– Вы обычно разгуливаете с ножом за голенищем?

– Лондон довольно опасное место, – заметила Камелия. – По этой причине мой отец очень не любил его – тут повсюду воры.

– Эти люди не похожи на воров.

– Конечно, они воры, – настаивала Камелия. – Им нужна была лишь моя сумочка, и, видит Бог, они ее заполучили.

– Это в нее вы положили украденный у меня чертеж? – с невозмутимым видом спросил Саймон.

– Я лишь позаимствовала его на время. Я думала, вы не станете возражать, поскольку им не пользуетесь. Я намеревалась вернуть его вам.

– После того, как дадите кому-нибудь скопировать и используете как основу для вашего парового насоса? Уверен, что закон сочтет изъятие чертежа из моего дома без моего согласия кражей, леди Камелия, хотя вы можете изложить это иначе.

– Но вы же сказали, что не заинтересованы в охране своих идей и изобретений. Вы сказали мне, что наука и технология не продвинулись бы вперед, если бы ученые охраняли спои открытия, – возразила Камелия. – И поскольку вы не можете уделить время созданию парового насоса, я не видела никакого вреда в том, чтобы позаимствовать у вас чертеж. Но теперь его нет, вот что ужасно!

– Если это улучшит ваше настроение, мне чертеж совсем не нужен, схема этого парового двигателя отпечаталась у меня в мозгу.

– Но теперь они знают, что я приехала в Лондон договариваться насчет насоса.

– Кто?

– Эти два хулигана, – поспешно ответила Камелия. Она не хотела, чтобы Саймон зная, что за ней следили. – Я беспокоюсь, что теперь они продадут ваше изобретение другому ученому, который построит насос, получит славу и деньги за ваш тяжелый труд.

– Я тронут вашей заботой, – сухо ответил Саймон. – Чего я не понимаю, так это почему ваши милые друзья Стэнли и Берт так заинтересовались вашим маршрутом и почему вы забрались в чужую карету, а потом кинулись в темные пустынные переулки с украденным чертежом и шестидюймовым кинжалом за голенищем. Вас действительно где-то ждет карета, леди Камелия, или это ваша очередная милая выдумка?

– Мой кучер ждет меня на Грейт-Рассел-стрит, перед музеем, – сказала Камелия. – Я думала, что так лучше.

– Дайте подумать. Вы велели ему оставаться там, а сами пошли в музей, делая вид, что проведете там несколько часов. Весьма правдоподобно, что дочь уважаемого археолога, приехав в Лондон, может провести там целый день. Потом вы выскользнули из музея через боковую дверь и пошли ко мне домой, решив, что никто не подумает, будто вы могли куда-то отправиться без кареты.

– Вполне логичный план.

– Полагаю, он был таковым, пока ваши друзья Стэнли и Берт не налетели на вас. Их явно не так легко одурачить, как вы думали. Вопрос в том, почему они так стараются удержать вас подальше от Африки? В ваших раскопках есть для них что-то чрезвычайно привлекательное?

– Я же вам говорила, что я на грани потрясающего открытия. Многие археологи хотели бы захватить мой участок и присвоить себе славу.

– Эти двое не произвели на меня впечатления археологов.

– Конечно, эти головорезы работают на того, кто велел им следить за мной и попытаться запугать.

– Я и не подозревал, что археология такое суровое занятие. Вы имеете представление, кто может быть этим соперником-археологом?

– Нет. Все в Британском археологическом обществе, кажется, смеются над идеей, что в Южной Африке можно найти что-то существенное, но я уверена, что кое-кто понимает важность моего будущего открытия. Они думают, что если смогут напугать меня, то я продам свой участок за бесценок первому же покупателю. Они ошибаются. Я никогда не покину Африку. И не оставлю свой участок, пока не добуду из этой земли все, что она хранит.

– Я восхищен вашей решимостью.

В ее глазах блеснул лучик надежды.

– Вы мне поможете?

– Нет. Я так же предан своим изобретениям, как вы поискам африканских реликвий, леди Камелия. Тем не менее, я провожу вас до кареты. – Саймон прошелся по переулку и ми шел ее шляпу.

– Я не нуждаюсь в охране, – энергично заверила она, раздраженная тем, что он отказывается помочь. – Уверяю нас, я вполне способна самостоятельно добраться до своей кареты.

– Доставьте мне удовольствие, – настаивал Саймон, подавая ей шляпу. – Вы по крайней мере можете таким образом расплатиться со мной за кражу чертежа.

– Вы только что сказали, что он вам не нужен. – Камелия нахлобучила на голову испачканную шляпу. – Вы сказали, что он отпечатался в вашей памяти.

– Тогда сделайте одолжение в знак благодарности за то, что я пришел вам на помощь в трудную минуту, – предложил Саймон. – Должен сказать, я блестяще сыграл влюбленного пьяницу.

– Я высоко ценю вашу заботу, мистер Кент, но действительно не нуждаюсь в вашей помощи. Я прекрасно владею ситуацией.

– Если вы считаете, что подвергнуться нападению двухметрового гиганта, в то время когда его напарник грозил вам смертью и размахивал перед вашим носом пистолетом, – это владеть ситуацией, то должен сказать, вы прекрасно ею владеете.

– Когда вы, пошатываясь, появились на улице, я как раз ударила великана кинжалом в бедро.

– Правда? Вы раньше делали что-то подобное?

– Я много раз охотилась и помогала разделывать туши Я совершенно уверена, что без труда смогла бы перерезать негодяю мышцы.

– Спасибо за предупреждение. – Саймон подал ей руку.

– Простите, мистер Кент, но вас не тревожит, что вас увидят в таком виде? Вы, кажется, забыли шляпу и галстук, а ваша рубашка расстегнута.

– Я покинул дом в спешке. – Саймона позабавило внезапно проснувшееся в ней чувство приличия. – Боюсь, я частенько выхожу из дома в неподобающем виде, это одно из следствий постоянной занятости. Отсутствие моей шляпы вас беспокоит?

Он медленно запахнул мятую рубашку на мускулистой груди.

– Вовсе нет, – ответила Камелия, встретившись с ним взглядом. – Я давно привыкла видеть мужчин без шляп.

– Отлично. Значит, вы не станете возражать против того, чтобы я проводил вас к карете? – Его рубашка теперь была благопристойно застегнута до самой шеи, и он снова подал ей руку.

Камелия вздохнула:

– Если это доставит вам удовольствие, мистер Кент.

Она легко положила руку на рукав его сюртука. Рука Саймона была на удивление твердой и горячей, от жара, проникавшего сквозь перчатку, ладонь немного покалывало.

Они в дружеском молчании пошли по темному переулку к улице. Мужчины и женщины в элегантных вечерних нарядах ехали в каретах в театры, на приемы, званые ужины или просто гуляли. Камелия понимала, что они с Саймоном составляют странную пару: она в безнадежно испорченном платье, обвисшей шляпе, со спутанными волосами, и Саймон в мокрых брюках и помятом сюртуке. Люди неодобрительно поглядывали на них, явно думая, что им не место среди благородной публики, или, хуже того, принимали за карманных воров. Камелия взглянула на Саймона, задаваясь вопросом, беспокоит ли его, что они привлекают всеобщее внимание.

К ее удивлению, на его лице было почти веселое выражение. Либо Саймон не замечал хмурых взглядов, либо они его совершенно не волновали.

– Я совсем забыл, как хороши вечерние прогулки, – сказал он. – Мне действительно нужно чаще выходить из лаборатории.

– Как вы устроили эти взрывы? – полюбопытствовала Камелия.

– Я использовал забытые в кармане сюртука петарды, которые сделал, чтобы позабавить младших братьев и сестер.

– Эти огромные огненные шары всего лишь петарды? Они походили на ружейные выстрелы.

– Я люблю устраивать необычные и шумные фейерверки, – сказал Саймон. – Чтобы усилить цвет и яркость взрыва, я добавил соли металлов и селитру. Моя мать всегда жалуется, что я однажды что-нибудь взорву, но братья и сестры в восторге.

– И сколько у вас братьев и сестер?

– Всего нас девять, но только трое еще достаточно юны, чтобы приходить в восторг от старшего брата, который умеет устраивать взрывы. Остальные помнят пожары, которые я едва не учинил в детстве, когда выяснял, сколько ружейного пороха понадобится, чтобы поднять крышку жаровни, или сколько света даст масляная лампа с пятью фитилями вместо одного.

– Вы устраивали пожары?

– Случалось, – пожав плечами, признался Саймон. Они свернули на улицу, где перед входом в Британский музей ждали несколько карет. Около одной из них, смеясь и на что-то указывая, толпились дети и взрослые. – К счастью, мне ни разу не удалось сжечь дом дотла, хотя наш дворецкий Оливер всегда был уверен, что я это сделаю.

– Вот моя карета. – Камелия указала на скромный черный экипаж, у которого собрались дети.

– Что они разглядывают?

– Моего кучера. Стоит ему где-нибудь появиться, он сразу привлекает к себе внимание.

Подойдя вместе с Камелией к карете, Саймон увидел, что так привлекло детей.

На козлах сидел худой африканец лет пятидесяти или чуть постарше. Палящее африканское солнце избороздило его темное лицо глубокими морщинами. Лоб и челюсти были квадратными, впалые щеки свидетельствовали, что в его жизни случались времена, когда пища была более чем скромной. Он сидел, выпрямив спину, вскинув голову, и смотрел прямо перед собой. Его гордые манеры граничили с надменностью, выдавая благородство и силу духа, которые Саймон нашел чрезвычайно привлекательными. В фантастическом наряде африканца сплетались пурпурный, сапфировый и изумрудный цвета. На голове у него была широкополая кожаная шляпа, которая, казалось, не гармонировала с экзотическим нарядом, но была гораздо практичнее лоснящихся фетровых шляп, которые диктовала джентльменам лондонская мода. Темного цвета кожи, необычайного наряда и странной шляпы было достаточно, чтобы разжечь любопытство прохожих, но не это заставляло детей захлебываться от смеха.

На голове африканца прыгала обезьянка, бросая в детей вишней.

– Зареб, я просила тебя не выпускать Оскара из кареты, – упрекнула Камелия.

– Он хотел посмотреть на детей, – объяснил Зареб.

– Скорее он хотел их покормить, – пробормотала Камелия. Она протянула руки к обезьянке, и та, восторженно взвизгнув, перепрыгнула с головы Зареба на плечо Камелии. – Оскар, если ты хочешь ездить со мной, то должен научиться сидеть в карете.

Оскар протестующе застрекотал и одной лапой обнял Камелию за шею.

Темные глаза Зареба быстро прошлись по Камелии, отмечая ее взъерошенный вид. Потом необычный кучер перешел взгляд на Саймона. Он долго смотрел на него, словно пытаясь докопаться, что скрывается за плачевным видом спутника Камелии. Наконец он снова переключил внимание на Камелию:

– Теперь мы можем возвращаться?

– Мы можем возвращаться домой, – ответила Камелия, зная, что Зареб имел в виду совсем другое. – Она повернулась к Саймону: – Спасибо, что проводили меня к карете, мистер Кент, и за то, что пришли на помощь. Извините, что причинила вам столько хлопот, и простите за потерю чертежа.

– В извинениях нет необходимости. – Теперь, когда пришло время еще раз попрощаться, Саймон снова почувствовал странное нежелание расставаться с Камелией. – Вы уверены, что все будет в порядке?

– Конечно, – сказала она, пытаясь удержать Оскара, который норовил вытащить из ее волос последние шпильки. – Все будет замечательно. Если вы передумаете, мистер Кент, я остановилась на Беркли-сквер, номер двадцать семь. Я пробуду там несколько недель, а потом мы вернемся в Южную Африку.

Саймон заколебался. Он толком не знал, как приличнее уйти. Джентльмен поцеловал бы ей руку, но поскольку Камелия двумя руками сдерживала обезьянку, чтобы та не играла ее волосами, это было невыполнимо.

– Что ж, тогда до встречи, леди Камелия, – неловко сказал Саймон, словно считал, что однажды может просто налететь на нее на улице. Он открыл дверцу кареты и подал Камелии руку, чтобы помочь ей войти внутрь.

Оскар стремглав пробежал по руке Саймона и уселся ему на голову.

– Оскар! Слезай сейчас же! – сказала Камелия.

Оскар пронзительно вскрикнул и покачал головой, сильнее вцепившись в волосы Саймона.

– Слезай, Оскар, – начала сердиться Камелия, – или не получишь после обеда имбирного печенья.

Обезьянка нахально ухмыльнулась, заставив собравшуюся толпу расхохотаться.

– Слезай, Оскар, – сказал Зареб. – Потерпите, – добавил он, повернувшись к Саймону.

Оскар, словно раздумывая, заколебался. Потом, потрепав Саймона по голове, прыгнул на покрытое бархатом сиденье кареты.

– Простите. Обычно он этого не делает, он довольно хорошо себя ведет, – извинилась Камелия. Это даже отдаленно не походило на правду, но она не видела причин, чтобы Саймон думал иначе.

– Все в порядке. Вы всегда берете его с собой?

– Не всегда, но боюсь, он считает пребывание здесь заточением. Дома он привык к большей свободе, но я не могу позволить ему разгуливать по Лондону. Предполагалось, что он останется в карете, но ему это не понравилось. Он не привык сидеть взаперти.

– Я могу это понять. – Саймон помог ей подняться в карету и закрыл дверцу.