Наталья Баженова - Цыплёнок

Натягивая вещь через голову, Мишель размышляла. Над чем? Над скелетами в шкафу… искусственными (слишком уж белоснежны и неправдоподобно ровны были кости), слава Ктулху. Девушка переступила с ноги на ногу — пол был холоден, а выбор непрост. Кровать или ковёр?

На ковре спит Себастиан, на кровать не хочется — слишком уж неуютно она выглядит. Воровка представила, как медленно ползёт к центру и, натянув одеяло на голову, сворачивается клубком на гладких, холодных простынях, одна, среди тёмной, большой, чужой комнаты. В последний раз бросив взгляд на неприветливую поверхность, девушка передёрнула плечами и отправилась к ковру. Теплее, в конце концов, будет. Отодвинуться не проблема.

И уже на грани сна и яви Мишель вновь почувствовала тёплые руки и прижавшееся сзади тело, а затем и губы, ласково скользнувшие по шее. Стало досадно и слегка неприятно, воровка мысленно фыркнула и таки позволила сознанию соскользнуть в уютную тьму сна. Ну его, гадость хитрожопую.

Проснулась Мишель на кровати, в кои-то веки в одиночестве. Тихо вздохнула, лениво потянулась, натянув одеяло повыше и приоткрыв глаза, осмотрелась. В первую очередь в глаза бросилась тощая стопка белой одежды, предусмотрительно возложенная на другой конец огромного ложа. Воровка хмуро прищурилась и села. В комнате по-прежнему было темно, холодно и неуютно, лишь небольшой торшер у шкафа тусклыми куполом света разгонял мрак. В этот купол, размером полтора на полтора метра, как раз таки и входила половина кровати да пара дверей.

Мишель переползла на освещённую часть, ёжась от прикосновений холодной простыни, спустила ноги на пол, зябко кутаясь в одеяло. Прикрыла глаза ладонью, щурясь на торшер, вернее, на столик под ним, на глянцевой поверхности которого лежал… её фонарик?

Девушка вздрогнула, широко распахнув глаза и окончательно проснувшись, вскочила с постели и, не обращая внимание на холод ламината под ногами, подлетела к столику.

«Да, — рассеянно вертя в руках пластмассовый продолговатый предмет, констатировала воровка, — мой. Вернул, гад».

Мишель усмехнулась — весточка из прошлого. Того прошлого, где проворонить выдачу одежды казалось трагедией, конфликт с парой не особо умных девиц — смертью тысяч нервных клеток, а пальцы на запястье — личным Армагеддоном. Ндя, а прошло только три недели, что ж дальше-то будет?

Девушка оглянулась, а спустя пару минут поняла, для чего ей, собственно, выдан фонарик. В покоях (а другим словом эти хоромы назвать у воришки язык бы не повернулся) чёрного света не было. Вообще не было, ни выключателей, ни люстр, да даже банальной груши под потолком Мишель найти не удалось. Воровка тяжело вздохнула, закатила глаза, одёрнула футболку и, пританцовывая от холода, вновь оглянулась. Зато были двери.

Целых пять штук. За первой оказалось ванная необъятных размеров. За второй… кажется, это называется горячим источником, по крайней мере, вода бурлила очень достоверно. За третьей гардеробная, полная мужских шмоток. Ещё две были заперты. Мишель мысленно пообещала себе поискать спицу или что-нибудь подобное на досуге — эти замки просто оскорбляли её как очень любопытного вора. Ишь ты — воровка передёрнула плечами — запирать он что-то от неё вздумал.

— Итак, — спустя пару минут вполголоса буркнула девушка, вытирая лицо после умывания, — что мы имеем? Полный дом гадов, неопределённое количество свободного времени и минимум пять необследованных комнат. Вывод? — она широко ухмыльнулась взъерошенному отражению. — Очевиден.

Первым делом Мишель переоделась. Одеждой, к её огромному сожалению, оказалась белая вязаная туника, вязаные чулки в цвет, три тонкие полоски, чисто номинально изображающие нижнее бельё и пояс, к которому подвязками и крепились эти самые чулки. Последние две вещи вызвали особенно сильное отторжение, но скрипя зубами, девушка натянула и их. Увы, туника оказалась короткая (выше середины бедра, что для Мишель, которая и вовсе носила только штаны, являлось чем-то из раздела порнографической фантастики), а чулки лишь сантиметров на пятнадцать выше.

«Но хоть что-то, — попыталась успокоиться кипящая от злости девушка, — лифчика вон вообще нет».

Впрочем, попыталась неудачно — дикое желание стукнуть колдуна чем-нибудь тяжёлым даже и не думало исчезать. Воровка глубоко вздохнула, загоняя ярость и стеснение поглубже.

Отвлечься помог сбор информации, то бишь бессовестное лазание по шкафам. А начала Мишель с логова скелета. Ну да, в потёмках ей не показалась — в шкафу действительно был гипсовый скелет, ноги-косточки упираются в нижние углы шкафа, руки — в верхние, череп, кажется, то ли прибит, то ли приклеен к верху, по самую шею завален одеждой.

— Извращенец, — тихо буркнула девушка и, подавив желание переодеться, захлопнула большую дверцу.

Передёрнула плечами и, удобнее перехватив фонарик, полезла в боковую секцию шкафа, где все шесть квадратных полочек были завалены всякой фигнёй, к коим воровка причисляла всякие резиночки-заколочки. С горем пополам отрыла железную невидимку. Довольно усмехнулась и, вооружившись самодельной «отмычкой», наугад выбрала дверь.

Возилась Мишель с замком недолго — сказывался опыт, а после, оглянувшись, осторожно повернула ручку, боязливо отворяя дверь. Узкий луч света скользнул по заваленному книгами полу, заставленному пыльными склянками столу, выхватил огромный книжный шкаф на всю стену, несколько канделябров с полусожженными свечами и небольшим круглым каменным постаментом с раскатанным по нему жёлтым пергаментом.

Именно к нему, внимательно смотря под ноги, девушка и двинулась. Трогать не решилась, но с интересом поглазела на непонятные закорючки. Чуть не поломав ноги и не навернувшись только чудом, добралась до стола, где протерев ладонью гладкую деревянную поверхность, осторожно присела полубоком, зажав фонарик между коленями.

Вдохнула чуть пыльный, затхлый воздух и робко, опасливо коснулась серебряной рукояти подушечкой указательного пальца. Холодное оружие, чей стальной блеск привлёк воровку ещё у самой двери, лежало рядом, в каких-то десяти сантиметрах, на «постаменте» в виде стопки книг. С наскока брать его в руки девушка не решилась, прекрасно помня, где находится, а вот от соблазна хотя бы полапать не удержалась.

Рукоять оказалась очень холодной и фактурной, Мишель прищурилась, склонилось ниже в попытке усмотреть хоть какую-то логику в извилистых тёмных линиях. Это оказались… руны? Воровка недоумённо потёрла лоб и перевела взгляд на широкое, клиновидной формы лезвие, в том же стиле расцарапанное. Мысленно сделала пометку: если ситуация позволит, расспросить о нём колдуна.

В сомненье прикусив нижнюю губу и опустив веки, девушка осуждающее покачала головой. Но уже спустя пару секунд распахнула полные любопытства глаза и таки потянулась к кинжалу (ну, а что? она ж пыталась быть осторожной). Он оказался неожиданно тяжёлым, воришка приглушённо ахнула, вцепившись в рукоять обеими руками. Поймала луч от фонарика на гладко отшлифованное лезвие, заворожено проследив за ровной игрой света.

— Аккуратней, цыплёнок, — раздался спокойный голос от двери, Мишель, вздрогнув, едва не выронила оружие с испугу, заполошно вскинула голову, — порежешься, заживать будет долго и больно.

Опираясь плечом о косяк, чёрный с лёгкой усмешкой разглядывал сконфузившуюся воровку. Девушка поёжилась и послушно вернула кинжал на место, хмуро уставилась на Себастиана.

— Айда сюда, — поманил её тот рукой, но, не видя реакции, снисходительно добавил:

— Я не буду ругаться и тащить тебя в постель против воли, обещаю. Мы просто поговорим, проясним ситуацию.

И Мишель заколебалась, медленно сползла со стола, одёрнула тунику, не отрывая взгляда от чёрного. Было как-то страшновато, но и стоять на месте — верх идиотизма.

— Кто тебя знает, — тихо проворчала, таки делая шаг вперёд. — Ну и бардак, — девушка запнулась, с трудом удерживая равновесие, — жу-у-уть.

— Как-нибудь поможешь прибраться, — со смешком пообещал Себастиан, ласково погладив кое-как добравшуюся до него воровку по чёрной макушке.

Прикосновение было мягкое, тёплое, почти приятное, но где-то внутри эхом отзывающееся предчувствием беды и тревоги. Мишель поёжилась и, увернувшись, запрокинула голову:

— Ты хотел что-то сказать? — в её голосе поневоле проскользнули нервные нотки.

— Угу, пошли, — колдун, развернувшись, прошёл до кровати, где, плюхнувшись на покрывало и скрестив лодыжки, поманил нерешительно замершую на полпути девушку. — Ну, неужели боишься, цыплёнок? — провокационно усмехнулся, ехидно прищурив глаза.

— Ещё нет, — совсем не так уверенно, как хотелось бы, отозвалась воришка.

Испуганно подпрыгнула, когда сзади захлопнулась дверь кабинета. Щёлкнул замок. Поёжилась, оглянувшись, шёпотом спросила:

— Это ты, да?

— Конечно, — приглашающее похлопав рядом с собой, чёрный тонко улыбнулся.

Мишель, сглотнув, медленно приблизилась, напряжённо присела на расстоянии полуметра боком, одну ногу подобрав под себя, вторую оставив свешиваться с краю. С досадой придержала так и норовившую задраться по самое не балуй тунику. Близость колдуна её определённо волновала, если не сказать пугала, а ещё смущала и очень напрягала. Девушка банально не знала чего от него ждать, а ещё дулась, да.

— Ты можешь дать мне нормальную одежду? — неприязненно буркнула Мишель, чтобы хоть как-то разорвать неловкое молчание, коротко покосилась на него из-под нависших на лицо прядей.

— А чем эта плоха? По-моему, ты просто очаровательна, — Себастиан усмехнулся, по достоинству оценив закрытую позу подопечной, — чертёнок.

— Мы ведь покупали и брюки, — девушка отвела глаза, поёжилась под пристальным взглядом.

— Ну да, — чёрный скопировал позу воровки, внезапно серьёзно, в полуприказной форме сказал, — Мишель, тебе придётся посидеть здесь пару дней, пока я всех не выгоню.

— Здесь? — воровка, вздрогнув, зажато отвела пальцами волосы с лица, кисло осмотрела комнату, остановив, в конце концов, взгляд на колдуне.

— Да, цыплёнок, — Себастиан почти сочувственно улыбнулся, — сюда они по любому не сунутся. И, пожалуйста, не лазь больше в кабинет, ладно?

Девушка сразу же надулась, ибо её, кажется, лишили единственного развлечения. С некоторой обидой в голосе спросила:

— Почему?

— Там много чего валяется, — медленно и вкрадчиво, как ребёнку, пояснил колдун, — и я не уверен, что для тебя это безопасно. Тот же кинжал, — он пожал плечами, наклонившись, поймал взгляд Мишель, — позже я обязательно тебе всё покажу и расскажу, а также проведу подробнейшую экскурсию по участку и познакомлю с прислугой. Только потерпи.

— Угу. Ты обещал научить меня пользоваться даром, — прикусив губу и чуть отклонившись назад, напомнила Мишель.

— И в самое ближайшее время, скажем, завтра вечером. Я принесу тебе ноутбук, интернет здесь, конечно, не ловит, но пара игрушек есть — скоротать время самое то. Ничего, кстати, не болит?

— Нет, — покраснев и отведя взгляд, зло буркнула вмиг помрачневшая воровка, — только слабость.

Упоминание о вчерашнем больно резануло её по нервам, вновь затопил стыд и неприязнь. Чёрный только вздохнул и, покачав головой, быстро придвинулся ближе, перетащил испуганную, шарахнувшуюся назад Мишель к себе на колени. Девушка надулась и, всё также пряча глаза, упёрлась руками в грудь колдуна. Внутри как-то непонятно бухнуло у желудка, сердце забилось с удвоенной силой, кончики пальцев взволнованно задрожали. Дёргаться Мишель не стала, справедливо полагая, что силёнок у неё для серьёзного сопротивления ещё нет и пока не предвидится, а трепыхаться — только злить.

— Рано или поздно нам придётся об этом поговорить, — Себастиан бережно убрал упавшую на глаза воровке смоляную прядь, заглянул в затравленные синие глаза, — Мишель, ты ведь уже не ребёнок…

— Теперь уж точно! — не удержалась от редкой реплики воровка.

— … и за любой поступок ответственность понесёшь сама. Нет, не пыхти так зло, я не угрожаю, просто предупреждаю. Ты сейчас с удовольствием вернула бы время на месяц назад, да? — фырканье, согласный кивок. — И я не самое худшее, что может случиться в твоей жизни. Будь благоразумна, я не буду принуждать тебя к чему-либо, унижать и тому подобное. Также не буду врать, что наша связь необратима, но скажу честно — до этих знаний тебе ещё пахать и пахать, так что это надолго.

— Насколько? — Мишель прекратила упираться и послушно села, и хотя безоговорочно верить колдуну она не могла, его заверения её всё же немного успокоили.

Третий вариант? Призрачная надежда однажды от него избавиться? Девушка поёрзала, подавив желание ближе придвинуться к чёрному — тёплый, зараза. А ещё сильный, уже привычный, хотя и вредный. Мишель мысленно вздохнула, и хотя внутри ещё гремело цепями желание свободы, она достаточно набегалась, чтобы не ценить дом. К тому же, похоже, она начинает мириться с присутствием колдуна рядом. Нет, напакостить ему в любом случае надо будет, но, пожалуй, не так уж он и плох. В родичей девушка, по мере размышлений, верила всё меньше и меньше, хотя и продолжала надеяться. И дело не столько в словах Себастиана, сколько в смутных воспоминаниях из детства — бабушка была умной женщиной и так просто бегать бы не стала.