Глава Министерства по делам колоний занимал такой значительный и ответственный пост, что шумный скандал с одним из правителей Европы повредил бы не только сэру Теренсу, но, быть может, и всей британской системе.

Рексу Дэвиоту было известно, что предметом особой гордости сэра Теренса было то, что назначение свое он получил в относительно молодом возрасте, но полученное им образование в сочетании с врожденными способностями сыграло тут не последнюю роль.

И вот теперь такой бесславный конец его карьеры и вынужденный уход в отставку стали бы, несомненно, трагедией не только для Британии, но и для Индии.

Будто угадав мысли Рекса Дэвиота, сэр Теренс продолжал:

— Возможно, я и не прав, но у меня создалось впечатление, что если бы вы и захотели жениться на какой-нибудь женщине, чтобы принять назначение на пост вице-губернатора, то выбор у вас был бы невелик: ведь вы почти ни с кем не знакомы, за исключением разве что девиц из «рыболовецкой флотилии».

Это была шутка; всем было известно, что девушек, ежегодно отправляющихся в Индию в надежде найти там мужа, в обществе называли «рыболовецкой флотилией», а тех, кто возвращался домой после неудачного «промысла», — «пустой тарой».

Но эти слова не вызвали ответной улыбки Рекса Дэвиота, и сэр Теренс продолжал:

— А мне кажется очень удачным такое совпадение. Вам нужна жена с деньгами, а Квинелле необходимо найти мужа, который увез бы ее подальше от этого принца. Так почему бы вам не обдумать мое предложение?

Сэр Теренс снова умолк, но возникшая тишина показалась ему теперь другой: он как бы чувствовал некоторую заинтересованность со стороны Рекса Дэвиота.

— Вы действительно серьезно говорите об этом? — медленно произнес Рекс Дэвиот.

— Никогда в своей жизни я не говорил более серьезно! — ответил сэр Теренс. — И не буду даже пытаться убедить вас, что не жду от вашего ответа никакой личной выгоды.

Он глубоко вздохнул и добавил:

— Рекс, я прошу вашей помощи. Я совершенно серьезно утверждаю, что нахожусь сейчас на краю пропасти и не вижу другого выхода из этой ситуации.

В его голосе чувствовалась неподдельная искренность, и именно она, а не что-либо другое, заставила Рекса Дэвиота не ответить ему сразу же категорическим отказом, который уже готов был слететь с его языка.

Видя, что пожилой человек напряженно и терпеливо ждет его ответа, Рекс сказал:

— Мне нужно какое-то время, чтобы обдумать ваше предложение, и, возможно, не принимая на себя никаких предварительных обязательств, я могу встретиться с вашей племянницей.

Он увидел, что глаза сэра Теренса вспыхнули радостью.

— Правда? Неужели вы действительно согласны? Боже мой, с моих плеч свалилась такая тяжесть!

— Но имейте в виду: я вам пока ничего не сказал о моем согласии принять ваше необычное и, прямо скажем, беспрецедентной предложение, — предупредил его Рекс Дэвиот.

— Понимаю, понимаю, — живо согласился сэр Теренс, — но вы для меня сейчас, как спасательный круг для утопающего.

Глядя на Рекса Дэвиота с мольбой в глазах, он продолжал:

— Может быть, вам кажется забавным, что человек моего положения испугался какого-то ничтожного немецкого князька, но мне действительно страшно. Ведь все, что я создал за последние два года: связи, которые я налаживал с таким трудом, целая сеть агентов, разосланный в разные концы Индии и подчиняющихся только мне, — все это будет разрушено и уничтожено.

Помолчав, он добавил:

— И все это из-за какого-то одного распутника и хама.

«Да, пожалуй, это как раз подходящие слова, — подумал Рекс Дэвиот, — чтобы кратко выразить сущность этого негодяя».

— Трудность состоит еще и в том, что вне этих четырех стен, — продолжал сэр Теренс, — должен относиться, к нему с уважением, которого требуют и он сам, и его положение.

Рекс Дэвиот знал, что сэр Теренс нисколько не сгущает краски, и в то же время считал, что цель едва ли оправдывает средства, по крайней мере там, где это касалось его лично.

Он отлично понимал, что последствия его отказа будут не очень приятными: готов ли он лишиться награды, которой королева удостоила его за особые заслуги, и пренебречь честью, какой он, пожалуй, больше уже не заслужит до конца своей карьеры?

Где-то в глубине его сознания зародилась мысль — и теперь пришло время признать ее справедливой, — что он вполне мог бы продолжать свою прежнюю работу совсем по-иному и не менее успешно, заняв в Северо-западных провинциях гораздо более высокое положение.

Ему лучше других было известно, что нельзя, успешно завершив одно дело, тут же браться за другое: нужно время, и довольно длительное, чтобы все успокоилось.

Как бы тщательно он ни заметал свои следы и как бы ни были пока невежественны те, кого он обманывал, все равно рано или поздно за его спиной начнут шептаться, показывать пальцем, и он увидит немой вопрос в глазах тех, кто его окружает.

Возможно, никто и не выдаст его с головой, но все это может вызвать подозрение у тех, кто им интересуется.

«Сейчас мне необходимо залечь на дно, — сказал себе Рекс Дэвиот, — и лучше всего это сделать в Доме правительства в Лакхнау».

И может быть, для этого даже больше подойдет не знаменитый, сохранивший на себе следы сражений дворец в Лакхнау, а резиденция губернатора в Наини-Таль, затерянная среди лесистых предгорий Гималаев! Как и все, кто работал и жил в Индии, движимый не только самим характером, но и духом своей службы, подобной которой нельзя было сыскать нигде во всем мире, Рекс Дэвиот развил в себе такую сильную интуицию, которую трудно было представить себе тем, кто жил на родине.

Это было даже не ясновидение, а что-то еще более глубокое — своего рода проникновение в самую душу Индии, в то, что скрывается под ее яркой необычной внешностью.

Именно в Наини-Таль, в один из своих приездов к тогдашнему губернатору Северо-западных провинций, Рекс Дэвиот стоял, глядя вверх на Гималаи, на краю отвесной скалы высотою в несколько сотен футов.

Над снежной вершиной, окутанной облаками, медленно кружились два поблескивающих на солнце золотых орла, дрожа в зыбком мареве прозрачного неба.

Эта картина своей совершенной красотой поразила Рекса Дэвиота в самое сердце и навсегда запечатлелась в его памяти.

И вот, совершенно неожиданно, как это бывало у него и прежде, когда в переломные моменты жизни ему нужно было принимать какие-то важные решения или когда ему угрожала опасность, орлы снова предстали перед его мысленным взором: всемогущие, безмятежные и необъяснимым образом связанные с ним в одно целое.

Он знал, что сэр Теренс ждет. Он знал также, что стоит сейчас на распутье и то, по какой дороге он пойдет — вся его судьба, — зависит от нескольких слов, которые он сейчас скажет. А орлы все парили перед ним!

Он улыбнулся, и эта улыбка озарила его лицо и разгладила напряженные складки у переносицы.

— Хорошо, я подумаю, — сказал он. — Вы меня пригласите; отобедать с вами?


Дом сэра Теренса на Сент-Джонс-Вуд ничем не отличался от тех домов, в которых обычно жили представители среднего класса общества — достаточно зажиточные, но и не слишком богатые.

Там был дворецкий, принявший у прибывшего Рекса Дэвиота пальто и шляпу, и две горничные в белых чепцах и крахмальных передниках, которые прислуживали во время отличного, если не сказать превосходного, обеда.

Как догадался Рекс Дэвиот, для него выставили лучшие вина. Из горького опыта он знал, что в жарком климате Индии сохраняются очень немногие сорта вин, и поэтому отдал им должное.

Когда он вошел в гостиную, расположенную на втором этаже, его уже ждала леди О'Керри. Открывшаяся перед ним картина показалась ему хорошо известной иллюстрацией к книге, которую он читал и перечитывал всю свою жизнь.

В Индии он часто вспоминал об Англии, и его воображению сразу представлялись такие вот прохладные, со вкусом обставленные уютные гостиные, где женщины в декольтированных платьях с обтягивающими лифами встречают гостей с традиционными радушными улыбками.

Их бриллианты в несколько старомодных оправах, как правило, нуждаются в чистке, а когда они двигаются по комнате, вокруг распространяется слабый аромат лаванды или фиалки.

Их руки, протягиваемые для поцелуя, белы и нежны, кожа не высушена изнуряющей жарой, и лица не сморщены от слишком сухого воздуха.

Цветы, тщательно подобранные по размеру и цвету, чинно стоят в одних и тех же вазах, и только время года вносит разнообразие в их строгий порядок.

Весной это бледно-желтые нарциссы, летом — розы, потом георгины и хризантемы, а если хозяева могут позволить себе содержание загородного дома, то и гвоздики, выращенные в собственных оранжереях.

Летом к обеду обычно подаются большие ароматные персики и очень крупный синий мускатный виноград из тех же заботливо ухоженных зимних садов.

И только Рекс взял стакан хереса, любезно поданный ему сэром Теренсом, а леди О'Керри спросила его о здоровье отца потом, рад ли он возвращению домой, а также жарко ли в Индии, как дверь отворилась и вошла девушка, ради которой он сюда явился.

По дороге из клуба «Травеллерз», где он остановился, до Сент-Джонс-Byд Рекс Дэвиот пытался представить себе Квинеллу О'Керри.

Его несколько удивило и даже позабавило, в каких романтических и в то же время весьма неопределенных выражениях сэр Теренс описывал ему свою племянницу.

Несмотря на свою прозорливость и богатое воображение, которые он обнаруживал, когда дело касалось Министерства по делам колоний, сэр Теренс, как всегда казалось Рексу Дэвиоту, был во всех остальных отношениях вполне заурядным человеком.

И уж совершенно очевидно, что не было ничего выдающегося в леди 0'Керри, однако Рекс Дэвиот, видя эту пару вместе, всегда думал, что брак их оказался счастливым и что они совершенно довольны друг другом.

Он знал, что у них три сына — все они разъехались на учебу по интернатам, — и леди 0'Керри однажды призналась ему, что всю жизнь мечтала о дочери,

— Но такова моя судьба, — добавила она с горькой усмешкой, — у меня будут только невестки, и я чувствую, конечно, что это совсем не то, что своя собственная дочь, если бы она у меня была!

Интересно, кажется ли ей Квинелла такой же таинственной и непостижимой, как и ее мужу? Хотя, несомненно, оба супруга должны питать к ней одни и те же чувства.

Для леди 0'Керри любая необычная или, по ее понятиям, «трудная» девушка, наверняка не вписывается в тот образ дочери, который она себе нарисовала.

Рекс Дэвиот также сомневался в правдивости описания Квинеллы сэром Теренсом. Если леди 0'Керри была для того образцом женской привлекательности, то тогда они с сэром Теренсом очень расходились во взглядах на красоту.

Он никогда особенно не задумывался о том, какие черты он хотел бы видеть в своей жене.

Он думал о женитьбе как о самом отдаленном будущем, если вообще она когда-нибудь могла состояться, особенно если учесть, что содержание отца в роскоши, к которой тот так привык, вызывало постоянные денежные затруднения.

Но он прекрасно знал, какой жены он не хочет: так называемый тип госпожи-повелительницы, преобладающий в английских семьях колониальной Индии.

Беда этих женщин была в том, что они не знали, чем себя занять: у них было слишком много слуг, и им не разрешалось заводить знакомства среди индийцев, а супруг часто уезжал на маневры, а если был гражданским, то в деловые поездки.

Их дети жили, как правило, далеко от них, так что, несомненно, это были скучающие, разочарованные и несчастные женщины.

Единственным развлечением для них были сплетни, интриги, а также бесконечные приемы, устраиваемые обычно в городе Симла, куда все съезжались в жаркое время года, или же тайные любовные интрижки с офицерами-англичанами, которые часто заканчивались настоящими трагедиями.

И Рексу Дэвиоту приходило в голову, что такая жена, наверное, вызвала бы у него желание задушить ее через несколько месяцев после женитьбы.

Его романы — а их было довольно много — всегда случались у него с женщинами, которых его современники называли «гранд-дамами».

После открытия Суэцкого канала Индия сделалась очень легко досягаемой. Вместо долгих четырех, а иногда и пяти месяцев пути вокруг мыса Доброй Надежды теперь вся дорога от Лондона до Бомбея занимала меньше трех недель, и это во многих отношениях кардинально изменило образ жизни в Индии.

Теперь не составляло никакого труда в нужное время оказаться в обществе вице-короля.

Женщины обычно возвращались из Индии, нагруженные украшениями, сари, шкатулками, усыпанными драгоценными камнями, которые как-то сразу теряли свой блеск и великолепие, когда их привозили домой.

Часто бывало так, что женщины, увлекшись загадочным и таинственным молодым майором, когда Рекс Дэвиот бывал в отпуске в Англии, следовали за ним в Индию.

Они писали ему взволнованные письма на гербовой бумаге, сообщая о своем прибытии и о том, где он сможет найти их в течение месяца.