– Очень просто. Я намерен жить так, как жил всегда. До сих пор меня это вполне устраивало. Полагаю, вам следует вернуться домой, к тетушке. Экипаж ждет внизу.

– И это после того, что произошло сегодня утром? Он не показал виду, что его тронули ее слова. Бесстрастным тоном, как будто они говорили о погоде, Брендан произнес:

– Это была ошибка, и я приношу свои извинения. В будущем ничего подобного не повторится, если только мы не захотим завести ребенка.

– Нет.

– Нет? – Его холодность на мгновение сменилась неприкрытым изумлением. Впервые ему посмели возразить.

– Нет. Я с этим не согласна.

Ему потребовалось все самообладание, чтобы не сорваться на крик. Нельзя поддаваться минутным порывам – будь то ярость или любовь.

Он снова стал самим собой. Все в его руках.

– Мадам, у вас нет выбора.

– Нет, есть.

– Не забывайте, что вы моя жена. По британским и американским законам вы являетесь моей собственностью.

Косточки ее пальцев побелели – с такой силой она вцепилась в спинку стула. Его слова не сразу дошли до се сознания.

Господи, да кто же этот человек? Такое впечатление, что существуют два Брендана – один добрый, другой жестокий.

С ее глаз словно упал розовый флер, и наступило прозрение.

Чувства, которые Селия испытывала еще утром, растаяли. Наивные мечты увяли, как цветок, тронутый морозом. Планам, которые она строила с самого утра, не суждено сбыться.

Вместо этого сбылся самый страшный из ее кошмаров. Она превратилась в собственность холодного, бессердечного человека. И уподобилась тем женщинам, которые приходили к ней в надежде освободиться от той власти, которую имели над ними их грубые, жестокие мужья, сохранявшие влияние на своих жен и после собственной смерти.

– Нет! – выкрикнула Селия с яростью, испугавшей их обоих.

Губы Брендана искривила презрительная усмешка – те самые губы, которые совсем недавно покрывали страстными поцелуями ее тело.

Она по ошибке приняла жажду обладания за страстную любовь.

«Господи, только не это! Все, что угодно, только не это!» – мысленно воскликнула Селия, а вслух спокойно и твердо повторила, гордо распрямив плечи и убрав руку со спинки стула:

– Нет. Я не стану вашей собственностью, сэр. И то, что принадлежит мне, вам принадлежать никогда не будет.

Ее глаза гневно сверкнули. Она стояла перед ним, прекрасная даже в гневе, и, несмотря ни на что, О'Нил вновь ощутил прилив желания.

– Разговор окончен, – заявил он. Надо избавиться от нее как можно скорее: с глаз долой – из сердца вон. Стоя от Селии в нескольких шагах, он чувствует ее запах, который завораживает сильнее, чем самые изысканные духи. И тело его предательски откликнулось – в нем еще свежи воспоминания утренней близости. – Внизу вас ждет экипаж. Всего наилучшего, мадам.

Выбора нет – надо подчиниться. Селия вскинула голову, избегая встречаться с Бренданом взглядом, – как и он несколько минут назад, когда вошел в комнату.

С тех пор, кажется, прошла целая вечность.

Внизу она возьмет свой плащ – ей что-то холодно и хочется согреться. Хоть с помощью плаща.

Не говоря ни слова, девушка молча вышла из комнаты, осторожно притворив за собой дверь.

Сердце ее рвалось на куски. Беззвучно, в полной тишине.

Брендан прислушивался к ее шагам на лестнице, но до него не донеслось ни звука. Она исчезла, как бесплотное видение.

Вместо ожидаемого триумфа он почувствовал лишь жуткую усталость и отчаяние. «Это пройдет, – твердил он себе. – Это пройдет».

Сам того не замечая, он оперся о спинку того самого стула, о который опиралась Селия. И косточки его сильных пальцев побелели.

Возвращение Селии в свой дом на площади Вашингтона стало для нее событием и будничным, и горьким.

Все здесь напоминало о прошлом. Ей казалось, что она всего лишь отлучилась ненадолго, чтобы навестить подругу или зайти к цветочнице.

Тетя Пруденс ее ждала.

– Здравствуй, дорогая, – промолвила она, широко распахнув перед ней дверь.

Селия подавила в себе желание с криком броситься прочь.

– Здравствуйте, тетя, – машинально промолвила она. А что еще сказать?

Все от нее отвернулись. У нее никого не осталось. «Ну и хорошо, – подумала она. – Одиночество – это то, что присутствует с тобой всегда. Просто мы часто об этом забываем».

– Ты, должно быть, устала, моя дорогая. Входи. После ужина ляжешь спать. Завтра у нас напряженный день.

Селия взглянула на тетушку усталым, безжизненным взглядом. Вот человек, с которым она прожила много лет и которого, как выяснилось, совершенно не знала.

Старушка почувствовала враждебность.

– Селия. – Она взяла племянницу за руку, и та не нашла в себе мужества возразить. – Я наговорила тебе много такого, чего не должна была говорить. Не знаю, что на меня нашло. Я вовсе так не считаю. Ты должна знать, что я отношусь к тебе как к собственной дочери.

Спорить не было сил. Селия молча кивнула, чтобы покончить с этим.

– Так я прикажу подавать обед? – радостно подхватила тетя Пруденс.

– Да, пожалуйста, – ответила она и стала подниматься по ступенькам.

Наверное, по тем же самым ступенькам ей суждено подниматься всю оставшуюся жизнь – печально и безучастно.

И это все, что ей осталось?

И хотя отчаяние сковало душу девушки, она подумала, что теперь это не имеет никакого значения.

Проснувшись на другое утро, Селия решила гнать от себя любые эмоции. Нельзя все принимать так близко к сердцу. Она страдает потому, что чувствует и переживает.

Целый день она не выходила из комнаты, задернув портьеры и закрыв ставни. Ни книгу, ни шитье не брала в руки. Часы проходили незаметно и однообразно, а Селия сидела, безразлично уставившись в одну точку и словно оцепенев.

Взгляд ее случайно упал на левую руку, и она увидела на пальце обручальное кольцо. Ее охватила внезапная злость, и она попыталась снять его, но оно не поддавалось. Подобно золотым кандалам, оно плотно сидело на пальце.

Тетушка радостно сообщила, что скоро у них будут важные посетители, но Селия слушала вполуха. Как во сне, она оделась и приготовилась играть в уже поднадоевшую игру – просто потому, что сейчас у нее не было другого выхода. По крайней мере пока. «Позже, – успокоила она себя. – Я подумаю об этом потом».

Она готова. Осталось спуститься вниз, в гостиную, где посетительницы будут говорить о своих умерших родственниках, утирать платочками глаза, а она будет их сочувственно выслушивать, после чего тетя Пруденс и Патрик разыграют свой спектакль.

Правда, с ней происходит что-то странное – кончики пальцев покалывает, будто в них вонзились тысячи иголочек. Она заметила это, спускаясь по лестнице. Селия остановилась и посмотрела на свои руки. Внешне ничего особенного, а ощущение такое, будто покатывает уже и ладони. Потом запястья, руки.

«Может, я приболела?» – подумала она. Впрочем, все теперь безразлично.

Тетушка встретила племянницу у подножия лестницы.

– Ах, Селия! Тебя ждут леди и джентльмены – и все такие знатные господа! – Понизив голос, она добавила: – К нам хотели бы прийти многие, но честь посетить тебя первыми выпала этим десяти. – Она оглянулась через плечо. – Сам мистер Фредерик Дуглас прислал своего человека, чтобы тот потом все ему подробно описал! Как войдешь в гостиную, он сидит справа у стола. Слышала, что он работает в аболиционистской газете «Северная звезда».

Селия смотрела на тетушку, не совсем понимая, что та ей говорит. Покалывание в руках не проходило. Пруденс продолжала перечислять всех знатных и уважаемых персон, собравшихся в гостиной, чтобы удостовериться, является ли Селия настоящим медиумом. Их имена ей знакомы. Но вот удивительно, у нее такое чувство, словно она здесь только телом, а душой – непонятно где и вот-вот воспарит к потолку и даже выше.

Пруденс ободряюще похлопала ее по щеке, и Селия медленно вошла в гостиную. Глаза ее не сразу привыкли к полумраку. В гостиной потушены почти все свечи, как всегда перед сеансом.

И снова все начинается сначала.

Она окинула взглядом комнату. Мистер Роберт Суини, репортер из «Дейли телеграф», миссис Люсинда Кун из «Женского общества суфражисток» и представитель духовенства, священник из церкви в Бруклине.

Человек, которого прислал Фредерик Дуглас, сидел рядом с миссис Кун – скуластое лицо и густая шевелюра бросались в глаза. Он кивнул ей.

У Селии закружилась голова, но она храбро расправила плечи.

– Приветствую всех вас, господа. – Девушка улыбнулась, сжав руки на уровне талии, чтобы никто не заметил, как они дрожат.

Селия была одета в простое и скромное зеленое шерстяное платье, отделанное кремовыми кружевами, а волосы сколола в пучок на затылке.

В комнате находились десять человек, не считая Патрика, ожидавшего в укрытии своей очереди, и тети Пруденс, стоявшей рядом.

И тут она увидела его. В углу, в стороне от стола, сидел Брендан в кресле-качалке.

– Добро пожаловать, господа, – пролепетала она, забыв, что только что поздоровалась со всеми.

Зачем он здесь?

Чтобы стать свидетелем ее унижения и позора. Чтобы поглумиться над ней всласть. И сделать ее еще несчастнее.

Ну нет, этому не бывать. Она не позволит ему выбить ее из седла.

Внезапно Селия ощутила прилив сил, при том, что покалывание в руках не прекращалось ни на секунду. Этот сеанс станет самым впечатляющим и убедительным.

А может, и самым настоящим из того, что она делала до сих пор.

Аманда являлась ей уже несколько раз, придет и сегодня.

Почувствовав себя увереннее, она любезно промолвила:

– Прошу всех к столу. Всех, кроме мистера О'Нила, – добавила она.

Брендан, который было поднялся с кресла, замер. Полумрак не скрыл от нее, как напряглись его скулы. Он снова сел на свое место.

Присутствующие стали спорить, стоит ли проводить сеанс вечером и не лучше ли сделать это днем. В конце концов джентльмен из конторы Сэмюела Морзе (он прибыл, чтобы посмотреть, достойна ли Селия получить в подарок модель аппарата для общения с душами умерших) категорично заявил, что эксперимент будет проводиться прямо сейчас.

Наступила тишина. Казалось, замерли даже стены – их тоже будут проверять строгие судьи.

– Добрый день, – в который уже раз повторила Селия. Теперь она могла видеть лица присутствующих – гости собрались за круглым столом для спиритических сеансов. Тетушка стояла в сторонке. Лицо ее выражало волнение, а в глазах появился знакомый блеск – так бывало всегда, когда перед ней маячили деньги.

По лицам остальных трудно было что-либо прочесть. Впрочем, мистер Суини разглядывал ее явно скептически, слегка поглаживая усики и пряча ухмылку. А миссис Кун, которую можно было бы назвать хорошенькой, сидела прямо, чопорно поджав губы и всем своим видом показывая, что не допустит никакого мошенничества. На ее груди висели очки в золотой оправе. Итак, публика собралась недоверчивая. Каждый из них – скептик.

И первый – Брендан О'Нил.

– Возьмемтесь за руки, господа, – начала Селия. – Прошу вас, не разжимайте руки, что бы вы ни увидели, что бы ни услышали. Не разрывайте наш круг. И думайте о тех, кто ушел от нас, с кем бы вы хотели поговорить.

Мистер Суини вскинул бровь.

– А как же мистер О'Нил? Он к нам не присоединится? Селия не удостоила взглядом предмет обсуждения.

– Мистер О'Нил здесь по собственной воле. Зачем он сюда явился – мне непонятно. К подобным мероприятиям он относится с крайним скептицизмом. Боюсь, его присутствие в нашем кругу может помешать сеансу.

– Я протестую, – вежливо, но твердо возразил мистер Суини. В голосе мужчины ясно прозвучало недоверие, смешанное с иронией. Вся эта истерия, связанная со спиритическими сеансами, вызывала у него презрительную усмешку, и он с удовольствием представлял себе, как в газетах появятся статьи, разоблачающие доморощенного, хотя и прелестного, медиума. Девица талантливая актриса – вот и все. – Насколько мне известно, мистер О'Нил – ваш муж.

Меньше всего Селии сейчас хотелось, чтобы ей об этом напоминали. Тем не менее она скрыла досаду и спокойно ответила:

– Да. – Ничего более разумного в голову не пришло. Зачем сообщать посторонним, что их брак – ошибка, что ее супруг – жестокий, неприятный человек, и она искренне сожалеет, что пока он находится в мире живых, а не в потустороннем мире несчастных душ, с которыми она собирается беседовать.

Селия скорее почувствовала, чем увидела во мраке его нахальную усмешку. И повторила:

– Да.

– Итак, мадам. – Мистер Суини кивнул в сторону Брендана. – Не хотелось бы брать на себя такую ответственность, но мне кажется, я выражу мнение всех присутствующих, если скажу, что у мистера О’Нилла есть все основания присутствовать на сегодняшнем сеансе. В противном случае это вызовет у нас подозрения. Вы согласны со мной, господа?

Присутствующие переглянулись, и миссис Кун авторитетно заявила: