«День проходит, а я так и не решилась выполнить задание Влада», – подумала Тая, не сводя глаз с мусорных баков, расположенных в углу двора.

Ее передернуло от отвращения.

– Чего молчим? – услышала Тая и пришла в себя.

Она плотнее прижала айфон к уху и тихо сказала:

– Подумаю.

– Думай скорей, – посоветовал Антон. – До Нового года чуть больше недели.

– Понимаешь, у меня тут работа подвернулась, – сообщила девушка. – Роль предложили!

– Да что ты? И прямо в настоящем кино? – ехидно уточнил Антон. – Ты же в сериалах не хочешь светиться.

– Да, в кино! – с вызовом ответила Тая. – Правда, это телевизионный фильм, но двухсерийный.

– Очередная слюнявая мелодрама? – усмехнулся он. – Полно сейчас такого на экранах!

– Вовсе нет! – с обидой ответила Тая. – Это экранизация историй Андерсена. И вообще отстань! Надоел! Хорошо, что мы расстались. Представляю семейную жизнь с таким занудой, как ты. Тоска смертная…

– Короче, ты не в духе, так что прощаюсь. У тебя два дня, чтобы решить насчет Куршевеля. Пока!

Тая услышала короткие гудки и поморщилась.

«Даже ответа не дождался, – подумала она и бросила айфон на диван. – Вежливый и воспитанный, называется. Трубку бросает… А ну его!»

Тая включила ноутбук и легла на диван. Зайдя в Сеть, нашла текст «Девочка со спичками» и открыла его для чтения он-лайн. Она решила не торопиться и вникнуть в атмосферу, созданную писателем.

«Морозило, шел снег, на улице становилось все темнее и темнее. Это было как раз в вечер под Новый год. В этот-то холод и тьму по улицам пробиралась бедная девочка с непокрытою головой и босая…

В стареньком передничке у нее лежало несколько пачек серных спичек; одну пачку она держала в руке. За целый день никто не купил у нее ни спички – она не выручила ни гроша. Голодная, иззябшая, шла она все дальше, дальше… Жалко было и взглянуть на бедняжку! Снежные хлопья падали на ее прекрасные, вьющиеся белокурые волосы…»

Тая свернула «окно», вскочила и бросилась в спальню. Она встала перед большим зеркалом в дверце шкафа и внимательно вгляделась в отражение. Блондинка от природы, она обладала какой-то неяркой хрупкой прелестью – белая нежная кожа, серо-голубые глаза, тонкий прямой нос, небольшие красиво изогнутые губы обычно розового оттенка, очень светлые волосы до плеч. Но они были прямыми. Тая машинально провела по распущенным прядям, затем взяла стайлер и быстро накрутила кудри. Сбрызнув их лаком, придирчиво осмотрела прическу в зеркале. Аккуратные «голливудские» локоны показались ей не совсем подходящими для образа нищей девочки, и Тая растрепала их.

И вернулась на диван.

«Во всех окнах светились огоньки, по улицам пахло жареными гусями: был канун Нового года – вот об этом она думала.

Наконец она уселась в уголке, за выступом одного дома, съежилась и поджала под себя ножки, чтобы хоть немножко согреться. Но нет, стало еще холоднее, а домой она вернуться не смела, ведь она не продала ни одной спички, не выручила ни гроша…»

Тая снова вскочила и начала рыться в шкафу. Она точно помнила, что засунула куда-то коробок длинных спичек для камина. Как-то прогуливаясь в Измайлове по рядам с антикварными вещицами, увидела прелестную безделицу – колпачок для гашения свечей. Ей понравилась фигурка кошечки, искусно отлитая и прикрепленная на ручку. Животное словно потягивалось, изящно выгибая спинку и лапами придерживая основание колпачка. Продавец уверял ее, что это «восемнадцатый век, Франция, позолоченная латунь» и запросил баснословную сумму. Но Тая умела торговаться с мужчинами. Она моментально принимала вид обиженного ангелочка и хлопала ресницами. И это, как правило, срабатывало. И в этот раз продавец тут же снизил цену вполовину, да еще и сделал подарок – коробок каминных спичек.

– Ага, вот! – обрадованно пробормотала девушка, вытаскивая пакетик.

Она решительно двинулась в коридор и вынула из мешка купленное накануне пальто. Засунув в карман спички, положила его на пуфик. Затем переоделась в остальные вещи из секонд-хенда. Повертевшись перед зеркалом, поморщилась и тяжко вздохнула.

«Ну и вид! – размышляла Тая. – Неужели я смогу выйти на улицу в этом рванье? И что я скажу консьержке!»

Она еще раз критически осмотрела себя. Контраст показался ей кричащим: тонкое белое лицо с чистой нежной кожей и ясными глазами и потрепанная невзрачная одежда явно с чужого плеча.

Тая вынула из сумочки косметичку, но замерла, задумавшись. Затем тряхнула волосами и отправилась в спальню. Достав коробочку театрального грима, «испачкала» лицо грязными разводами, а пушистые прядки густо намазала гелем, и они повисли тусклыми склеенными паклями вдоль щек.

– Ну я и уродина! – сказала она, глядя на себя. – Даже настроение изменилось от такой внешности. А ведь Влад прав, только так и можно вжиться в образ! Вон, в глазах тоска появилась. Э-эх, «было бы болото, а черти найдутся».

Тая вышла в коридор и надела пальто. Она подняла воротник и снова остановилась. В большом зеркале девушка видела нелепо одетое существо с грязными растрепанными волосами. Ее передернуло от отвращения, к тому же пальто пахло отчего-то псиной. Тая взяла флакончик духов марки Кензо и брызнула на волосы, затем вынула из шкафа ярко-красный шарф с вышитыми по краям белыми птичками и намотала его на шею. Это был подарок Берты на день рождения, который она так ни разу и не надела. И сейчас решила, что и нищенка имеет право хоть как-то себя украсить.

Тая беспрепятственно вышла на улицу. На ее счастье, консьержки на месте не оказалось. Девушка решительно двинулась в угол двора к помойным бакам. Но когда увидела возле них дворника, изучающего брошенный кем-то детский велосипед с погнутой рамой, то резко развернулась и пошла прочь, даже не приблизившись.

«Не буду же я на глазах нашего дворника отираться у мусорки, – оправдывала себя Тая, выходя со двора. – Он же расспрашивать начнет. Ему до всего дело есть. А вдруг узнает меня? Ну уж нет!»

Она завернула за угол и оказалась на улице Большая Ордынка. Тая испуганно смотрела на прохожих, но было уже темно, к тому же пошел снег, и создавалось ощущение, что до девушки в мужском громоздком пальто никому не было дела. Она накинула шарф на голову, засунула руки в карманы и побрела «куда глаза глядят». Снегопад утихал, хлопья падали реже, но стали будто крупнее. Тая поймала на ладонь пушистый, но хрупкий комочек слепленных снежинок, лизнула его и невольно начала улыбаться своему поведению. Она неожиданно расслабилась, «нищенский прикид» уже не вызывал такого дискомфорта, и девушка решила максимально вжиться в образ и ощутить себя «внутри сюжета».

Тая остановилась возле празднично украшенной витрины «Интерьерной лавки». Она с восхищением смотрела на созданную дизайнером картину: кофейный столик на изогнутых ножках, с красиво расположенным на нем позолоченным сервизом, красными салфетками и красными же витыми свечами, пушистая елочка, убранная игрушками и гирляндами в одной гамме – золотисто-белой, горка подарочных коробочек под ней, перевязанных нарядными лентами, рассыпанные по полу серебристые снежинки. Матово-молочный ночник в виде большого шара стоял в углу и излучал мягкий неверный свет, придавая интерьеру уют и таинственность.

– Ты чего тут забыла? Пошла вон! – раздался резкий недовольный голос, и Тая вздрогнула, вырванная из сказочного мира новогодней фантазии.

– Что вы себе позволяете? – обидчиво ответила она и отпрянула от витрины, глядя на плотную фигуру охранника, вышедшего из дверей лавки.

– Чего, чего? – зло спросил он, двигаясь к девушке. – И кто это тут вякает?

– Что вы себе позволяете? – растерянно повторила Тая и отступила на шаг.

Но охранник отвечать не стал. Он подскочил к девушке, приподнял ее за воротник и оттащил от витрины. Затем толкнул что есть силы в спину. Тая так испугалась, что сопротивляться не стала, и бросилась прочь.

– Вали отсюда, оборванка! – раздалось ей вслед. – И больше тут не появляйся! Нечего богатых господ отпугивать. Ишь, моду взяли отираться возле приличных магазинов, да попрошайничать. А мне потом выговор…

Тая уже бежала, от стыда пылали щеки, слова охранника жгли и вызывали слезы. Она перелетела дорогу на красный свет, услышала «пару ласковых» от водителей и расплакалась. Забившись за ближайшую палатку – а Тая находилась возле метро «Третьяковская» и оказалась на площадке рождественской ярмарки, – она сжалась и всхлипывала, опустив голову. Девушке казалось, что каким-то неведомым образом она из своего привычного комфортного и безопасного мира попала в чуждую ей и жестокую реальность со злыми людьми и темным неприветливым городом. Она стояла, уткнувшись горячим лбом в холодную стену палатки-домика, и пыталась успокоиться.

«Сейчас вернусь домой, сниму все это тряпье, выброшу его, потом встану под горячий душ, – думала Тая. – На сегодня с меня экспериментов хватит! Я уже очень сильно прониклась образом бедной гонимой девочки!»

Она вытерла слезы, невольно размазав грим.

– Кто это тут ревет? – услышала Тая приглушенный голос и отодвинулась от стенки домика.

Дверца приоткрылась, кто-то посмотрел на девушку в щель. Тая захотела уйти, чтобы не нарываться снова на неприятности.

– На-ка, милая, угостись! – раздался бодрый голос, и дверца распахнулась.

Продавщица рождественских безделушек, полная, краснолицая, в уборе Снегурочки, казавшемся нелепым обрамлением ее пожилого щекастого лица, вышла из домика и протянула девушке большой расписной пряник и пластиковый стаканчик с дымящимся чаем.

– Нет, что вы! – растерянно пробормотала Тая.

– Бери, девонька, – участливо ответила женщина. – Сладенькое всегда настроение поднимает. А то плачешь у меня тут, я же слышу. Обидели тебя эти сволочи! Ох, и злые они! Уж мы-то знаем!

– Кто? – с недоумением спросила девушка и взяла угощение.

– Ты ж у церкви работаешь? – уточнила продавщица и махнула рукой в сторону возвышающегося на противоположной стороне улицы храма Всех Скорбящих Радость. – А там попрошайки ох и лютые, своего не упустят, готовы на все ради наживы. Мы уж тут сколько раз видели, как они дерутся. И не просто тумаки раздают, а до крови.

Тая со странным любопытством посмотрела на противоположную сторону Большой Ордынки. И правда, неподалеку от входа в церковную лавку примостились какие-то оборванцы. Они кланялись всем прохожим, идущим мимо, крестились и протягивали сложенные чашечками руки.

– Чего не поделили-то? – поинтересовалась продавщица, изучая лицо Таи. – А ты совсем молоденькая! – добавила она. – И свеженькая, хоть и чумазая. Неужели сиротка? И нет никого у тебя?

– Мама давно умерла, – зачем-то сообщила Тая, и непрошеные слезы снова набежали и защипали глаза.

«Что это со мной? – изумилась девушка, стараясь избавиться от жалости к самой себе. – Видно, я на самом деле талант, как все твердит Берта. Надо же так в образ войти! Я реально ощущаю себя круглой сиротой, всеми покинутой и обиженной на весь свет».

– Так есть же всякие там органы опеки, – сочувствующим тоном сказала продавщица. – Тебе лет-то… пятнадцать, не больше? Самый сложный возраст для девушки. Тем более такой хрупкой и хорошенькой.

– Спасибо, – искренне ответила Тая. – Мне приятно.

– Уходи ты с паперти! Не дело это… – с чувством проговорила продавщица.

– Есть тут кто? – раздался громкий возмущенный мужской голос со стороны прилавка. – Да! Стоим уж минут пять, – вступил визгливый женский.

– Ой, работать мне надо, девонька, – торопливо сказала продавщица и нырнула в проем. – Удачи тебе!

– Спасибо, – растерянно ответила Тая, глядя, как дверь плотно закрывается.

Она начала улыбаться. Игра ей уже нравилась. Тая ощутила какой-то азарт и решила отправиться «на паперть», чтобы довести дело до конца и полностью войти в образ. Она представила, как расскажет насмешливому помощнику режиссера о своем эксперименте, и заранее веселилась, предугадывая его реакцию. Влад точно такого от нее не ожидал. И девушке уже очень хотелось увидеть его лицо, когда она красочно распишет ему, как тусовалась с нищими.

Тая вытерла остатки слез и решительно двинулась через дорогу. Приблизившись к церковной лавке, она остановилась напротив старухи. Та сидела на фанерном ящике, опустив голову и бормоча что-то наподобие молитв. Вязаная серая шаль скрывала ее волосы и пол-лица, на груди был прикреплен булавкой помятый бумажный образок Божьей Матери. Рядом со старухой стояла, прислонившись спиной к стене, молодая женщина с синюшным испитым лицом. Она держала пластиковую чашку. В паре шагов сидели на корточках два парня бомжеватого вида.

– Чего тебе? – недружелюбно поинтересовалась старуха, поднимая голову и окидывая замершую девушку оценивающим взглядом.

– Так… – растерянно ответила Тая.

– Место куплено, а ты иди своей дорогой, нам тут чужих не надо, – раздраженно сказала старуха.