Наталья Баженова - Цыплёнок

— О чём задумалась? — ладонь незаметно подошедшего колдуна ласково скользнула по макушке Мишель.

— Ни о чём. Всё? — девушка, испуганно вздрогнув, рукой сбросила чужую конечность с волос, раздражённо прищурившись, задрала голову.

— Угу, — едва заметно улыбнувшись, чёрный кивнул.

— Спасибо за покупки, — радужно улыбнулась одна из продавщиц, — мы надеемся, вам понравилось.

И дружно посмотрели на Себастиана. Мишель как никогда ясно почувствовала себя мебелью, кольнуло яростью и презрением к себе, ему и миру в целом.

— Нет! — резко вспылила до предела разозлившаяся девушка, дёрнув колдуна за локоть. — А вот вам, судя по всему, понравилось! Особенно выставлять полуголую малолетку перед неизвестно кем.

Напоследок одарив растерявшихся и даже, кажется, чуть смутившихся консультанток яростным взглядом, Мишель уцепилась за рукав ухмыляющегося Себастиана, настойчиво потянув его к выходу. Колдун, озорно подмигнув девушкам, охотно поддался, предварительно подхватив многочисленные пакеты.

На пару минут повисла тишина; воровка злилась, чёрный забавлялся, цепко скользя взглядом по блестящим витринам.

— Ну и зачем ты так? — подал голос, только девушка чуть остыла, Себастиан.

— А что, — с вызовом вскинулась Мишель, гордо вздёрнув подбородок, — считаешь, не заслужили?

— Нет, конечно, — тихо засмеялся чёрный, — заслужили, равнодушие — паралич души, они ведь видели, по большей части даже поняли. Не беспокойся, цистит лечить они будут не один месяц.

— Цистит? — резко остановившись и округлив глаза, переспросила девушка.

— Ага, — охотно подтвердил колдун, перебрасывая пакеты в одну руку и обнимая с опаской покосившуюся на него Мишель второй. — Считаешь, не заслужили?

Воровка тихо фыркнула, отведя глаза и без труда узнав собственные слова. Было как-то не по себе, но врать себе Мишель не видела смысла, даже немного приятно. Консультантки заслужили, точно заслужили, и совесть её не трогала. А вот своеобразная мораль Себастиана неприятно удивила: значит, охотно попользуюсь и прокляну? Последнюю мысль девушка с некоторым возмущением озвучила вслух.

В ответ колдун, улыбаясь, лишь фыркнул и полез во внутренний карман пальто, вытаскивая тонкий, модный нынче айфон. Быстрым движением большого пальца разблокировал, открыл последние звонки и, нажав вызов, поднёс к уху.

— Приезжай, полчаса, — убрал назад и обратился уже к Мишель с теплом и некоторой иронией в голосе. — Голодная, да? Пошли, цыплёнок, будет тебе целый тазик овса.

— А тебе целое поле ромашек, — беззвучно съязвила воровка… правда, ей всё же показалось, что чёрный услышал. Тонкие губы едва заметно поджались.

Спустя десять минут девушка уже с аппетитом запихивала в рот сладкое воздушное пирожное, запивая его молочным коктейлем. Было вкусно, очень, особенно на пустой желудок.

Случится это событие могло и раньше, если б не привередливость Себастиана: тут воняет, там персонал подозрительный, здесь людно чересчур. В конце концов, психанув, Мишель упёрлась в очередном кофе, отказавшись сдвинуться и на метр. Колдун, глядя в упёртые синие глазищи, вынужден был уступить, тем более не так уж тут было и плохо, не чета, по крайней мере, предыдущим.

Чёрный же рассеянно крутил белую кружку в руках, отчего какао внутри омывало едва ли не до краёв то левую, то правую стенку. Взад-вперёд ему, видно, не нравилось. Спустя пару минут Себастиан встрепенулся, выплывая из мыслей, и нацелил нечитаемый взгляд на тут же едва не подавившуюся девушку.

— Я не совсем понял про поле ромашек, цыплёнок, — обманчиво мягким тоном, вроде бы мирно и между делом, спросил он, однако в голове Мишель тут же всплыли его давешние слова: «уж явного хамства не потерплю». Стало как-то не по себе.

— М-м-м, — воришка, покраснев и стушевавшись, отложила ложку, — ну-у-у.

— Му-у-у. Что ты имела в виду? — колдун приторно-ласково улыбнувшись, склонил голову к плечу.

— Я? — девушка изобразила удивление и поспешно реализовала только пришедшую идею. — В туалет хочу!

— Иди, — с лёгкой ехидцей великодушно разрешил чёрный.

Воровка, неловко ухмыльнувшись, поспешно сорвалась с места.

* * *

Мишель, подержав руку под краном, провела ледяной влажной ладонью по горящему лбу. Кончики пальцев онемели, кожа покалывала. Мишель тяжело вздохнула, утомлённо помассировала виски.

«Ну, не говорить же ему правду! Или разозлится или, что вероятней, засмеёт. А всего-то и надо было, что держать язык за зубами, сколько уже неприятностей из-за этого словила. А мало, епт!» — девушка с досадой на себя закатила глаза, болезненно прикусила нижнюю губу, отметив безобразно алые пятна на щеках, — «… а ведь некоторые ещё и истерить красиво умеют…»

Воровка ещё немного постояла, облокотившись о раковину и только добившись относительного спокойствия и обречённо наморщив нос, отправилась на «эшафот» — в туалете вечность не просидишь.

— Быстро ты, — иронично выгнул бровь Себастиан, лениво отхлебнул из стакана.

— Угу, — девушка, плюхнувшись на стул, быстро, в две ложки запихнула, остатки пирожного в рот, чёрный лишь покачал головой на такое бескультурье, усмехнулся на столь наивную уловку.

— Вернёмся к ромашкам, — мягко напомнил, облокотившись о стол локтем.

— А, может, не надо? — дожевав, тихо спросила девушка.

— Надо, — ободряюще улыбнувшись, заверил колдун.

— Не хочу.

— Мише-е-ель.

— Ну, ты мне пчёлку напоминаешь, — застенчиво отведя глаза, призналась воровка, за игрой скрывая неподдельное смущение, всё-таки свои мысли она предпочитала держать при себе. Особенно такие.

— Кого?! — чёрный был по-настоящему удивлён, даже стакан оставил в покое, опустив его на столешницу.

— Пчёлку, — Мишель пожала плечами, нехотя перевела взгляд на Себастиана. — Чёрно-жёлтый. Мёдом пахнешь, глаза золотые. И жалишь, когда чего не нравится.

Колдун положил руки на стол и, мелко трясясь, уронил на них блондинистую голову. Девушка тоскливо оглянулась на выход, с некоторой надеждой уточнила:

— Плачешь?

— Р-ры-д-даю, — прозаикался Себастиан и, не выдержав, засмеялся вслух.

Воровке стало немного стыдно и досадно. А ещё странно — смех у колдуна был красивый, чистый, низкий. Она даже чуть заслушалась.

— Откровение на откровение. М? — предложила Мишель, пару минут погодя, дождавшись, пока чёрный успокоится.

— Что ты хочешь знать? — Себастиан, фыркнув, откинулся на спинку стула, уголки тонких губ так и ползли вверх. Настроение у него явно зашкаливало.

— Почему «цыплёнок»? — начала с малого девушка.

Колдун с некоторой ностальгией улыбнулся:

— Одна небезызвестная тебе троица в первую нашу встречу страшно напомнила мне курей. Два петуха и курица-наседка. Гордые, суетливые, побитые короли в своём курятнике. Изменились, конечно, гонора поменьше, но смысл тот же. А так, как пришла ты с ними, прозвище прилипло и к тебе, Мишель. Цыплёнок. Нечто маленькое, неуклюжее, такое хрупкое, но очень яркое, тёплое, пушистое. Никого не напоминает?

— Нет, — тихо буркнула девушка, роль домашней птицы её как-то не прельщала.

— Из пипетки уже кормить не надо, на лапки поднялась, но ещё слишком слабая. Трудно сказать, что хуже. Я или скажем кто-то из твоих взрослых коллег, — Себастиан пожал плечами, откинулся на спинку стула, смерив взглядом напрягшуюся Мишель. — И, не дай Бог, родственники — согласно законам одарённых, до совершеннолетия никаких прав ты не имеешь. А это, кстати, пятьдесят лет. Ты очень сильна, необразованна, наивна и, главное, ничего общего, кроме парочки хромосом, с ними не имеешь — значит, не жалко.

Девушка отвела взгляд в сторону, пусто уставившись в пол. Верить колдуну не хотелось, особенно насчёт предполагаемых родственников, но с другой стороны… Они ни разу даже не побеспокоились ни о ней, ни о матери, ни о бабушке. Бабушка, насколько Мишель смутно помнила, знала много и, кажется, чего-то боялась. По крайней мере, в ближайший город за покупками она ездила обвешавшись амулетами и по самые пятки измазавшись гримом. Та самая сбежавшая овечка? Тогда почему?

— То есть, даже если я избавлюсь от тебя, — в тоне воровки скользнули унылые нотки, — то неизбежно наткнусь на такого же? И слава средиземным пиявкам, если это будет именно такой, как ты?

— Как-то так, — чёрный потянулся за стаканом, — только, скорее, он натолкнётся — у тебя на шее амулет. Защитит, но лишь на расстоянии, в паре метрах шансов остаться инкогнито нет. А насчёт второго… в каждом положении есть плюсы и минусы. Я, по крайне мере, не заставлю тебя рожать целый выводок в надежде получить сильного наследника — нафиг надо? А вот одарённый «коллега», — Себастиан издевательски потянул последнее слово, — очень даже может быть.

— И что нужно именно тебе?

— Не буду пугать. Скажу лишь — останешься жива.

— Утешение, — в сторону фыркнула немного расслабившаяся Мишель.

— Лучше чем ничего. И да, выбирай дар или свобода, у тебя две недели. Не дашь ответ в срок, решу сам.

Девушка поморщилась, неприязненно поджала губы. Повисла неуютная тишина, разбавляемая лишь тихим, невнятным гулом чужих голосов.

— Что будет, если я выберу свободу? — спустя пару минут ровно, почти равнодушно спросила воровка.

— Выпью и отпущу, — легко, будто разговор шёл о погоде, отозвался чёрный.

Мишель это пренебрежение здорово покоробило. Уже почти не надеясь на счастливый финал, она глубоко вздохнула и обречённо поинтересовалась:

— А дар?

— А вот здесь уже лучше, ты будешь привязана ко мне, скорее всего навечно, но не в качестве домашней зверюшки, а в качестве сперва ученицы, а потом, может быть, и равной. И, кто знает, может рано или поздно ты даже превзойдёшь меня? — колдун искушающе улыбнулся.

— И как пройдёт эта… — девушка замялась, но поморщившись, таки выдавила, — «привязка»?

— Н-ну, — повременил чёрный с ответом, глотая из полупустой кружки, — если вкратце: я лишу тебя девственности.

Мишель вздрогнула, широко раскрытыми глазами на него глядя. Этого она как-то не ожидала. На бледных щеках появился румянец, девушка отвела взгляд, заморгала, прогоняя слёзы, тихо пробормотала:

— Это обязательно?

— Угу. Мишель, — внезапно мягко начал Себастиан, перегнувшись через стол и поймав холодную ладошку воровки, — один раз, больно не будет, и ты сможешь забыть об этом как о страшном сне.

Мишель вздрогнула, затравленно, сквозь слёзы на него покосившись. Вытянула руку из тёплой ладони, обиженно отвернулась, откинувшись на спинку стула и скрестив руки под грудью. Вопросы задавать больше не хотелось, а вот успокоиться, унять истерично бьющееся сердце и обдумать узнанное стоило.

* * *

Возвращались в тишине. Себастиан задумчиво молчал, воровка с поистине мазохистским удовольствием придавалась унынью, в итоге сумев накрутить себя так, что, в конце концов, решила, что никакая реальность и рядом не валялась с такими фантазиями. Заранее планировать девушка тоже ничего не стала, понадеявшись на «авось». А толку? Сейчас ни единой возможности избежать ультиматума она не видела.

Оставшееся время же Мишель целиком посвятила навязанной дилемме: дар или свобода? Посвятить-то посвятила, да только ответ был так и не найден. Пришлось менять и мнение об утреннем «эксперименте», ибо он наглядно показал — она способна не только на болтовню с лесом. На душе повисла неподъёмная тяжесть. Нужно было решать, ведь именно от этого зависит её дальнейшая жизнь, а в голове пусто, только ветер тоскливо воет.

Девушка устало прислонилось виском к стеклу. Это всё равно, что найти в любимой, зачитанной уже до дыр книге новую главу. Волнующе приятно, едва сдерживая нетерпение, дрожащими руками открыть новую страницу, прочитать название… а затем поверх заветных строк ляжет ладонь, причём так, что отдельные фразы проглядываются, но в единую картину уже не складываются. Поднять горящие непониманием и обидой глаза, чтобы наткнуться на заявление, что прочитать не получится. Бесплатно.

Мишель вздохнула — умудрилась же.

Остаток дня прошёл тихо; едва подъехав, чёрный куда-то умчался, оставив Мишель на попечение вчерашним молодцам. Ну, а те заморачиваться не стали и, вручив воровке толстую книжку древне-японских мифов, заперли в комнате.

Вымотанная за день девушка, полистав ту с часок, как-то незаметно для себя задремала. Благо, читать воришка любила лёжа, и боль в спине ей с утра не грозила.

Время летело быстро. Мишель почти не вылезала из огромной библиотеки колдуна, на что тот смотрел сквозь пальцы, временами балуя девушку своим присутствием. А вот спустя полторы недели особняк неожиданно наводнили странные личности, и раздолье, хоть и относительное, конечно, кончилось. Себастиан поджал губы и запер воровку в комнате, строго-настрого запретив из неё выходить.