В общем, когда обман раскрылся, бедной бабе руны Альгиз на три дня не хватало — как спички горели. А по натальной карте, заметим, ей психушка с суицидом грозили. Слава богу, Саня вовремя вмешалась — пошаманила, предотвратила. Но до сих пор не могла забыть глаза той дурочки, растерянным попугаем повторявшей: «Почему он так со мной, а? Почему?»

Почему, почему. Мужик потому что. Существо рефлекторное, ущербное — хромое на полхромосомы. И думает тем, чего у женщин в принципе нет — первый импульс снизу идет, — поэтому понять друг друга нечего и рассчитывать.

Все это Александра день за днем вдалбливала бестолковым «пациенткам». Но, как коснулось самой, в голову первым долгом полезли до боли знакомые «почему». Почему в голосе Макса нет прежней ласки? Почему он почти перестал шутить? Почему молчит о своих планах?

Спросишь:

— Хорошо тебе там?

— Соскучился, домой хочу.

— Ну, а примерно когда? И с фирмой что будем делать?

— Пока ничего не знаю, разберемся.

Уклончиво, скользко, обтекаемо — будто не ее Макс. А она-то успела поверить, что он не такой, как другие. Вот оно, наше врожденное, бабье — дуреем мы от любви. В чужой истории живо все по полочкам расставляем, но в своей увидеть очевидное не способны.

Да и не очевидно еще ничего.

Макс становится прежним, рассказывая про дочку, что и радует и пугает одновременно: приятно, когда твой мужик хороший отец, но другой стороны, вдруг именно из-за этого он перестанет быть твоим? С женой они не разведены. У нее все схвачено: дом, работа, гражданство. Что, если у них по новой закрутится? Это ведь только по словам Макса она еще не восстановилась после аварии, якобы по дому плохо передвигается и ее пришлось на первый этаж переселить. А реально черт знает, как обстоят дела: может, она вполне уже ничего. Для налаживания супружеских отношений, прямо скажем, особо передвигаться не требуется. Баба она, судя по фотографиям, интересная. Будь Макс клиентом, Александра посоветовала бы: сходитесь обратно. А чего? Жизнь налажена, даже расписываться не надо. Бизнесом, если вдуматься, можно и оттуда руководить, наезжать в командировки раза два-три в год и нормально…

Впрочем, ревность к бывшей жене — бог даст, необоснованная, — полбеды. Для полноты страданий у Александры не шла из головы их с Максом ссора незадолго до его отъезда. Они тихо-мирно пили на кухне чай с пирожками, и Саня, сев на любимого конька, рассуждала о рунической магии: с какой фантастической безоговорочностью она действует, и как легко с ее помощью моделировать судьбу, и что ею вовсю пользовались в Третьем Рейхе. Аненербе и прочее…

— А еще их дохристианская кровожадность мне гораздо ближе дурацкого подставления второй щеки, — Саня увлеклась и не замечала, как стремительно мрачнеет Макс. — Око за око. Это же так естественно. Ух, как они расправлялись с обидчиками!..

— Саш, прости, — Макс вдруг вскочил из-за стола, — но, по-моему, твое увлечение эзотерическими… практиками перешло все мыслимые пределы! Можно хоть изредка поговорить о чем-то нормальном? И вообще — Аненербе! У меня, между прочим, Катька, — жена его американская, — еврейка!

Макс тогда буквально вылетел из кухни.

Потом, ясное дело, просил прощения, они помирились, но душа у Александры была не на месте. Она же не виновата, что колдовство действительно существует, а развивать умения можно до бесконечности. И никогда Максу ее занятия не мешали, а тут вдруг взъелся — с какой стати? К тому же — «у меня Катька»? У меня?

Пытаясь понять, что происходит, она гадала на Таро, но толком ничего не выведала. На Макса раскинешь — выпадают одни девятки, то есть, информация скрыта, на себя — неизменная Луна: обман, иллюзии. Вот только что имеется в виду? Что подозрения на его счет напрасны или что он ее морочит? Несколько раз возле него баба выпадала, причем не жена. А кто? Вроде она сама, Александра, но с полной уверенностью не скажешь. Опять получается, сапожник без сапог.

Руны, самый правдивый канал связи с «верхами», уверяли, что в итоге все будет хорошо, но через тернии и треволнения. Хорошо — значит вместе? К сожалению, руны, в отличие от Таро, не болтливы, выдают предсказания не рассусоливая, без интимных подробностей. И в сроках путаются. Оно и понятно: для духов времени не существует, им что месяц, что век, все едино. А нам-то, людям, долго ждать жизни не хватит! Вот баба Нюра твердила, твердила: «Александрушка, планеты говорят, муж точно к тебе вернется, он у тебя по судьбе один, доживать вместе будете». Год, другой, третий — не возвращается. Наоборот, тайком подал на развод и уж потом поставил перед фактом. А недавно взял да погиб при странных обстоятельствах, задохнулся угарным газом. Пожар на даче. Расследование ничего подозрительного не выявило. Но карты упорно говорили, что подруга ее бывшего — точнее, жена, как после смерти Фила выяснилось, — порчу на него заказала какому-то грамотному колдуну. Ради наследства. С ней рядом постоянно любовник выпадал, ну, так ясней ясного: свободы захотелось и денег впридачу. Но не пойдешь же с подобным «материалом» в милицию. Кто свидетель? Карты Таро.

Ладно, бог этой гадине судья.

А вот ясновидящей бабе Нюре Саня в сердцах выдала: «Что же планеты ваши обманули? Несчастья не предвидели, и никакой Фил ко мне не вернулся, расписался со своей гусыней». Баба Нюра хоть и начала оправдываться, но довольно воинственно: во-первых, мол, вернуться он должен был аж через двенадцать лет, разве только чуток пораньше моими молитвами, а во-вторых, сама хороша, вместо того чтоб мужа честно ждать, хахаля в дом притащила. Вот и вышло наперекосяк, муж твой от приворотов подлой змеюки погиб раньше срока.

Иными словами, жизнь идет своим чередом, и если не по-предсказанному, сами, дураки, виноваты. Что тут возразишь, что докажешь? Ничего. Однако с тех пор баба Нюра из доверия у Александры вышла, и ездить в Рузу она больше не собиралась. Зачем, если непременно выяснится, что Макс ей не пара, ибо у него имеется жена по судьбе, с которой они лет этак через «дцать» сойдутся? А потому Макса надо бросить, засесть в гордом одиночестве и через бабу Нюру вымаливать «своего человечка». Перспектива, конечно, зажигательная, но как-то не манит в сравнении с нормальной жизнью. Недавно еще нормальной и даже совершенно замечательной. Саня улыбнулась: вспомнила, как Макс, усаживаясь пить чай с ее пирожками, непременно восклицал: «Парадиз!»

Обидно, что они тогда поссорились.

Господи, только б вернулся. «Но ведь все необходимое сделано», — постаралась успокоить себя Александра. Она разработала руническую формулу специально для их с Максом ситуации; получилось, кстати, просто загляденье. Правильный амулет должен выглядеть красиво, как настоящее произведение искусства, и она ухитрилась сплести все пожелания в лаконичный минималистский узор. Теперь оставалось ждать, когда амулет сработает. С рунами одно плохо: невозможно предвидеть, как будет достигнут результат. Они готовят почву, создают предпосылки, разгребают препятствия, и поначалу иной раз действуют вразрез с желаемым.

Был, например, такой случай. Александра изготовила клиентке амулет на возвращение мужа от любовницы в семью. На другой день муж звонит жене и горестно просит развода. Подруга забеременела, надо жениться. Клиентка в ужасе, рыдает: как же так, что вы наделали? Сане пришлось побыть Карлсоном: спокойствие, только спокойствие. Прошла неделя. Муж снова позвонил, чуть не плачет: не хочу жениться! Не желаю снова пеленок и колясок, хочу к тебе, но не знаю, примешь ли. Дальше, может, кто бы удивился, а Саня нет — дурында, вместо того чтобы от души помурыжить свое гулящее сокровище, расхлюпалась: дорогой-любимый, жду с распростертыми объятиями. Но и тем дела не испортила. Муж дал любовнице отставку: типа, тебя предупреждали, что я детей не хочу, поэтому содержать буду, а с остальным как знаешь. И вернулся к своей размазне. Сволочь мужик та еще, и зачем он такой нужен, не очень понятно, но желание клиента — закон. Что у них сейчас, черт знает, но, раз тетка не объявляется, наверное, как-то сладилось.

Но это со стороны хорошо к терпению призывать, а когда самого лично касается, дзен-буддизм из организма мигом улетучивается. Если происходит такое, от чего душа стонет и сердце рвется, трудно себя убедить, что так и надо, что «неисповедимы пути». Особенно когда обладаешь возможностью влиять на процесс. Возникает искушение шаманить до победного. Только нам ли не знать, чего рискуешь добиться таким образом…

Александра жила, то преисполняясь уверенности, то обмирая от страха и скатываясь в безнадежность, и каждый день не могла дождаться, когда в Америке наступит утро — чтобы начать ждать звонка. И если он раздавался позже, чем хотелось, или не раздавался вовсе, она моментально делала самые неутешительные выводы и потом, не сдержавшись, горько корила Макса… Он в ответ сто раз повторял: «Нервничаешь, звони сама, что тут такого», но Саня представляла, как Макс, оказавшись в момент звонка не один, а с женой, дочкой или знакомыми, возводит глаза к небу и, пряча раздражение, бубнит в трубку суконным голосом — и рука отказывалась набирать номер… Она не любила навязываться, но слышать Макса хотела постоянно, вот и сидела, сражаясь с тоской, на невидимой привязи у телефона. Мудрено ли, что прибавилось морщин?

Именно поэтому сейчас ей не повредило бы увидеть свое отражение: настроение точно бы улучшилось.

Хотя она и так с самого утра порхала — даже не упомнишь, когда это было в последний раз. Скоро, буквально как допекутся плюшки, к ней придут Умка и Тата, обе вернувшиеся в Москву. Умка уезжала с Хукой не очень надолго, зато в Бразилию, на конференцию селезианских сотрудников — тех, что работают с молодежью. Татка, по обыкновению, пропадала три месяца. Александра предвкушала посиделки, рассказы, обмен новостями, и ей было почти хорошо, почти спокойно. Потрепаться, поесть от души — в одиночестве аппетит совсем пропадает, — это ли не счастье? Кроме того, не терпелось выложить Татке сюрприз. То-то она удивится! Однако всему свое время.

Александра хитро улыбнулась.

Кухня наполнилась ароматами свежеиспеченного теста, корицы. Плюшки готовы, можно вынимать. Она взяла полотенце, потянулась к духовке и вдруг ощутила легкое покалывание в спине и затылке. Ага. Явились не запылились. Сейчас позвонят. Надо скорей доставать противень.

Действительно, секунд через тридцать раздался звонок.

Александра, успев таки мимолетно полюбоваться на себя в зеркале прихожей, радостно распахнула дверь.

* * *

Через пару часов, наевшись-напившись и выложив самые животрепещущие новости — правда, про Америку Саня толком не слушала: ну не любила она сейчас эту страну! — они сидели за кухонным столом и слушали Умку, которая не способна была уняться и все рассказывала и рассказывала про Рио.

— Нет, вы вдумайтесь: Рио-де-Жанейро! Во сне не могло присниться, что я там побываю! Помнишь, Татка, мы с тобой подсели на бразильский сериал? Еще шутили, что хотели бы в нем жить?

— Я и сейчас хочу, — отозвалась Тата. — Картонно, плоско, зато просто и правильно… и отношения между людьми такие… — Она замялась, подыскивая слово.

— Ага! Тоже очень правильные! — сардоническим тоном перебила Александра. — Что ни случись, ты либо «успокойся, не думай об этом», либо, в крайнем случае, «выпей сладкой воды».

Умка прыснула.

— Вы удивитесь, мне это тоже предлагали — когда голова от жары закружилась. Но не в том суть. Понимаете, Бразилия оказалась ровно такая, как в сериалах. Не только природа и статуя Христа, которую я мечтала увидеть, но и народ.

— И какой же он, этот народ? — спросила Тата.

— Особенный. Как ты говоришь, простой и правильный. Веселый. Вообще, Рио — не город, а целая философия жизнелюбия. Все постоянно улыбаются. Все патологически вежливы. Только и слышно «обригада, обригада» — «спасибо» — по делу, без дела, тысячу раз в минуту. Они… в массе своей наивные, необразованные и, пожалуй, поверхностные, зато такие… воинствующие оптимисты. У всех все отлично, каждый верит в светлое будущее. Поиски философского камня на кухне, как у нас, там совершенно не реальны. Может, я и не права — что разглядишь за две недели, — но такое создалось впечатление.

— Замечательно: толпа жизнерадостных идиотов, которые непрерывно лыбятся во все стороны. Восторг! — бросила Александра.

— Ну, если ты предпочитаешь морды кирпичом…. — чуть обиженно начала Умка, но Тата остановила ее:

— Никто ничего не предпочитает, рассказывай лучше дальше. Хотя… ты не думаешь, что это просто восторги туристки? Ведь чем хуже понимаешь, что происходит вокруг, тем все кажется радужнее.

— А жизнь всюду не сахар, подводные камни обязательно найдутся. Вот, например, нам с Хукой — точнее, ему, он же у нас знатный исповедник, ему со второй минуты знакомства начинают поверять сокровенное, — местные, с которыми мы общались, дружно жаловались на коррупцию: нигде, мол, такого нет, ужас и кошмар, жить невозможно. Но ведь это везде так. Где человек, там его семья, близкие — и давление с их стороны: денег давай, помоги дяде, тете, брату. Вот вам и коррупция. «Ну как не порадеть родному человечку». У нас то же самое… Нет, все равно, Бразилия — это свет, радость и оптимизм. И в Бога там верится легко. Даже кажется, что Он там добрее… — Умка с комически виноватым видом вжала голову в плечи, глянула на потолок и перекрестилась: — Прости меня, Господи. Кстати, на конференции мы познакомились с неким отцом Винченцо из Италии. Так вот, однажды, когда он у себя в приходе предстоял мессу….