Джоанна Линдсей - Цветок в его руках

Он вышел на улицу, подальше от перекрестка. Не хотел, чтобы друзья видели это, если чересчур рано выйдут из церкви. Юноша последовал его примеру и оставил дождевик на седле лошади, прежде чем отойти от противника на нужное расстояние. Он все еще нервничал. Интересно, проделывал он нечто подобное раньше или это его первая перестрелка? Жаль, что такие юнцы не учатся на своих ошибках. Лучше бы ему вернуться домой. Может, он так и поступит, когда все будет закончено.

– Вы не собираетесь разрядить и свой пистолет? – нерешительно спросил парень.

– Нет. За нами наблюдают свидетели, помнишь? Это не убийство. Просто состязание на скорость. Докажи, что знаешь, как это делать.

Прошло еще несколько секунд, прежде чем ладонь мальчишки замерла над оружием. Он явно побаивается, несмотря на все заверения Дигана. Тот видел, как дрожат его пальцы.

Диган, наконец, вздохнул:

– Я даю тебе фору. Можешь выхватить пистолет первым. В любое время.

– Так вы не позволите мне победить?

– Нет.

Диган выхватил пистолет и так же молниеносно сунул его в кобуру.

– Видел?

Парень попытался. Но его пистолет все еще был в кобуре, когда дуло пистолета Дигана уперлось ему в грудь.

– Дело в том, малыш, что я еще и не промахиваюсь. Итак, мы закончили?

– Да, сэр.

– Макс, проснись! Макс Доусон!

Темные глаза широко открылись, несколько раз моргнули, прежде чем уставиться на смазливую ночную бабочку с надутыми губками, стоящую у кровати.

– Можно и не кричать так, Луэлла. Да еще называть меня полным именем!

– Прости, милый, я бы не кричала, проснись ты пораньше. Чудо еще, что ты вообще можешь спать в этом заведении, под стоны и охи со всех сторон.

– Главное – что ты молчишь и не возражаешь против моего пребывания в этой восхитительно мягкой постели, так что все остальное – просто легкий шум ветерка, – ухмыльнулся Макс.

– Поразительно, что при таком крепком сне тебя не поймали!

– Твоя дверь заперта, не так ли?

– Разумеется.

– И никто не влез в окно?

– Кроме тебя – никто.

– Вот видишь, полная безопасность и мягкая постель. Единственное место, где я могу крепко выспаться. В моем лагере на холмах малейший звук и треснувшая под ногой ветка немедленно меня разбудят. Кроме того, никто не ищет меня в этих местах.

– Почему же ты потребовал будить тебя на рассвете, до того, как помощники шерифа начинают обход? Кстати, это было полчаса назад. Вот столько времени тебя и бужу.

– Черт возьми, почему ты не сказала? Ненавижу оказываться в городе после рассвета!

– Но если никто не ищет…

– Никто не шарит по углам в поисках Макса Доусона. Но плакаты с моей физиономией и обещанием награды за поимку добрались и так далеко на север. Когда я их вижу, непременно срываю, но шериф продолжает развешивать новые. Должно быть, ему прислали целую груду.

Макс встал с постели полностью одетым, если не считать пальто и шляпы, которые тут же были вытащены и надеты. Кобура тоже валялась в сторонке. Луэлле не нравилось спать рядом с длинноствольным «кольтом», хотя она привыкла к оружию и на всякий случай держала в бюро маленький «дерринджер». Но было еще кое-что, что она ненавидела куда сильнее.

– Мог бы, по крайней мере, стащить перед сном свою чертову обувь, – пробурчала она, глядя на потертые сапоги, только сейчас покинувшие ее кровать.

– Не могу, потому что должен действовать быстро. Вот так, – пояснил Макс, открывая окно и вылезая на крышу крыльца борделя. И только потом спрыгнул на землю. Луэлла следила за ним из окна. Стоя там в одной сорочке, она услышала свист с другой стороны улицы, но не потрудилась прикрыться. В конце концов, частью ее обязанностей было привлекать клиентов в бордель. В Хелене оказалось чересчур много публичных домов, и конкуренция была свирепой.

Слишком много борделей, слишком много миллионеров, слишком много золотоискателей, слишком много людей. Но Хелена была самым известным городом на территории Монтаны с тех пор, как в 1864 году в ущелье неподалеку нашли золото. Восемнадцать лет спустя люди все еще ехали в Хелену, хотя большинство городов, возникших на пике золотой лихорадки, превратились в призраки. Даже Вирджиния-Сити, находившийся подальше к югу, умирал, несмотря на то, что в лучшие дни мог похвастаться населением в три тысячи человек. Но мэр Хелены, с ее различными предприятиями, не полагался исключительно на золото. Имелись и другие источники дохода. Город также был столицей, и кроме того, сюда вели железную дорогу. Через год-другой она, возможно, достигнет Хелены, и это будет означать, что город не пойдет ко дну, когда все золото будет выбрано.

Луэлла думала, что Хелена окажется подходящим местом, чтобы найти мужчину, который на ней женится. Но пока что она получала предложения исключительно от золотоискателей, а у них не было собственных домов, да и больших денег тоже. У них попросту не имелось средств, чтобы завести семью. А те, у кого они были, не горели желанием жениться на шлюхе, с которой можно переспать за несколько монет.

Луэлла бросила взгляд на Большого Ала, парня, свистнувшего ей. Он рано встал и подметал крыльцо своего салуна напротив борделя. Ал был одним из ее постоянных клиентов и всегда обращался с ней бережно. Она уже подумывала о нем, как о возможном муже, но тут Макс спас ее, и она мгновенно влюбилась. Так глупо поддаваться подобным эмоциям, особенно для такой, как она!

Но при этом Луэлла по-прежнему поглядывала на Ала: землевладелец, бизнесмен и в придачу холост. Его салун был одним из многих в городе, который никогда не закрывался на ночь. Впрочем, как и хозяйка заведения Луэллы, Джозефина Эйри или, как ее прозвали, Чикаго Джо, владела не только этим, но и еще несколькими борделями. Эта мадам была женщиной деловой и искренне считала счастливым человеком того, кто не нуждается в напоминаниях о времени, когда лежит с женщиной.

Большой Ал широко улыбнулся Луэлле, не глядя, куда метет. Пыль полетела на его клиента, прислонившегося к столбику крыльца и, очевидно, решившего выпить. Мужчина был модно одет. Луэлла посчитала его бизнесменом, но, увидев пистолет на бедре, быстро отвела глаза. Должно быть, и Ал его побаивается, если позволил ему пить на улице. Большой Ал никогда раньше такого не допускал. Он поспешно вбежал в салун, пока посетитель не заметил пыль на своих начищенных сапогах.

Луэлла не любила стрелков, хотя спала со многими. Стрелки пугали ее, потому что в пылу драки действовали не кулаками, а выхватывали пистолеты. Макс, вероятно, тоже, но Макс – дело другое. И что можно не любить в Максе Доусоне?

– Увидимся на следующей неделе, Луэлла! – крикнул Макс.

– Конечно, милый, – откликнулась Луэлла и помахала рукой, но конь Макса уже летел во весь опор по дороге, ведущей из города.

Она закрыла окно и вернулась в постель. Оставалось надеяться, что стрелок не заметил ее и не нанесет в скором времени визита.

Диган наблюдал, как малыш, поджав хвост, улепетывает из города. Он видел, как тот покидает бордель. Обычно такое поспешное бегство означало, что скоро появится кто-то с пистолетом в руке и начнет стрелять. Но этого не случилось. Мало того, в окне появилась хорошенькая блондинка в одной сорочке и помахала на прощанье.

Небольшая сцена побега показалась достаточно странной, и потому Диган присматривался куда внимательнее, чем обычно. Он всегда точно знал, что происходит вокруг него, но старался сосредоточиться на том, что, по его мнению, может быть опасным. Длинное пальто, надетое юнцом поверх черных штанов и рубашки, было не обычным дождевиком, а дорогой замшевой вещью. Его рыжевато-коричневая широкополая шляпа была либо новой, либо бережно хранимой, потому что на ней не было ни единой вмятины. Зато светло-коричневые сапоги были безбожно потерты и исцарапаны, а белый платок служил доказательством того, что у парня нет вкуса. Любопытный контраст составляли темные глаза и короткие почти белые, едва видневшиеся из-под шляпы волосы. Лицо было совсем детским. Еще один мальчишка, такой молодой, что даже усы не растут, однако на бедре висит пистолет. Почему все они склонны к насилию в столь юном возрасте?

Зато у этого, похоже, появилась любовь всей его жизни. Диган видел это по лицу юноши, когда тот вскочил на коня, и слышал в смехе, летевшем за ним, когда он мчался прочь. Жаркая ночка с привлекательной женщиной вполне может быть причиной – или первая влюбленность…

Но тут в голове всплыла одна деталь, которую он смутно припоминал. Диган отступил и уставился на плакат «Разыскиваются», прибитый к столбу, на который он опирался.

Диган уже видел его раньше, просто не обращал внимания. Тот, кто изобразил разыскиваемого, должен был знать его лично, потому что сходство было невероятным. Преступник, объявленный вне закона, посещает бордель, напротив которого висит плакат с предложением ста тысяч долларов за его поимку?!

Диган покачал головой. В последнее время мальчишки стали чересчур нахальными. Но это его не касается. Сам он наемник, и не собирается выполнять за шерифа его работу.

Диган отнес пустой стакан в салун и остановился у стойки бара. Кроме него единственный посетитель салуна все это время спал, положив голову на стол. Диган даже не остановился тут, если бы не скакал всю ночь, чтобы добраться до Хелены. Салун оказался первым местом, открытым в час, когда Диган проезжал мимо. Он терпеть не мог ночевать под открытым небом и смирялся с этим, только если темнота заставала его на полпути между городами. И по ночам он не любил путешествовать, но на этот раз не слишком устал, чтобы остановиться в предыдущем городе, а предвкушение горячей ванны и мягкой постели гнало его вперед.

– Я возьму бутылку твоего лучшего виски и тряпку для сапог.

Тряпку немедленно пустили к нему по стойке. Лицо хозяина было краснее вареного рака. Бутылку пришлось искать. Вернувшись, хозяин нерешительно пробормотал:

– Должен предупредить: здешний закон запрещает пить на улицах.

– Я и не собирался, – ответил Диган, вынимая деньги. – Не считаю ваше крыльцо улицей.

– Достаточно справедливо, – кивнул мужчина, удостоверившись, что Диган не оскорбился.

– Лучшая гостиница в городе?

– Скорее всего, «Интернешнл». Большое кирпичное здание. Трудно его не заметить, если поедете по главной улице. Вы только сейчас приехали?

Диган не ответил. Его раздражало, что один-единственный его вопрос послужил причиной целой лавины ответных. Он понимал, что это нервная реакция трусливых людей, которые надеялись, что он не будет стрелять, пока говорит.

Диган схватил бутылку и направился к двери.

– Если ищете работу, мистер, сначала обратитесь к шерифу, – окликнул его хозяин. – Люди первым делом обращаются к нему со своими бедами, но у него не всегда хватает времени помочь, хотя есть еще восемь подручных. Город большой. Многие не прочь нанять стрелка, если вы, конечно, таковым являетесь.

Диган коснулся полей широкополой шляпы в знак уважения, но продолжал идти. Он пока не искал работу, поскольку сумел подзаработать деньжат на Западе, причем столько, что мог отойти от дел лет на десять, если бы захотел. Но чем ему заняться? Его воспитывали в ожидании того, что когда-нибудь он станет во главе целой империи. Но он повернулся и ушел навсегда.

Диган вдруг осознал, что город на его вкус чересчур велик. Он предпочитал маленькие городишки, где за милю можно увидеть надвигающуюся беду. Он остановится здесь только затем, чтобы принять ванну, выспаться и пообедать, а потом продолжить путь в Калифорнию, куда и собирался до того, как Закери Каллахан отыскал его и сделал предложение, от которого было невозможно отказаться. Слишком много денег за простую задачу: несколько недель хранить в городе мир.

Не впервые ему платили такие суммы. Это случалось гораздо чаще, чем можно было сосчитать. Одно из преимуществ его репутации, слава о которой распространилась далеко. Второе и последнее преимущество заключалось в том, что он мог выполнить работу и не допустить кровопролития.

Когда-то Дигана беспокоил тот факт, что люди так нервничают в его присутствии. Он привык уверять их, что им нечего бояться. Они успокаивались только до того момента, как он выхватывал пистолет. И он крайне редко оказывался в чужом городе без того, чтобы не выхватить оружие по той или иной причине, если люди узнавали, кто он на самом деле. Поэтому он перестал быть общительным, говорить с людьми, если в этом не было необходимости, перестал называть свое имя. Черт, да чаще всего вообще не имело значения, знали они, кто он или нет. Он даже не мог войти в банк без того, чтобы кто-то не бросился на пол, убежденный, что сейчас произойдет ограбление. А это раздражало! Может, пора вернуться на Восток, хоть это и не его дом?

Диган довольно легко нашел отель «Интернешнл», но никак не ожидал встретить в вестибюле старого знакомого.