Внезапная мысль осенила виконта: он едва не приказал кучеру повернуть экипаж, но решил, что не стоит.

Завтра еще успеется.

Снег окутал толстым одеялом землю, улицы и крыши домов. Кареты и телеги едва ползли, пешеходы осторожно передвигали ноги.

Холт спешился на конном дворе Бикон-Хаус, дал строгие инструкции относительно ухода за гнедым и направился к дому по узкой тропинке. Из труб к серым облакам поднимались завитки дыма. Гигантские снежинки кружевным занавесом застлали окружающий пейзаж.

Ветки деревьев и кустов уже гнулись под тяжестью крошечных сугробиков.

Бакстер встретил его в дверях, взял пальто и показал на утреннюю гостиную.

— Леди Уинфорд завтракает, милорд.

— А мисс Кортленд?

— Насколько мне известно, молодая дама попросила принести завтрак в спальню.

Тем лучше. Он пока не в настроении видеть ее. Из всех глупостей, совершенных ею в жизни, эта — самая поразительная. Поддаться искушению в доме собственной бабушки! Просто невероятно! Единственным оправданием служит то, что все произошло случайно. Он приехал в Бикон-Хаус с твердым намерением отчитать бабку, позволившую дону Карлосу ухаживать за мисс Кортленд, а заодно и прочесть наставление самой барышне за поощрение подобных знаков внимания. Но не ожидал, что в доме все уже будут спать, кроме девчонки, сидящей на полу, в одной сорочке, с соблазнительно распущенными волосами. Не думал, что желание скрутит его до такой степени, что он потеряет голову, забудет о добрых намерениях… И вот теперь, впервые в жизни, жалел о том, что сотворил.

Бакстер, как всегда непроницаемый и невозмутимый, даже если и знал что-то о событиях вчерашней ночи, все равно не подал вида, заметив только:

— Леди Уинфорд ожидает вас, милорд.

Тубы Холта сжались в тонкую линию. Ничего удивительного: скорее всего девушка прямиком помчалась к своей благодетельнице и во всем призналась. Теперь жди нагоняя: вполне заслуженного, но нежеланного.

Леди Уинфорд подняла ясные, не замутненные печалью глаза на внука.

— А, вот и ты наконец. Садись, садись. Поговорим за едой, — предложила она, показывая на соседний стул.

Как обычно, вокруг стола собралась целая орава собак, нетерпеливо ожидающих лакомых кусочков. Весь этот утренний спектакль сопровождался звонким тявканьем, а иногда и короткими схватками.

Граф с отвращением оглядел свору мопсов.

— Простите, бабушка, но я не ем с собаками.

— Нет? А я слышала иное… правда, если злые языки не лгут, твоя последняя юбка больше походит на кошку.

Трент, уберите собак и попросите кухарку дать им остатки от завтрака.

— Да, миледи, — послушно кивнул лакей, давно смирившийся со своей участью.

Уже через несколько минут комната опустела и Холт устроился рядом с престарелой родственницей.

— Твое лицо… — неодобрительно заметила она. — Очередная дуэль? Твое последнее увлечение тоже замужем? Так и ищешь приключений на свою голову, Холт!

— Нет, ничего подобного, небольшой инцидент в парке, — небрежно пояснил он, разбивая скорлупу яйца, сидевшего в чашечке тончайшего фарфора. — Вы слишком верите слухам, бабушка.

Ее ложечка приостановилась в воздухе.

— Вовсе нет, дорогой мальчик, — улыбнулась леди Уинфорд, покачивая головой, — я для этого слишком занята. Ты, случайно, не помнишь миссис Фрай? Очаровательная женщина. Так и бурлит энергией и свежими идеями. Правда, она больше интересуется реформами в обществе, преобразованием пенитенциарной системы и тому подобным, я же выступаю против жестокого обращения с животными. Но у нас единые цели, и мы прекрасно ладим. Я выполняю столько ее поручений, что мне просто некогда слушать сплетни. Однако злые языки не дремлют и пересуды достигают моих ушей даже против воли. Временами это так утомительно!

— Уверен, что Бакстер, как всегда, осведомлен обо всем, — язвительно бросил внук.

Но бабка как ни в чем не бывало энергично кивнула:

— Он просто чудо, не правда ли? Знает все, что творится в Лондоне. Понятия не имею, как ему это удается.

Однако и Бакстер не всемогущ. Холт, меня беспокоит Амелия.

Граф отпил глоток горячего сладкого шоколада, поднесенного лакеем, и с циничной усмешкой приготовился услышать поток цветистых эвфемизмов, изящных иносказаний, за которыми скрывается неоспоримая правда: он грубо взял невинность мисс Кортленд.

Но вместо этого бабка нахмурилась, взмахнула ложечкой, как кинжалом, и сурово объявила:

— Меня тревожат ухаживания дона Карлоса де ла Рейна.

— Ухаживания? — переспросил Холт и, отставив чашку, откинулся на спинку стула. Серый свет, падавший из высоких окон, почти не освещал лица бабушки. Но насколько он мог увидеть, в глазах ее не было ни осуждения, ни негодования. Только голос был взволнованным.

— Так не годится, — мрачно заявила она. — По-моему, он не тот, каким кажется. Сама не знаю, почему я так посчитала, да и Бакстер слышал всего лишь, что он эмигрант, изгнанный мерзким корсиканцем, рыщущим по всему миру, подобно голодному волку. Но так или иначе я расстроена. Какого ты мнения о доне Карлосе?

По-твоему, он подходящий жених для нашей дорогой Амелии?

— Я не слишком хорошо знаком с ним, бабушка, — осторожно ответил Холт. — Мы виделись всего несколько раз.

— Да, но обычно ты прекрасно разбираешься в людях. У тебя безошибочный нюх на негодяев. Поэтому я умоляю тебя узнать о нем все что можно, потому что, кажется, он вот-вот сделает Амелии предложение.

Вот как?! Неожиданное решение… и одновременно очередная проблема. Нет ничего легче, чем позволить дону Карлосу жениться на ней и взять на себя грехи Холта, соблазнившего новобрачную до свадьбы! Но граф, сам не зная почему, без всяких на то оснований не доверял испанцу.

— Почему вы так считаете? — рассеянно осведомился он, пытаясь выиграть время, прежде чем связать себя обещанием. — Он уже просил ее руки?

— Официально — нет, но, судя по некоторым, весьма красноречивым, признакам, этого недолго ждать.

Влюбленного мужчину видно сразу, хотя, должна сказать, ты до сих пор ухитрялся избегать пылких чувств.

Все же остается надеяться, что в один прекрасный день тебе посчастливится встретить женщину, равную не только происхождением, но и душевными качествами.

— Содрогаюсь при одной этой мысли, бабушка, — сухо ответствовал граф, — поскольку я, как вы обожаете напоминать, человек неуживчивый.

— Верно, но должна же найтись такая женщина, которой удастся преодолеть твои недостатки… если, конечно, у тебя хватит ума узнать ее.

— Насколько я помню, мы говорили о доне Карлосе и мисс Кортленд.

— Ax, каким нудным ты иногда бываешь! Разумеется, речь шла о них, и я хочу, чтобы ты выяснил всю его подноготную. Наша Амелия заслуживает хотя бы немного счастья, а хороший брак для девушки значит многое, поэтому я не выдам ее замуж неизвестно за кого!

Яснее ясного, что дорогая Амелия еще не проговорилась о случившемся в библиотеке. На какой-то момент Холт едва не поддался искушению самому признаться во всем, чтобы немного смягчить эффект будущей исповеди «несчастной жертвы», но мудро промолчал.

Вряд ли стоит гордиться таким поступком. Он и сам не понимал, почему поддался сокрушительному желанию овладеть маленькой колонисткой. Она не первая, кого он видел в тонкой сорочке или без нее, и далеко не самое прекрасное создание на свете. Он вообще не находил ее красивой, с этой ее гривой непокорных волос и громадными глазищами, в которых так и стояло презрение. Обыкновенная цыганочка, глупенькая и наивная, несмотря на острый язычок, имевший свойство больно ранить его и доводить до белого каления за какие-то несколько секунд.

И несмотря на все это, на раздражение, которое она неизменно в нем вызывала, на то, что он считал ее низкой интриганкой, в нем невольно пробудилось сочувствие при виде ее, такой беззащитной и уязвимой на полу библиотеки. Его обычное полупренебрежительное мнение об этой расчетливой особе несколько смягчилось.

Перед ним была женщина, нуждающаяся в утешении.

Участие медленно сменилось вполне объяснимой реакцией на близость женского тела, и пока он согревал ее озябшие ноги, вожделение властно заявило о себе.

Поразительно, как это он настолько забылся, что проигнорировал даже тот неоспоримый факт, что Амелия Кортленд считалась крестницей бабушки и каким-то образом, пусть и не прямо, была под его покровительством и защитой. Пусть он всю свою жизнь беспечно нарушал правила приличия, но подобные вещи непростительны даже для него.

— Итак? — требовательно вопросила бабка, с легким недоумением оглядывая внука. — Что ты думаешь о таком браке?

— По-моему, — с деланным безразличием бросил он, — мисс Кортленд моложе не становится, и ее следует как можно скорее выдать замуж. Не за дона Карлоса, разумеется, а за первого же порядочного человека, которого мы сможем найти.

Леди Уинфорд чуть резче обычного бросила ложечку на блюдце и повернулась к внуку.

— Неужели? С каких это пор, Холт, тебя интересует ее будущее? Я нахожу это весьма обнадеживающим. Означает ли это, что ты думаешь о ком-то другом, кроме себя?

— Как это ни кажется странным — да, — улыбнулся Холт в ответ на изумленный взгляд бабки. — Я думаю о вас, И никогда не делал секрета из того, что не одобряю вашего вечного пристрастия к обиженным и угнетенным, а мисс Кортленд, согласитесь, довольно прилипчивая особа, от которой трудно отвязаться. Давно пора передоверить заботу о ней кому-то более энергичному.

Постарайтесь сбыть ее с рук, и чем раньше, тем лучше.

— Ах, какие напыщенные речи! И это после того, как я глупо понадеялась, что у тебя все-таки есть сердце.

Значит, ошиблась.

— Мисс Кортленд — не прибыль, а сплошные убытки, и неплохо бы вам понять это, бабушка.

— Господи, Холт, а я-то размечталась, что мы наконец поняли друг друга. Ами внесла столько радости в мою жизнь и оставалась рядом все это время: благодеяние, на которое не отважился мой собственный внук. Я всего лишь желаю видеть ее счастливой, это так мало за все, что она сделала для меня. Если отказываешься справиться о доне Карлосе…

— Наоборот, меня весьма занимает прошлое дона Карлоса, но, кроме того, я твердо намерен найти подходящую пару для вашего цыганского найденыша. И не допущу, чтобы она опозорила вас каким-нибудь скандалом.

— В довершение ко всем тем, в которых был замешан ты? О нет, это было бы слишком.

— Но это совсем другое дело. Существует огромная разница между вольным поведением женщины и мужскими шалостями. Роман с замужней женщиной — дело вполне обычное.

— Вот как? Хотелось бы услышать мнение замужней женщины на этот счет. Как себя чувствует опозоренная любовница?

Холт вскочил и рассерженно отбросил стул.

— Вижу, наша беседа не приведет ни к чему, кроме очередного диспута на тему социальных реформ. Лучше закончим ее на более приятной ноте, прежде чем поссоримся.

Тусклый зимний свет слабо играл на жемчужном ожерелье леди Уинфорд, окружал ее поседевшую голову неярким ореолом. Престарелая дама усмехнулась:

— Как скажешь, Холт, как скажешь. Не странно ли, что ты всегда стараешься поскорее завершить беседу, неприятную для тебя? Но не важно. Выполни мое поручение относительно дона Карлоса, хотя не думаю, что Ами примет его предложение. Поступай с доном Карлосом как сочтешь нужным. Если он все же решится, прислать его к тебе?

— Обязательно. Я постараюсь выдать ее за него и благополучно отправить в Испанию не долее чем через месяц.

— Твои оскорбительные выпады по меньшей мере неуместны, Холт.

— Я уже сказал когда-то и сейчас повторю: ни к чему навязывать мне вашу подопечную! Я чертовски устал от дражайшей Амелии и ее проклятых проблем. И не стоит бросать на меня уничтожающие взгляды. Вы знаете мое отношение к ней — вернее, знали с того самого момента, как взяли ее к себе, словно очередного паршивого мопса, весь день пресмыкающегося у вашего подола и лижущего ноги. Ради Бога, бабушка, если вам так понадобилась очередная комнатная собачка, почему бы не подобрать еще одного бродячего песика? Буду искренне рад, если больше в жизни не увижу мисс Амелию Кортленд, и даже если для этого потребуется выдать ее за испанца или за последнего бродягу, клянусь Богом, я так и поступлю! Поверьте, будь у вас столько же здравого смысла, сколько сострадания, насколько лучше бы жилось всем нам!

Он и не предполагал, сколько горечи в нем накопилось, и не намеревался вкладывать в свою тираду столько злости и, только увидев, как побелела бабушка, понял, что снова ранил ее. Дьявол, ну почему ей пришло в голову нянчиться с девчонкой? С тех самых пор между ними постоянные нелады.

— Деверелл, будь добр понизить голос, — спокойно приказала леди Уинфорд. — Как тебе известно, и я не желаю, чтобы подробности нашего разговора распространились по всему Лондону.