Кит Силвер, как его звали теперь, прислонившись к крепкому стволу кипариса, лениво оглядывался вокруг.

Мужчина, стоявший рядом, с удовлетворением наблюдал, как владельцы известнейших магазинов Нового Орлеана выходили из величественного особняка, возвышавшегося в самом центре колонии. Гости «Лафит траст» служили источником немалых доходов Баратарии.

— Дела идут неплохо, Кит, — заметил Пьер Лафит, щурясь от солнечного света, проникавшего через увешанные испанским мхом ветки деревьев.

— А как насчет распоряжения губернатора Клейборна? — осведомился Кит, изогнув бровь; — Он потребовал от граждан Нового Орлеана не вести никаких дел с обитателями Баратарии.

— Назойливый тип, — прокомментировал Пьер, с типично галльским фатализмом пожимая плечами. — Мы с Жаном сегодня возвращаемся в Новый Орлеан. Тебе тоже следовало бы поехать.

— Благодарю, я уже там бывал. Кроме того, у меня другие дела.

— Ах да, помню, — кивнул Пьер, и Кит подумал, что, несмотря на дорогой костюм, длинные тонкие усики действительно придают ему вид завзятого пирата. — Ты наконец решил поискать родных, не так ли?

— Почти. У меня нет никого, кроме сестры, и, насколько я знаю, она сейчас в Лондоне, но, к сожалению, убеждена в моей смерти.

— Неплохо бы и оставить ее при этом мнении, — рассмеялся Пьер, подмигнув собственной шутке. — Кроме того, рано или поздно ты все равно умрешь в петле. Не слишком приятная кончина — судорожно дергаться и приплясывать на веревке ради развлечения губернатора.

Но смерть в любом виде — печальное событие, верно?

Кит, не ответив, устремил взор на противоположную сторону людной площади, где по вымощенному брусчаткой тротуару шествовал Босс в обществе Джона Р. Граймса, главного прокурора округа Нового Орлеана. Здесь Жан Лафит был в своей стихии, в созданной им империи, подданными которой были речные матросы и всякий пиратский сброд. Влиятельные господа часто посещали Баратарию, привозя с собой жен, которым не терпелось порыться в сказочных сокровищах, собранных обитателями колонии, ибо «импортная контора» братьев Лафит была широко известна в здешних местах.

Жан Лафит, или, как его называли, Босс, имел немало друзей и среди знати. Высокий светлокожий брюнет с чисто выбритым лицом и темными глазами, он производил впечатление истинного джентльмена: настоящий эрудит, полиглот и процветающий бизнесмен, умевший вовремя польстить, уговорить, а если нужно, и запугать.

Кит невольно усмехнулся при воспоминании о листовках, выпущенных пиратским предводителем только на прошлой неделе. В ответ на ультиматум губернатора он пообещал полторы тысячи долларов тому, кто захватит и привезет на Большую Землю злосчастного Клейборна: наглый ответ на предложение последнего выплатить пятьсот долларов награды за доставку Жана Лафита в офис новоорлеанского шерифа.

Патовая ситуация. Пока все оставалось на своих местах.

— Ба! — воскликнул Пьер. — Взгляни-ка на Граймса!

Он обязан защищать нас от людей, подобных Клейборну, и все же мы вынуждены постоянно обороняться. Трудно вести дела, когда приходится тратить время на идиотов-таможенников и освобождение несправедливо захваченных людей.

— В один прекрасный день нас попросту сотрут с лица земли, — предрек Кит.

— Возможно. Но до этого еще далеко, — отмахнулся Пьер.

Кит оттолкнулся от дерева и повернул к тропинке, которая вела к воде. Скоро. Уже скоро. Он готовился к этому дню два года. С того момента, как удалось незаметно покинуть корабль капитана Джека после свирепой битвы с Лафитом, протестовавшим против незаконной охоты на своей территории. Измученный Кит, стоявший едва не по колено в крови, невольно восхитился холодной выдержкой Жана. Тот спокойно, не повышая голоса, требовал, чтобы капитан Джек убрался из его «угодий».

Кит, не задумываясь, перешел на сторону Лафита. И ни разу об этом не пожалел. Решение это, ко всему прочему, оказалось провидческим: вскоре судно капитана Джека было захвачено береговой охраной, а вся команда Довешена.

Теперь у Кита был собственный корабль, купленный на долю добычи, захваченной на испанских судах, имевших неосторожность зайти в воды Мексиканского залива. Под командованием Лафита служила тысяча человек; на пятидесяти судах развевался флаг Картахены, знаменитый стяг каперов. У каждого капитана имелось каперское свидетельство колумбийского правительства. Жизнь была не так уж плоха, но полна опасностей, и такое положение не могло долго продлиться. Губернатор был всего лишь первым звеном в цепи неприятностей, ожидавших Баратарию.

Добравшись до берега, Кит увидел, что прилив уже начался. С окончанием зимы можно отплывать. Его корабль снаряжен, провизия поднята на борт. Все готово для выхода в Атлантический океан. Это будет его первое путешествие в качестве капитана.

«Какафуэго» был всего лишь малым корветом, щетинившимся пушками. Отсюда и его название, в переводе означающее «Плюющийся огнем», хотя команда любовно называла посудину «Плюющийся дерьмом». Прекрасный корабль — и теперь, с гибелью предыдущего владельца, целиком принадлежит Киту. Когда-то он был построен в Испании, но теперь пересекал моря как одно из судов флота «Лафит траст», торговой компании пиратов и каперов.

Иногда Кит вспоминал, каким наивным был в молодости, считая, что жизнь моряка — сплошные романтические приключения. На самом же деле нет ничего ужаснее дней, заполненных непосильным трудом и жестокими боями, под палящим солнцем или проливным дождем. Однако судьба была милостива к нему: он до сих пор жив.

Самыми трудными оказались первые месяцы, едва не приведшие его к гибели. И если бы не своевременное вмешательство Жана Лафита, он, возможно, давно уже нашел бы себе могилу на дне океана.

И вот теперь настало время известить Амелию о том, что у нее по-прежнему есть брат. Беда только, что он не знает, как это сделать без риска быть повешенным. Вряд ли он обрадует ее приглашением на свою казнь.

С тех пор как их разлучили, прошло больше четырех лет. Наконец он близок к осуществлению цели. Он найдет ее и предложит уехать с ним, хотя такое существование не подобает людям вроде Ами. Правда, он всегда сможет устроить ее в Новом Орлеане, взять слово никому не проговориться, что он ее брат, и, возможно, Амелия сумеет найти здесь свое счастье.

Он так часто с тоской думал о сестре! Хорошо ли ей живется? Замужем ли она? Вспоминает ли о брате? Он всего лишь хотел дать ей знать, что не забыл ее и свое обещание вернуться.

— Любовничек, — промурлыкал грудной голос, и Кит, обернувшись, увидел Розу. Широкая улыбка, черные волосы и глаза, роскошное тело и податливая натура, помогавшая коротать длинные зимние ночи, когда по крыше били тяжелые капли дождя и трудно было отличить землю от моря и неба, сливавшихся в сплошной непроглядный туман.

Кит обнял ее, почувствовал, как она прижимается к нему, бесстыдно гладит готовую к любовной схватке мужскую плоть.

— Дерзкая кошечка! — бросил он по-испански, и Роза рассмеялась.

— Но только такой я тебе нравлюсь, — прошептала она, — разве нет?

— Чистая правда, — кивнул он, накрывая ладонью ее пухленькую грудку. Блаженно вздохнув, она потерлась о него всем телом. Мыслями он был уже далеко, обдумывая детали предстоящего путешествия, но все же стал лениво ласкать ее, пока она не принялась извиваться.

Маленькое страстное создание!

Как пройдет его встреча с сестрой? Правда, не исключено, что Ами уже замужем и ужаснется внезапному вторжению брата в ее жизнь. Какой позор: пират в приличной семье! Что, если она попросту не пустит его на порог? Но жизнь иной раз делает совершенно неожиданные повороты, а иногда предлагает единственный шанс на выживание.

Роза сунула пальцы за пояс его панталон, и Кит на мгновение забыл обо всем.

— Распутница! Хочешь, чтобы я взял тебя прямо на пристани, на глазах у всех?

— Если тебе так хочется…

Она поднялась на носочки, легонько укусила его за шею и тут же зализала отпечатки зубов языком.

— Даже не смотришь на Розу, а я все готова отдать для тебя!

— Жадная сучка, — пробормотал он, но отдался ее бурным ласкам, с тихим ругательством запустил руки в ее длинные волосы и оттянул голову, чтобы впиться в губы жадным поцелуем.

Тоску и одиночество можно забыть, пусть и ненадолго, в объятиях женщины. Поэтому он увлек ее под весьма сомнительное прикрытие деревьев, швырнул на землю, краем уха прислушиваясь к стонам и вздохам удовольствия Роза обожала грубые ласки, неизменно возбуждалась, когда с ней обращались как со шлюхой, кем она, в сущности, и была. Кит, всегда готовый услужить даме, задрал многочисленные юбки и взгромоздился на нее. Та, задыхаясь, обвила его ногами и судорожно изогнулась. Высвободив свою вздыбленную плоть, он нетерпеливо ворвался в Розу быстрым резким толчком. Она снова впилась зубами в его шею, но он даже не поморщился от жгучей боли, равнодушный ко всему, кроме исступленного, нарастающего наслаждения, сжимавшего его в раскаленном кулаке.

Позже, когда страсть была утолена, он с грустью подумал, что женщинам слишком легко удается отвлечь его от цели, а это большой недостаток. Но он и без того сильно изменился за последние годы, и к сожалению, не к лучшему.

Что, если Амелия даже не узнает его? Он и сам не узнавал себя. Недаром из зеркала на него смотрел незнакомец…

Глава 12

Деверелл отчего-то был вне себя. Мрачный вид, яростный взгляд. Стэнфилл по долгому опыту общения с другом знал, что в таком состоянии его лучше не задевать. И не лезть с расспросами. Поэтому виконт спокойно выжидал, глядя в пламя камина и попивая превосходный французский коньяк, хранившийся, вне всякого сомнения, в погребах графа добрую сотню лет.

Причина плохого настроения Дева была ему непонятна, но похоже, дело тут в женщине, а точнее, в мисс Кортленд. Недаром он отправился в дом бабки, исполненный решимости выяснить у дам природу их дружбы с доном Карлосом де ла Рейном. Леди Уинфорд следовало быть осторожнее: можно подумать, ей не известно, что испанец — отпетый мошенник, подлец чистой воды, охотник за приданым, единственными козырями которого остаются титул и сомнительно высокое происхождение.

Однако по всему видно, что беседа приняла неожиданный оборот, как часто бывало при общении с леди Уинфорд.

Ну до чего невыносимая женщина! Аристократка, два знатных, влиятельных мужа, и при этом донельзя легкомысленная, вечно возится с ордой мопсов и сельских священников. Он видел и тех и других и до сих пор не был уверен, кто из них хуже. И те и другие донельзя отвратительны. Правда, у псов еще есть кое-какие хорошие качества: по крайней мере их можно сдавать в аренду леди, обожающим красоваться на портретах с собачками в руках.

Но так или иначе это проблема Дева, пусть сам ее и решает. У него своих бед довольно. Отец с матерью требуют, чтобы он женился и завел детей, поскольку старший брат, наследник титула и состояния, питает неподдельное отвращение к женщинам, предпочитая общество смазливых молодых людей. Пожалуй, он подчинится желанию родителей, хотя бы назло брату. Недаром они с детства не выносили друг друга.

— Будь она проклята! — выпалил Дев в тишину.

Виконт обернулся к нему, подняв брови, но не произнес ни слова. Граф мельком глянул на него, поморщился, со стуком отставил бокал.

— Придется утром поговорить с бабушкой.

— Насколько я понял, вечерний допрос прошел неудачно?

К удивлению Стэнфилла, Деверелл хрипло, отрывисто рассмеялся. Хриплые звуки прозвучали неуместно громко в небольшой комнате. Губы графа искривила циничная ухмылка.

— О нет, гораздо лучше, чем имеет право ожидать любой мужчина. В том-то и беда.

Он поднялся, шагнул к камину и, вновь помрачнев, уставился в огонь. Да, очевидно, что-то стряслось.

Часы на камине пробили полночь.

Стэнфилл тоже встал, потянулся и зевнул.

— Думаю, сегодня стоит лечь пораньше. Надеюсь, ты будешь завтра в Портленд-Хаус?

— Обязательно. Если опоздаю, дождись меня. Один из моих людей работает над расследованием важного дела по моему поручению, но не всегда бывает достаточно пунктуальным.

— Вот как? — усмехнулся виконт. — Джемми Тейлор, полагаю?

— Да, плут и мошенник, но может раздобыть почти любую информацию, — немного повеселел Деверелл. — Куда надежнее многих членов парламента.

— Вряд ли это может служить оправданием. Но если кто и способен обнаружить имена людей, которые охотятся за Кокрейном, — так это Джемми.

Жаль, думал Стэнфилл, выходя из графского дома, что у бывшего сыщика с Боу-стрит куда больше порядочности, чем у людей, правящих страной.

Виконт вздрогнул, укутался поплотнее в пальто и поспешно нырнул в тепло двухколесного экипажа. Копыта приглушенно застучали по обледеневшей мостовой. Обочины были завалены снегом, Темза давно замерзла: вполне можно устраивать ежегодную зимнюю ярмарку на льду.