсюда, если Рид искал именно его. И судя по сказанному Диганом, она не сомневалась, что Рид делал именно это. Но почему он один? Или решил, что Диган его не помнит? Вполне возможно, потому что в самом Риде не было ничего выдающегося. Лохматые каштановые волосы, густые усы, худоба и не слишком высокий рост. Зато его белый жеребец уж точно был запоминающимся.

– Твой друг, кажется, кого-то ищет, – заметила она.

– Он не друг, – коротко бросил Диган.