– В самом деле?

Если на мистера Кента и произвело впечатление, что женщина читала его работы и находит их увлекательными, он не подал виду. Вместо этого он прошел мимо гостьи и поднял опрокинутый стол.

– Ну и беспорядок, – пробормотал он, наклоняясь за инструментами, металлическими деталями и бумагами, разбросанными по мокрому полу.

– Простите, что опрокинула столы, – извинилась Камелия. – Надеюсь, ничего не сломалось, – добавила она, кинувшись помогать ему.

Нагнувшись, она неловко подняла маленькую металлическую коробочку, придерживая чудовищную шляпу. Саймон видел, что гостья начала выпрямляться, но промокший тяжелый турнюр тянул ее вниз. Отпустив сползающую на глаза шляпу, она размахивала одной рукой, пытаясь восстановить равновесие, а другой в панике прижимала его изобретение к груди.

Когда клумба мокрых роз закрыла ей лицо, Саймон подхватил незваную гостью. Она привалилась к нему, и ее запах волной накрыл его, неизвестный и непривычный. Аромат был экзотическим, но смутно знакомым. Легкий, словно омытый солнцем, он воскресил в памяти лесные прогулки во время летнего дождя в поместье отца. Саймон держал незнакомку крепко, упиваясь ее ароматом, ощущая изгибы изящного тела, легкое дыхание, взволнованно поднимающуюся грудь.

– Мне очень жаль. – Страшно смутившись, Камелия сдернула с лица шляпу.

Освободившись наконец от шляпных булавок, вероломное творение модистки плюхнулось на пол, и волосы спутанной копной упали на спину Камелии.

Саймон смотрел в дымчатые глубины ее широко распахнутых глаз, полных крушения надежд. Ее глаза цвета полыни, решил он, мягкого серо-зеленого оттенка полыни, что растет на пустошах Шотландии. Под нижними ресницами незнакомки залег изящный веер линий, дававший понять, что она давно миновала первое цветение юности и ей далеко за двадцать. Ее кожа вопреки моде позолочена загаром и словно солнечными брызгами покрыта веснушками. Выгоревшие золотистые пряди в русых волосах свидетельствовали, что она привыкла находиться на солнце. Саймон счел это удивительным. Насколько он знал, большинство англичанок благородного происхождения предпочитали не выходить из дома или прятаться от солнца в тени. Кроме того, леди не являются к мужчине без приглашения и без сопровождения. Саймон смутно сознавал, что гостья больше не нуждается в его поддержке, но ему не хотелось ее отпускать.

– Спасибо, уже все в порядке. – «Он, наверное, решил, что я не способна удержаться на ногах дольше трех минут, – подумала Камелия. – И ведь не скажешь, что дала ему повод думать обратное», – печально заключила она. – Я не привыкла носить такие большие шляпы, – добавила она, чувствуя необходимость объяснить свою неспособность удержать эту непокорную вещь на голове. Камелия решила не упоминать, что ее хлестнули по лицу мокрые брюки, бросив вызов неумело закрепленным шпилькам.

Саймон не знал, что на это сказать. Он полагал, что джентльмену полагается уверить даму, что шляпа чрезвычайно ей идет, но считал эту клумбу настоящей нелепостью. Невозможно отрицать, что без шляпы гостья выглядит гораздо лучше, особенно когда позолоченные солнцем волосы вьются по плечам.

– Вот. – Он поднял и вручил ей шляпу.

– Спасибо.

Саймон отвернулся, вдруг почувствовав необходимость дистанции.

– Скажите мне, леди Камелия, – начал он, пытаясь сосредоточиться на беспорядке в лаборатории, – у нас действительно сегодня назначена встреча, о которой я не подозревал?

– Безусловно, – выразительно ответила Камелия. – Мы должны были встретиться. – Она легко кашлянула. – По сути, договорились.

– Что это значит? – нахмурился Саймон.

– Это значит, что наша встреча не подтверждена. Но она определенно назначена, в этом нет сомнений.

– Ясно. – Саймон понятия не имел, о чем она говорит. – Простите, если я кажусь бестолковым, но как была назначена встреча?

– Я написала вам несколько писем с просьбой назначить дату визита, но, к сожалению, вы ни разу не ответили, – объяснила Камелия. – В последнем письме я проинформировала вас, что приду сегодня в это самое время. Полагаю, это довольно нахально с моей стороны.

– Я уверен, что эта мелочь бледнеет по сравнению с вторжением в дом мужчины без сопровождения, – рассудительно заключил Саймон, шлепнув на стол пачку мокрых бумаг. – Ваши родители знают, что вы разгуливаете по Лондону без компаньонки?

– Мне не нужна компаньонка, мистер Кент.

– Простите, я не сообразил, что вы замужем.

– Я не замужем. Но в свои двадцать восемь я давно миновала возраст дебютантки и не имею ни времени, ни желания искать какую-нибудь старую сплетницу, которая будет сопровождать меня. У меня есть кучер, и этого достаточно.

– Вас не волнует ваша репутация?

– Практически нет.

– И почему же?

– Потому что если бы я жила по законам лондонского общества, то никогда ничего бы не сделала.

– Понятно. – Он бросил на стол деревянную палку с какой-то металлической деталью.

– Что это? – спросила Камелия, с любопытством разглядывая палку.

– Это новый тип швабры, – отмахнулся Саймон, подбирая, с пола что-то еще.

– Как эта швабра работает? – Камелия подошла ближе, чтобы рассмотреть странное изобретение.

Саймон нерешительно посмотрел на гостью, не веря, что ее это действительно заинтересовало. Немногие женщины отваживались заходить в его лабораторию. А из тех, кто это делал, только женщины из его семьи искренне ценили зачастую необычные и диковинные изобретения. Но что-то в выражении лица гостьи смягчило желание Саймона отмахнуться от ее вопроса. Ее глаза цвета полыни были задумчивы, словно странный предмет казался ей загадкой, которую она хотела решить.

– Я добавил к концу швабры большой зажим, который управляется этим рычагом, – начал Саймон, демонстрируя Камелии швабру. – Рычаг толкает стержень, который натягивает этот трос, заставляя зажим захлопнуться. Суть в том, что вы можете делать все это, не притрагиваясь к нижнему концу швабры и даже не наклоняясь.

– Это очень умно.

– Все это требует доработки, – пожал плечами Саймон. – Есть проблемы с натяжением троса. – Он положил швабру на стол.

– А это что? – Камелия указала на коробку, которую держала в руках.

– Соковыжималка для лимона.

Она с любопытством посмотрела на коробку.

– Не похоже на соковыжималки, которые мне доводилось видеть. – Открыв крышку, Камелия увидела деревянную шишку с желобками, окруженную кольцом отверстий. – Как это работает?

– Кладете половину лимона на возвышение и крепко закрываете крышку, используя эту рукоятку, чтобы создать большее давление, – объяснил Саймон. – Сок стекает в нижнее отделение, а косточки и мякоть остаются наверху. Потом выдвигаете этот маленький ящичек и получаете свой лимонный сок.

– Прекрасно. Вы планируете наладить производство?

Он покачал головой:

– Я сделал это для своей семьи, поскольку всегда пытаюсь облегчить домашний труд. Другие сочтут это чепухой.

– Думаю, большинство женщин одобрят все, что облегчает ведение домашнего хозяйства, – возразила Камелия. – Вы хотя бы получили патент на это? Или на швабру?

– Если бы я получал патенты на всякую мелочь, то на всю жизнь зарылся бы в бумаги.

– Но у вас есть двести семьдесят патентов.

– Только потому, что родственники из лучших побуждений взяли на себя труд собрать чертежи и нужные бумаги и представить их в патентное бюро. Я понятия не имею, что зарегистрировано, а что нет. Меня это не интересует, честное слово.

Камелия недоверчиво смотрела на него.

– Разве вы не хотите должным образом зарегистрировать свои идеи и поставить изобретения и открытия себе в заслугу?

– Я изобретаю не ради славы, леди Камелия. Если кто-то захочет улучшить мою идею, потратив собственное время и средства на производство, – ради Бога. Наука и технология никогда не продвинулись бы вперед, если бы ученые оберегали свои открытия и идеи словно золото.

Саймон поднял второй стол и начал складывать на него упавшие на пол бумаги, инструменты, механизмы.

– Так скажите, леди Камелия, – продолжил он, стряхивая воду с мотка проволоки, – что заставило вас писать письма с просьбой о встрече?

Камелия заколебалась. Она воображала, что их встреча пройдет в роскошной гостиной с бархатными шторами, где она неспешно изложит мысли о важности археологии и эволюции человека, а благообразный слуга подаст чай в серебряном сервизе. Теперь ей было совершенно ясно, что мистер Кент не держит слуг: на плите и в раковине на другой стороне кухни громоздились пирамиды грязных тарелок. Камелия подумала было, что стоит прийти в другой день, когда знаменитый изобретатель не будет занят наведением подобия порядка в своей лаборатории, но быстро оставила эту идею.

Время уходит.

– Меня заинтересовала ваша работа над паровыми машинами, – начала она, поднимая с пола разбросанные предметы. – Я читала одну из ваших статей на эту тему, в которой вы обсуждали огромную выгоду от использования паровых машин и насосов в угольных шахтах. Я думаю, ваш тезис, что сила пара должна использоваться эффективнее, просто неотразим.

Саймон не мог поверить, что она говорит серьезно. Из всех причин, объясняющих ее присутствие здесь, тема паровых машин и угольных шахт казалась ему наименее вероятной.

– Вас интересуют паровые машины?

– Их применение в земляных работах, – уточнила Камелия – Я археолог, мистер Кент, как и мой покойный отец граф Стамфорд. Без сомнения, вы слышали о нем?

В ее глазах вспыхнул огонек надежды, который Саймону не хотелось гасить. Но и лгать ей он не хотел.

– К несчастью, леди Камелия, я мало знаком с археологией и не посещаю приемы, где имел бы удовольствие встретить вашего отца, – произнес он извиняющимся тоном.

Камелия кивнула. Она и не ожидала, что изобретатель знает ее отца. Судя по тому, что она слышала о мистере Кенте, он все свое время проводит, уединившись в лаборатории.

– Мой отец посвятил свою жизнь изучению археологических богатств Африки в то время, когда мир интересовался исключительно Египтом, Грецией и Римом, их искусством и памятниками материальной культуры. Для документирования истории африканцев с научной точки зрения было сделано крайне мало.

– Боюсь, я мало знаю об Африке, леди Камелия. Насколько я понимаю, там обитают в основном кочевые племена, которые тысячелетиями живут очень простой жизнью. Не думаю, что там есть что-нибудь ценное, кроме алмазов, разумеется.

– В Африке нет древних зданий и искусств, как в других местах, – согласилась Камелия. – А если и есть, мы еще не нашли их. Но мой отец верил, что Африка – колыбель древней цивилизации, которая гораздо старше всех остальных. Когда Чарлз Дарвин предложил теорию происхождения человека от приматов, весь мир смеялся. Мой отец, однако, лишь еще больше убедился в исключительной важности Африки для эволюции человечества.

– И как это связано с моей работой над паровыми двигателями?

– Двадцать лет назад мой отец нашел в Южной Африке участок земли, где было много свидетельств жизни древних племен. Он приобрел триста акров земли и начал раскопки, обнаружив множество интереснейших предметов. Теперь я продолжаю работу отца, и мне нужен ваш насос с паровым двигателем.

– А я думал, главные орудия археолога – это кисточка, совок и ведро.

– Так и есть, Но раскопки в Южной Африке имеют свои особенности. Сняв первый, относительно мягкий слой земли, натыкаешься на исключительно твердый грунт, который трудно разбить. Потом, как только достигнешь уровня грунтовых вод, в шахту начинает просачиваться вода. Кроме того, там существует сезон дождей, который длится с декабря по март. В это время мой раскоп совершенно затоплен, и работа останавливается.

– Наверняка в Африке есть насосы с паровым двигателем, – предположил Саймон.

– Их трудно достать.

Камелия тщательно следила за беззаботностью тона. Она не хотела, чтобы Саймон знал о проблемах, с которыми она столкнулась, разыскивая насос. Если он узнает, что ее оборудование вывели из строя, что компания «Де Бирс», как она полагала, дала указание производственным фирмам не продавать ей насосы, он решит, что слишком рискованно доверять ей свое уникальное изобретение.

– Существует монополия, производящая насосы, которая контролируется компанией «Де Бирс», – продолжала Камелия, – и вполне понятно, что она преимущественно обеспечивает насосами алмазные шахты. В связи с этим я не могу ни приобрести, ни арендовать насос, поэтому работа на моём участке остановилась. Но, прочитав вашу статью, я уверилась, что ваш насос превзойдет все, что используется в Африке. Вот почему я пришла к вам.

– И что заставляет вас думать, что мой насос лучше?

– В своей статье вы назвали современные паровые турбины крайне неэффективными. Вы доказали, что можно получить гораздо больше энергии, если пар будет поступать постепенно, турбина станет вращаться гораздо быстрее, в результате чего мощность насоса значительно повысится. Меня крайне волнует прогресс в моей работе, к тому же вода может повредить археологические находки. Я уверена, что ваш новый насос – лучшее решение проблем моего участка.