– А другие что-нибудь предложили?

– Пока нет.

Он мрачно посмотрел на нее.

– Еще не вечер, Эллиот.

– Да, Камелия, но ты должна видеть, что в обществе нарастает нежелание поддерживать работу твоего отца.

– Они просто не хотят давать деньги женщине, – спорила Камелия. – Мне необходимо убедить их, что тот факт, что я – женщина, не имеет никакого значения, значение имеет участок.

– Дело не только в этом, Камелия, и ты это знаешь. Даже когда твой отец был жив, ему становилось все труднее убедить людей вкладывать капитал в его работу. Несмотря на его энтузиазм и преданность делу, он так и не нашел ничего значительного.

– На этот раз все по-другому. Находки в Пумулани будут иметь первостепенное значение.

– Ты не можешь знать это наверняка, Камелия, Мы с твоим отцом пятнадцать лет, до самой его смерти, работали в Пумулани, ты без устали трудишься там уже полгода. И мы сумели найти лишь разрозненные кости, бусинки, несколько примитивных инструментов и наскальные рисунки, которые, хоть и интересны, но вряд ли являются главной археологической находкой, по крайней мере, по мнению членов Общества, – быстро проговорил Эллиот, видя, что она собралась спорить.

– Там есть большее, Эллиот, – настаивала Камелия. – Я знаю, что после смерти папы ты был обескуражен, вот почему ты решил заняться экспортным бизнесом. И я тебя не виню.

– Мой отъезд из Африки был вызван не только этим, Камелия, – возразил Эллиот. – Ты лучше других знаешь, что мне нравилось жить и работать в Пумулани, независимо от находок. Я отправился в Африку по собственному выбору, вопреки возражениям своей семьи, потому что я любил археологию, верил в твоего отца и хотел учиться у него. Годы, проведенные там, были невероятны. К сожалению, смерть моего отца наложила на меня обязательства, которые я просто не мог исполнять без постоянного источника дохода. Жизнь изменилась, Камелия. – Он мягко положил ладонь на ее руку. – Мы должны принять перемены, даже если это трудно, и идти дальше.

– Я действительно считаю, что скоро в Пумулани будет обнаружено нечто важное, Эллиот, – искренне сказала Камелия. – И если смогу продержаться достаточно долго, я найду это.

– Лучшее, на что ты можешь надеяться, – это найти алмазы, – рассуждал он. – Тогда компания «Де Бирс» предложит тебе за участок даже больше, чем сейчас. Они намерены приобрести как можно больше, земли вокруг Кимберли, чтобы защитить свои интересы. – Эллиот сделал паузу и мягко добавил: – Ты должна серьезно подумать над их предложением.

– Я никогда не продам участок «Де Бирс» или любой другой добывающей компании, – горячо сказала Камелия. – Эта земля – драгоценная археологическая связь с прошлым, которое должно быть защищено и сохранено. Я никому не позволю взрывать ее динамитом и превратить в огромную яму, как в Кимберли.

– А что, если мы уже исчерпали возможности участка? – спорил Эллиот. – Я знаю, твой отец считал, что там находится большая погребальная камера. Но нет никаких свидетельств, что она действительно существует. Скорее всего, там лишь несколько костей и обломки раковин. Не стоит тратить на такие находки всю жизнь, Камелия. – Эллиот придвинулся ближе, его голос смягчился. – Не стоит ради этого отказываться от шанса завести настоящий дом, мужа, детей здесь, в Англии.

– Англия – не мой дом, – возразила Камелия. Они забрели в один из укромных уголков парка, и за спиной у нее оказалась плотная стена растений. – Мой дом Африка.

– Англия могла бы стать твоим домом, – понизив голос, настойчиво уговаривал Эллиот. – Я знаю, тебе здесь все кажется чужим, но ты полюбишь эту жизнь. Если ты позволишь, обещаю, я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты была счастлива. – Он мягко положил руки ей на плечи и потянул к себе. – За все годы нашего знакомства я никогда не видел тебя такой грустной, Камелия, и это причиняет мне боль. Я всего лишь хочу, чтобы ты снова была счастлива, как в те времена, когда я привозил тебе из Кейптауна новую книгу или особенный нож, которого ты прежде не видела.

Камелия задумчиво улыбнулась ему:

– Теперь все не так просто, Эллиот. Я уже не беззаботная девочка, которая долгие часы радуется новой книге или ножу. Я археолог, отвечающий за раскопки на затопленном участке в Южной Африке, за средства к существованию многочисленных рабочих, за долги, с которыми я борюсь.

– Тогда позволь мне помочь тебе найти выход из этого положения, – умолял Эллиот. – Я знаю, что если ты вбила себе что-то в голову, то не отступишься. Ты всегда была такой, и меня всегда это восхищало, но мне больно видеть, что ты тратишь все силы на воплощение мечты отца.

– Это и моя мечта, Эллиот, – напомнила ему Камелия. – У нас с отцом одни взгляды.

– Твой отец был мужчиной, и хотя тебе крайне неприятно это слышать, для него все было по-другому. Ты не можешь провести всю жизнь в грязных, пыльных палатках среди аборигенов, копаясь в земле в поисках костей и каменных орудий. Твое место здесь, ты должна жить в Лондоне, растить детей, быть хозяйкой великолепного дома и принимать в нем сливки британского общества.

– Не думаю, что сливкам британского общества это понравится, – возразила она. – Я подавала бы на ужин жареную антилопу и банановый пудинг, весь вечер твердила бы, что люди произошли от обезьян, в то время как Оскар прыгал, Харриет летала, а Руперт ползал бы под столом в столовой. Сомневаюсь, что кто-нибудь захотел бы нанести мне второй визит! – рассмеялась Камелия.

– Тогда они все болваны. – Эллиот отбросил с ее щеки выбившийся из прически локон.

Камелия в замешательстве посмотрела на него. Его пальцы гладили ее щеку; прикосновение было мягким, но в нем была мужская властность, которой Камелия прежде не замечала в Эллиоте. В этот миг она поняла, что все между ними совершенно переменилось.

Не сводя с нее глаз, Эллиот начал наклоняться к ней.

– Ты принадлежишь мне, Камелия. – Его губы едва коснулись ее рта, когда он хрипло закончил: – Так всегда было.

Камелия застыла, у нее перехватило дыхание, сердце, словно пойманная птица, билось в грудной клетке, немилосердна, стянутой корсетом. Губы Эллиота прижались, к ее губам, теплые, твердые, сухие. Его руки лежали на ее плечах, он держал: ее нежно, но настойчиво. В его поцелуе была сдержанность, Камелия ощущала это даже тогда, когда, он сильнее надавил на ее губы, пытаясь добиться от нее ответа.

Водоворот эмоций захлестнул ее. Эллиот был старым и любимым другом, который вошел в ее жизнь, когда ей было тринадцать лет. С того момента, когда этот красивый молодой человек двадцати: одного года от роду прибыл в Африку, Камелия, обожала его. Полный энергии, умный и решительный, Эллиот казался Камелии независимым и отважным. Сын виконта, он бросил, вызов, пожеланиям своего отца и оставил Англию, из любви к археологии. Многие годы пламя невинного желания и восхищения ярко горело в ее детском сердце. Был даже краткий миг, когда Камелия грезила, что когда-нибудь выйдет за него замуж. Но она больше не маленькая девочка. Она взрослая женщина, и ее чувства к Эллиоту давно превратились в верную дружбу. Эллиот был частью ее семейства. Она очень беспокоилась о нем, но не принадлежала ему. Она никому не принадлежала.

Он действительно считает, что она может оставить Африку и жить с ним в Англии, стать его женой?

Его поцелуй становился все настойчивее.

Вечерний воздух вдруг стал густым и жарким. В Лондоне всегда так. Эллиот запрет ее в пыльном, обитом бархатом доме, ожидая, что она станет растить детей, управлять слугами и заниматься нелепыми вещами вроде выбора нарядов, штор и меню к обеду. Он никогда не разрешит ей вернуться в Африку, разве что позволит ненадолго приезжать раз в несколько лет, а когда появятся дети, то положит конец и этим кратким визитам. Она не может пойти на это, задыхаясь, поняла Камелия. Она ничего не знала о детях, моде и развлечениях, но точно знала, что зачахнет и умрет, если останется в Англии и выйдет замуж. Положив руки на грудь Эллиот, она попыталась оттолкнуть его, но он неправильно истолковал это. Он притянул ее ближе и, приоткрыв рот, поцеловал ее.

– Простите, что помешал, – чуть насмешливо протянул низкий голос. – Я не сообразил, что вы заняты.

Испуганная Камелия, споткнувшись, отпрянула от Эллиота и увидела весело глядящего на нее Саймона.

– Мистер Кент, – задыхаясь, деловито выговорила она, словно не ее застали за романтическим поцелуем.

Саймон рассматривал ее алое вечернее платье с дразнящим вырезом, открывающим плечи цвета слоновой кости Высветленные солнцем волосы игриво спускались по шее, падали на обнаженную выпуклость груди, заставляя Саймона гадать: ее прическа – плод парикмахерского искусства или просто шелковистые волосы бросают вызов шпилькам. Рот Камелии был сжат в тонкую коралловую линию, губы вспыхнули, но не припухли, значит, что бы ни произошло между нею и Уикемом, это длилось недолго.

Саймон почувствовал укол удовлетворения от того, что прервал их, хотя не мог понять, какое это для него имеет значение. В конце концов, леди Камелия взрослая женщина, которая имеет право сама решать, кого целовать. Однако ожидание, с которым Саймон торопился на бал Археологического общества, чтобы найти ее, теперь сменилось пустотой и раздражением.

– Что, черт возьми, вы здесь делаете, Кент? – потребовал ответа Эллиот, раздраженный тем, что его уединение с Камелией нарушено.

– Мне нужно показать вам чертежи, леди Камелия, – сказал Саймон, не сводя с нее пристального взгляда. – Я думал, что вы захотите увидеть их как можно скорее.

Камелия потрясенно смотрела на него. Саймон был выше Эллиота, она удивилась, что раньше этого не заметила. На нем были помятый сюртук, жилет и рубашка. Намотанный вокруг шеи галстук безнадежно перекосился, свидетельствуя о том, что его повязали в спешке, в последнюю минуту дополнив им неряшливый костюм. Рыжие волосы вились над плечами. Камелия только сейчас заметила, какие у Саймона широкие плечи. Его брюки были из дорогой ткани и хорошо скроены, но давно забыли, когда к ним прикасался утюг. Сильные худые руки перепачканы чернилами – свидетельство многочасовой работы, – несколько пятнышек виднелись на белом манжете рубашки. От Саймона исходила мощная спокойная уверенность, весьма необычная, учитывая его неподобающий костюм и растрепанный вид. Было ясно, что Саймон Кент не особенно заботится, что думают о его костюме.

– Вы не можете являться сюда только потому, что вам захотелось видеть леди Камелию, – заявил Эллиот. – Это прием только для приглашенных.

– Я уверен, что приглашение у меня было, – пожал плечами Саймон. – Должно быть, оно погибло в огне. Мой дом сгорел дотла несколько дней назад. Вы, конечно, об этом слышали?

– Но вы одеты неподобающе, – указал Эллиот, которого совершенно не интересовали проблемы Кента. – Гости обязаны быть в вечерних костюмах.

– Простите, Уикхип, но у меня нет времени тут задерживаться, – дружелюбно ответил Саймон. – Я только поговорю с леди Камелией и оставлю вас обоих, чтобы вы могли вернуться к прежнему занятию.

– Мы ничего не делали, – торопливо уверила его Камелия, встревоженная и в то же время глубоко благодарная Саймону за его неожиданное появление. – О чем вы хотели со мной поговорить?

Лунный свет окутывал ее серебристой вуалью, высветляя загорелую кожу. Глаза походили на зеленые озера, и хотя Камелия старалась изо всех сил казаться спокойной, Саймон видел ее смущение.

«Что, черт возьми, вы делаете здесь с этим занудным, напыщенным олухом Уикемом, когда вы полны огня?» – про себя недоумевал он.

Итак, Саймон видел ее смущение, и оно было вполне объяснимо, учитывая то, что он наткнулся на них в самый неподходящий момент. Чего он не мог понять, так это почему она оказалась в объятиях Уикема. Виконт был довольно красив той стандартной мужской красотой, которая запечатлена в бесчисленных скульптурах и картинах. Саймон, конечно, понимал, что большинство женщин сочтет лорда Уикема, с его светло-каштановыми волосами, изящными чертами и безупречным костюмом, привлекательным. Но Камелия не такая, как все. Она женщина уникальной любознательности и решимости, посвятившая свою жизнь изучению окружающего мира, анализу и оценке малейших деталей.

Неужели она не видит, что за прекрасно скроенным костюмом и начищенными туфлями лорда Уикема скрывается высокомерный болван?

– Я сделал несколько эскизов вашего насоса, леди Камелия. – Отодвинув Уикема, Саймон подошел к каменной скамье и расстелил на ней мятые листы. – Хотя у меня есть кое-какие идеи, как приспособить его для работы, мне нужно, чтобы вы подробнее рассказали мне о плотности почвы, количестве и размерах камней, об обеспечении насоса топливом…

– Послушайте, Кент, – перебил Эллиот, – леди Камелия здесь ради удовольствия, а не для деловой встречи с вами. Это никуда не годится.

– Простите, Уикхип…

– Уикем, – натянутым тоном поправил Эллиот.

– Как скажете, – любезно ответил Саймон. – Мы с леди Камелией партнеры в археологическом проекте, и она сказала, что в этом деле самую большую ценность имеет время. Она уверила меня, что я могу говорить с ней о деле в любое время дня и ночи.