Джоанна Линдсей - Цветок в его руках

Проследив за его взглядом, она взвизгнула и слетела с крыльца, чтобы обнять брата:

– Джонни!

Диган прислонился к перилам, наблюдая, как молодой человек подхватил и закружил Макс, сдавив ее в медвежьих объятиях. С первого взгляда было ясно, что это брат и сестра. У обоих светлые волосы, похожие черты лица. Она была прекрасна, он – красив. И хотя парень на несколько лет младше Макс, все же был выше ее на полголовы.

– Взгляни на себя! Вот уж вытянулся, младший братец! – восклицала Макс.

– Тебя долго не было.

Тон парня был таким осуждающим, что сестра ущипнула его за руку:

– Не по своей воле!

Уязвленный Джонни пробормотал:

– Здесь без тебя был сущий кошмар. Я ожидал твоего возвращения в прошлом году, когда мэр стал нашим опекуном.

– Я об этом не знала, а, узнав, бежала бы со всех ног в противоположном направлении. Пусть он снял обвинения против меня, но не позаботился отозвать объявления о розыске!

Они подошли к крыльцу, и Джонни уставился на Дигана.

– Господи боже, это правда? – ахнул он. – Ты привезла с собой мужа?

– Кто тебе сказал?

– Уж точно не Карл, – пожаловался Джонни. – Я услышал, как слуги сплетничали после визита шерифа.

– Бабушка сказала, что осенью ты собираешься в колледж. Твоя идея?

– Да не то чтобы я так уж хотел учиться дальше. Но я думал, что если Карл откажется послать меня в колледж, это раскроет все его лицемерие. Но он не отказал, и это лучше, чем остаться в Бингем-Хиллз. Любое место лучше, чем этот город.

– Значит, тебе не нравится жить в доме Карла?

– Смеешься?

– Но ты уж точно одурачил бабушку, – покачала головой Макс. – Она уверена, что тебе там нравится.

– Я всячески притворялся. Не хотел, чтобы она обо мне беспокоилась.

– Мы все уладим, Джонни. Обещаю. Не думаю, что теперь Карл останется твоим опекуном. У нашей семьи есть новый глава. Пойдем, познакомишься, – предложила Макс и добавила, хоть и шепотом, но Диган все равно расслышал: – Не бойся его. Он на нашей стороне.

Диган гнал лошадь вверх по холму, столь крутому, что прогулка пешком была бы утомительной, тем более для человека возраста Карла Бингема – может, поэтому перед домом стояли лошади и экипаж. Бингем и хотел жить так высоко, чтобы видеть весь основанный им город, но не учел, как сложно будет подниматься в гору. Его двухэтажный дом был выстроен из камня и окружен широкой верандой.

Дигана проводили в парадную гостиную. Такую же можно было встретить в богатых домах Чикаго. Обставлена безвкусно, слишком роскошно, но очевидно, что всю мебель привезли с Востока. Скорее всего, ею почти не пользовались и выставляли напоказ, чтобы произвести впечатление на местных жителей.

Его не заставили ждать долго. Слуга подошел и попросил Дигана пройти в кабинет мэра. Бингем уже был там.

Он был не так стар, как описывала Макс, лет шестидесяти пяти, не больше. И все же выглядел здоровым и крепким, на лице почти не было морщин; грива белых волос, бакенбарды и светло-зеленые глаза, в которых не было злобы. Дигану с трудом верилось, что этот человек способен так запугать Макс. Он казался совершенно безобидным, но Диган вдруг почувствовал, что это всего лишь иллюзия. Под маской публичной персоны скрывается его истинная натура. Неудивительно, что он так долго дурачил город.

– Полагаю, взаимные представления необязательны, – заметил Карл, показывая на удобный стул напротив большого письменного стола. – Возможно, вы пользуетесь недоброй славой на Западе, мистер Грант, но здесь мы о вас не слышали… до сегодняшнего дня.

– Это имеет значение?

– Полагаю, нет. Виски?

– Нет.

Бутылка и стаканы стояли на столе. Карл налил себе виски. Пока мэр станет держать руки на столе, пистолет Дигана будет лежать в кобуре. Угрозы бесполезны. Они потеряют смысл, как только он уедет из Бингем-Хиллз. Но кое-что все же необходимо сказать:

– Если бы вы изнасиловали Макс, эта встреча состоялась бы по иной причине. Вы ведь знаете это, верно?

Карл растерялся на кратчайшее мгновение, прежде чем уверенно ответить:

– Вы бы не убили меня.

– Убил.

Уверенность мгновенно испарилась, и истинное лицо этого человека мгновенно проявилось, когда он горячо пожаловался:

– Она стреляла в меня.

– Самооборона. Правда не на вашей стороне. Я пришел требовать объяснений. Хочу знать, почему из-за вас она была вынуждена покинуть город почти на два года.

Карл вздохнул и откинулся на спинку кресла со стаканом в руках, еще не сделав ни глотка.

– Я привык получать все, что хочу. Потому и основал этот город двадцать лет назад и сделал его таким, каким вы его видите сегодня. Попомните мои слова, когда-нибудь он станет соперничать с Форт-Уэртом. Это мой город. Я контролирую все, что здесь происходит. Я думал, Макс будет счастлива выйти за моего мальчика, когда подрастет. У нее были бы слуги, исполняющие ее желания, любые модные платья – все, чего пожелает ее маленькое сердечко. В жизни бы не подумал, что она откажется от всего этого.

Он обвел рукой комнату.

– Знаете, я бы сделал и кое-что похуже, лишь бы избавиться от мозолящей глаза фермы. Но не сделал. Я не настолько бессовестный и беспощадный, как она обо мне думает. Иногда меня заносит, вроде того случая, когда пытался обесчестить ее, чтобы довести до алтаря. Но тогда я был в отчаянии.

– По какой причине?

– Девушка стала настоящей красавицей. Половина мужчин города были в нее влюблены. Еще немного – и кто-нибудь увел бы ее.

– Ошибаетесь. Заставьте ее делать что-то против воли, и она будет сражаться не на жизнь, а на смерть. И это я проверил лично.

– Что же, упрямство – фамильная черта. Я предложил вдове Доусон целое состояние за ее ферму. Даже предложил разобрать дом и построить там, где она пожелает, и к тому же она бы разбогатела. Но эта женщина лишена здравого смысла. Она даже не желала обсуждать это. Но мое предложение по-прежнему в силе.

– За время отсутствия Макс вы могли приказать сровнять с землей несколько холмов к югу отсюда или превратить лес в парк и строить вокруг него. Это вам не приходило в голову, мэр?

– Приходило, конечно, но эта ферма все равно будет мозолить глаза! Вдова восстала против нас! Она мешает прогрессу, и это влияет на весь город, а не только на меня! Я люблю Бингем-Хиллз и готов сделать ради него все на свете.

– Даже вынудить Макс выйти за вас или вашего сына.

– Но потом она все равно была бы счастлива. Все женщины обожают богатство и шик.

Диган только головой покачал:

– А тем временем вы заставили бы ее уговорить бабушку продать ферму?

– Я бы не стал делать ничего подобного. Появление Макс в моей семье делает меня главой ее семьи.

– Теперь это звание принадлежит мне.

– Будем говорить прямо, мистер Грант, – это слишком мирный для человека ваших талантов город. И мы оба знаем, что вы не собираетесь заниматься разведением кур, – усмехнулся мэр.

– Разумеется, нет, – согласился Диган.

– Мне не нужна земля Доусонов. Я по-прежнему хочу Макс. Может, я не дал ясно это понять. В моей семье необходимы ее отвага и сила духа. Подумать только, девушка выживала два года под открытым небом и в черт знает какой глуши. Макс сможет дать мне сыновей, которые будут достойно управлять моим наследием.

Диган вынудил себя не потянуться к пистолету:

– Но у вас уже есть сын, не так ли? Что с ним случилось?

– Чертов дурень уехал. Сказал, что не желает застрять здесь и что я слишком многого от него прошу.

Карл раздраженно взмахнул рукой:

– Я готов заплатить вам, сколько попросите, за то, что подпишете прошение о разводе, которое я подготовил.

Диган встал.

– Макс не продается. Если предложите это еще раз, или когда-нибудь приблизитесь к ней, не только увидите, как быстро я выхватываю пистолет, но и услышите свист пули.

Карл подскочил, раскрасневшись от гнева:

– Каковы же ваши намерения?

– У меня тоже есть предложение, – ответил Диган и передал Карлу листок бумаги с ценой, которую Элла могла бы попросить за ферму.

Карл глянул на цифры:

– Вы спятили?

– Сюда включена компенсация Макс за украденные два года ее жизни. Кроме того, вы подвергали ее опасности вашими фальшивыми объявлениями о розыске.

Все еще закипая от злобы, Карл прошипел:

– Если я соглашусь на это, вы уберетесь к чертям из моего города и никогда не вернетесь?

– Пока что я собираюсь увезти Макс отсюда. Другие мои планы вас не касаются.

– Надеюсь, вы заберете женщин с собой. Всех женщин.

– Их всего две.

– Думаю, в их число он включил и меня, – капризно протянула Эллисон Монтгомери, возникнув у него за спиной. – Похоже, я истощила запасы здешнего гостеприимства.

Диган закрыл глаза.

Неужели опять?

– Разве ты не устала, малышка, после целого дня в дилижансе, добираясь сюда?

Макс не повернулась, когда бабушка села рядом с ней на ступеньки крыльца. Она не сводила глаз с ведущей из города дороги, по которой должен был вернуться Диган. Сумерки уже спустились. Он отсутствовал гораздо дольше, чем следовало бы.

– Устала, но ни за что не усну, пока мы не узнаем, что происходит в доме мэра. Диган поехал туда без всякого плана. Он может пригрозить Карлу, и это сработает, пока он здесь. Но как только уедет, Карл снова начнет плести интриги.

– Пока не получит желаемое.

Она резко вскинула голову.

– Не пойдет! Карл не победит! Особенно после того, через что, по его милости, пришлось пройти мне… нам.

Эмма обняла ее за талию:

– Ты уедешь вместе с мужем?

– Я еще не думала об этом, – призналась Макс. – Из-за Карла я должна оставаться замужней женщиной по крайней мере год.

– Благодаря Карлу ты встретила своего мужа.

Макс вздрогнула. В сущности, это правда. Но она тут же вздохнула:

– Не уверена, что это может считаться благом, бабушка.

– Вздор! – упрекнула Элла. – Ты уже призналась, что желаешь Дигана, а это вещь необыкновенная. Именно это верный признак, что этот человек создан для тебя. Это то, что говорит о зарождении любви.

– Правда?

– Ну… Не всегда. Но в большинстве случаев. Можно желать человека, которого не любишь, но это может плохо кончиться, поэтому лучше надеяться, что этого не произойдет. Тебе нравится этот парень?

– Да. Мне всегда хочется смеяться, когда я рядом с ним. И я с ума схожу от желания. Мало того, до смерти пугаюсь, когда ему грозит что-то, словно он родной, словно…

– Ты любишь его.

Тугой узел в груди затянулся еще сильнее.

– Надеюсь, нет, бабушка. Потому что это не слишком приятное чувство.

– Если оно безответное – да, – хмыкнула Элла. – Но если взаимное, это самое большое в мире чудо. Так что разберись в своих чувствах, дорогая, прежде чем отпустить Дигана.

– Вряд ли в этом деле у меня есть право голоса. Не представляю, чтобы Диган где-то осел! Кроме того, он не захочет, чтобы я вечно таскалась за ним. Я для него что-то вроде работы. А когда он заканчивает работу, перебирается в другое место и начинает все сначала.

– Что он испытывает к тебе?

Макс подняла глаза к небу:

– Забавно, что ты спрашиваешь. Диган – закрытая книга, с замком на переплете. Никто и никогда не прочтет этих страниц, даже я.

Элла поцеловала ее в щеку.

– Пойду сварю кофе. Если твой муж не вернется в ближайший час, кофе нам понадобится.

– Пожалуй, я должна выяснить, что задержало Дигана.

– Возьми с собой Джонни. Не хочу, чтобы ты одна ехала к Карлу.

Макс кивнула и пошла в спальню. Надев ремень с пистолетом поверх платья, на всякий случай схватила ружье. Джонни ждал ее у входной двери и рассмеялся, когда она отдала ружье ему:

– Совсем как в старые времена, Макс, – поддразнил он.

– Будем надеяться, что нет. Я просто хочу убедиться, что Карл не бросил Дигана в тюрьму.

– Как ты узнала, что я еду сюда, черт возьми?

При виде Эллисон Диган не сразу пришел в себя. Она здесь? В Бингем-Хиллз? И очевидно, Эллисон – гостья мэра.

Карл не позаботился опровергнуть ее утверждение, что она исчерпала все запасы его гостеприимства. Только откашлялся и поспешил выйти, оставив их одних.

– Я наняла хороших частных сыщиков, – пояснила Эллисон, подходя ближе. – Один просто землю носом роет, поскольку решил, что влюблен в меня.

Диган продолжал молча смотреть на Эллисон, что разочаровало ее настолько, что она снизошла до объяснений:

– Если хочешь знать, он глупец! Вообразил, что выстрел в Хелене испугает тебя и поскорее прогонит домой, в Чикаго, как я и хотела. Я, разумеется, была вне себя и накричала на негодяя! В тот день он мог попасть в меня!

– Или все же это было твоей идеей?

– Вздор! Я все еще люблю тебя, дорогой. И никогда не причинила бы тебе зла!