Джоанна Линдсей - Цветок в его руках

– Кто сказал, что мне больно?

– А это не так?

– Больше не больно.

Она не знала, хорошая ли это новость или ужасная. Но полагала, что лачуга траппера примерно в часе езды, к тому же она была по пути в город. Диган наверняка сможет одолеть это расстояние. И конечно, согласится остановиться там.

Через полчаса он снова покачнулся, и на этот раз так сильно, что Макс испугалась: возможно, он уже без сознания.

– Диган!

– Что? – проворчал он.

– Я думала, ты… не важно.

– Начинай трещать снова, Макс.

– Мы почти добрались до траппера. Не падай с лошади, черт возьми.

Она задала ему с десяток других вопросов, любых, лишь бы дождаться ответа, и рычала на него, когда он реагировал недостаточно быстро. Но каждый раз, когда его качало то влево, то вправо, ее сердце замирало снова и снова. Она не сможет помешать ему упасть, но знала; если он упадет, то в таком состоянии может сильно разбиться.

– Держись, Диган, – лихорадочно пробормотала она. – Лачуга уже видна. Еще чуть-чуть и теряй сознание, если захочешь.

– Я не… потеряю сознания.

Он оставался в седле ровно столько, чтобы добраться до лачуги. К этому времени он уже почти лежал на шее коня. Макс быстро спешилась и заорала:

– Мистер Гейнс! Мне нужна помощь!

Открылась дверь – но в ней оказался Джексон Баучер. Он молча подошел к Дигану, стащил его с лошади и, внеся внутрь, уложил на кровать траппера. Диган застонал от боли. Макс оттолкнула Джексона и зашипела:

– Не мог быть помягче?!

Джексон пожал плечами:

– Он едва… он почти терял сознание.

Она вгляделась в Дигана. Джексон был прав. Грант был в глубоком обмороке. И теперь она наконец увидела кровь: вся левая сторона жилета и брюки были пропитаны ею. Она схватила одно из одеял Артемуса и подложила под Дигана, чтобы оно хоть немного впитало багровую жидкость. Она повернулась к Джексону – тот протягивал ей небольшой кисет.

– Это поможет вылечить рану. Старый индейский рецепт от моей бабушки, одной из двух женщин, которых выменял дед, когда приехал из Канады.

– Меня не интересует история твоей семьи.

– Оно вытягивает яды, – пояснил Джексон.

– Диган не отравлен.

Он снова пожал плечами:

– Бабка сказала, что оно и воспаление снимет.

Макс не взяла кисет, потому что не доверяла Джексону. Она была зла на него, ведь Диган мог бы остаться целым, если бы Баучер не сбежал, как трус.

– Где траппер? – спросила она.

Джексон бросил кисет в изножье узкой кровати.

– Арти отправился в город, как только я вернулся. Возможно, пробудет там неделю или больше.

Она кивком показала на дверь.

– Можешь тоже убираться. Я сама прослежу за его хозяйством.

– Я обещал…

Она выхватила пистолет и прицелилась:

– Вон! Твои дружки мертвы.

Он забрал свои вещи, прежде чем сказать:

– Они мне не друзья.

– Но ты работал на них, не так ли?

Это был риторический вопрос, но он пожал плечами:

– Они хорошо платили. Я не хотел вечно спасаться бегством, расплачиваясь за сделанную ради денег глупость.

Макс подняла брови:

– И ты надеялся, что Диган решит эту проблему за тебя?

– А разве он не решил?

– Ты мог бы помочь.

– Я не убиваю людей. Ни плохих, ни хороших. Никогда не убивал и не буду.

– А спасать не пробовал? Ему нужен доктор. Есть тут доктор ближе, чем в Бисмарке?

– Нет. Он и не протянет долго, если будет ждать доктора. Даже если тот сейчас в городе.

Стоило ли спрашивать, если этому человеку все равно нельзя довериться?

– Уезжай. Я не выдам твою тайну. А Диган охотился только на Нолана, так что ему все равно.

– Едем со мной.

Она взвела спусковой крючок. Выходя, он закрыл за собой дверь.

– Ты свежуешь животных, так что можешь сделать и это.

Она растерялась, услышав голос Дигана, – не думала, что он пришел в себя. И жаль, что пришел.

Она замерла над ним с ножом в руке, глядя на все еще кровоточащую рану. Пуля попала в левый бок, прямо над ремнем. Стоило вынуть ее, нельзя оставлять ее в ране. Макс почти уговорила себя сделать это. Если кровотечение остановится, она сможет доставить его к доктору в Бисмарк.

Диган обвисал мертвым грузом, и Макс потратила добрых десять минут, чтобы снять с него рубашку. Ее пришлось поднять до плеч, чтобы стащить рукава. Должно быть, это и привело его в чувство, хотя он не издавал ни звука и до этой минуты молчал.

Макс медленно подняла голову. Его глаза были полузакрыты, но он смотрел на нее.

– Я… никогда не делала этого раньше, – предупредила она.

– Я совершенно уверен, что ты все сделаешь, как надо.

Уверен? Почему же она не уверена?

Макс вышла из дома, собрала их седельные сумки и его саквояж и все принесла в лачугу. В сумке Дигана нашла наполовину полную бутылку виски.

– Выпей, – приказала она, сунув ему бутылку.

– Не нужно.

– Мне нужно, чтобы ты выпил. Если начнешь кричать, нож может соскользнуть, и я выпущу тебе кишки.

Он так и не взял бутылку.

– Сначала протри лезвие и полей рану. Затем я выпью.

Но прежде чем она вышла, он добавил:

– И помой руки.

Именно это она и собиралась сделать. Похоже, он куда больше ее знает об извлечении пуль.

Вернувшись, Макс полила алкоголем рану Дигана. Тот издал тихий стон, больше похожий на шипение. Но даже этот звук резанул ее слух и встревожил. Она сама отпила из горлышка и отдала бутылку Дигану. Он сделал глоток и поморщился.

– Видишь пулю?

Она всмотрелась в рану и покачала головой:

– Слишком много крови.

– Попробуй нащупать пальцем.

– Черт возьми, нет!

– Макс.

Она вздохнула, подняла указательный палец над ранением и зажмурилась.

– Не заставляй меня потерять веру в тебя, – предупредил Диган.

Он шутил. Это должно было быть шуткой.

– Я стараюсь ни на что не отвлекаться, – проворчала она и опустила палец в рану. Одна фаланга, две… Она боялась, что придется попробовать еще раз, только средним пальцем, но тут нащупала пулю. Диган лежал тихо, но она все равно старалась сильно не тревожить раненую плоть. Аккуратно вытащив палец из раны, она вытерла его платком и взялась за нож, лежавший у Дигана на груди.

– Теперь тебе самое время снова терять сознание, – посоветовала она.

Его глаза были закрыты, но он ответил:

– Я бы велел тебе поспешить и поскорее с этим покончить, но…

– А вот я бы велела тебе заткнуться.

– Уже.

– Пожалуйста, постарайся не кричать, – попросила она, проникая ножом в рану.

Рана оказалась глубокой, Макс действовала крайне осторожно, поэтому прошла целая вечность, прежде чем она поддела пулю, которая постоянно соскальзывала. К тому времени, как все закончилось, Макс была мокрой от пота, а Диган по-прежнему молчал, так и не издав ни звука. Она взглянула на него и увидела, что ему повезло снова отключиться. Теперь нужно как можно скорее зашить рану, пока он не пришел в себя.

Она стала лихорадочно рыться в его вещах. У него обязательно должна быть нитка с иголкой. Он такой аккуратный и наверняка может пришить пуговицу или починить прореху.

Но Макс ничего не нашла. Обыскала все ящики и коробочки траппера, но безрезультатно. Лачуга была маленькой и скудно меблированной: узкая кровать, стул, столик, буфет и полки, также сундук с бельем и одеждой. У него тоже не было иглы. Оставался только один способ остановить кровотечение и закрыть рану.

Макс разожгла огонь в очаге и положила туда нож с самым широким лезвием. И закрыла глаза. Она понятия не имела, как долго нужно держать нож на огне, сколько времени прижимать его к ране. Она могла бы спросить у Дигана, но тот по-прежнему был без сознания. Какое это счастье для него. Да и для нее тоже!

Пока лезвие калилось, она разорвала на бинты одну из чистых простыней Артемуса. Может, он и не заметит, пока они не уедут. Она раздела Дигана, чтобы ему было удобнее. Макс оставила бы ему подштанники, но кровь просочилась сквозь брюки. Прикрывая его простыней, она старательно смотрела в потолок. Как бы ей ни хотелось посмотреть, она не посмела отвлекаться. Сначала нужно закончить обработку раны.

Она вынесла окровавленную одежду Дигана из дома, положила в ведро и накачала воды из колодца, чтобы замочить вещи. Удивительно, что траппер решил вырыть колодец, ведь неподалеку был маленький пруд. Но, возможно, он охотился у пруда, потому что животные приходили на водопой, и не хотел оставлять там свой запах. Нужно будет проверить эту теорию до заката.

Макс оттягивала неизбежное, хотя знала, что рану прижечь все равно придется. Должно быть, лезвие уже достаточно накалилось.

Прежде чем коснуться ножа, она обернула руку рубашкой. Ручка была кожаной, но под кожей был металл, и жар мог проступить через нее.

Вопреки ожиданиям Макс ручка не нагрелась. Макс метнулась к кровати и прижала раскаленное лезвие к ране. От запаха и шипения горящей плоти ее затошнило. Глаза Дигана широко раскрылись. Он подскочил с подушки, но тут же упал обратно и вновь потерял сознание. Слава богу. Не в силах выносить смрад, Макс схватила нож и выбежала на улицу, где ее все же вырвало. Но она молилась, чтобы все было сделано правильно и кровь остановилась. Если придется сделать это снова, она умрет.

Днем Диган пару раз открывал глаза, но тут же засыпал. Макс посчитала это хорошим знаком. Сон поможет ему исцелиться. А у нее было много дел. Она нашла люк в подвале за сараем, где были запасы сушеного мяса и солонины. Их было больше, чем овощей, что неудивительно, если учесть род занятий Артемуса. Тот наверняка разрешил Джексону пользоваться всем, что лежало в подвале, но теперь нужно кормить двоих, так что придется возместить съеденное. Она взяла все, что нужно для рагу, выстирала одежду Дигана и развесила сушить, наполнила водой колоду за лачугой, где траппер, похоже, держал коня, когда был дома. Он даже сколотил что-то вроде шаткого навеса, чтобы укрыть животное. Какой в этом смысл? Чтобы снег зимой не попадал в колоду? Навес слишком узкий. Может, у него просто не хватило дерева? К углу лачуги была прикреплена длинная кожаная привязь, чтобы лошадь могла пастись на травке. Макс требовалось две привязи, и она сделала вторую из веревки Дигана, расседлала и растерла лошадей.

Пруд был близко, за деревьями, на опушке леса в сторону Бисмарка. Когда они ехали с Джексоном, она с трудом заметила его. Тем утром она надеялась ускользнуть и искупаться, но проспала и встала не первой, так что ничего не получилось. Зато сейчас уже была возможность искупаться, и не важно, что она спугнет животных. Диган по-прежнему был без сознания, и главное, мимо не проезжали всадники, потому она позволила себе раздеться. Потом она долго ругала себя за это. После похорон брата Джимми мог возвращаться в Бисмарк этой дорогой, Джексон мог прокрасться обратно, и к тому же она не знала, что на другом конце леса – там, возможно, кто-то живет.

Макс решилась разведать местность. Одевшись и взяв ружье, она углубилась в лес. Поскольку траппер ожидал возвращения Джексона, скорее всего, снял капканы, но все же она шла осторожно, вглядываясь в землю. Не хватало еще наступить на капкан, который без помощи не открыть.

В лесу было полно мелкой дичи, но оленей Макс не видела. И прицелилась в жирную куропатку. Нужно бросить ее в подвал на завтрашний ленч. Остальная стая разлетелась.

Она поискала яйца и уложила четыре штуки в шейную косынку. Увидела и семейство диких индеек, но прошла мимо. Очень утомительно ощипывать такую крупную птицу. К тому же у диких индеек обычно жесткое мясо.

Она не дошла до противоположного конца леса, оказавшегося гораздо больше, чем представлялось. И не увидела ни одного жилища. На обратном пути она собрала ягоды. Если у Артемуса есть сахар или мед, можно сделать соус к куропатке… Если она не съест их по пути.

Хотя до заката осталось совсем недолго, Диган все еще спал. Она остановилась у кровати, отвела прядь волос со лба и долго смотрела на спящего. Он слишком красив. Даже в этом состоянии в нем не было ничего отталкивающего. Он перепугал ее до смерти своей раной. То, что она испытала при этом, было ужасно. А рано или поздно им придется расстаться. Вернется ли он домой в Чикаго, где живет прекрасная Эллисон, теперь, когда узнал, что она хочет его возвращения?

Эта мысль ей не понравилась. Макс постаралась поскорее выбросить ее из головы.

Она укрыла его ноги простыней. У нее не было никакой мази, поэтому она не перевязала рану и с ужасом смотрела на почерневшую кожу. Но прижигание помогло. Кровь остановилась.

Макс намочила тряпку, согрела в ладонях и очень медленно и осторожно, чтобы не разбудить Дигана, стала стирать кровь. Но он пошевелился и даже попытался сесть, прежде чем упасть на подушку.