Мэри Блейни - Твой пылкий поцелуй

– Шарлотта! Где ты была? Куда ты пропала? Ты заставляешь меня плакать от расстройства. – Уличный торговец нагнулся над своей тележкой и добавил непотребный жест, не оставлявший ни малейшего сомнения насчет его намерений.

Его французский был самого низкого, вульгарного пошиба, и Шарлотта ответила ему в том же духе.

– Потом! – бросила она, послав ему улыбку через плечо и слегка задрав юбку, так, что показалась тонкая лодыжка. Подхватив под руку Жоржа, Шарлотта показала тем самым, что она уже занята.

Они свернули в маленький проулок, оставив позади оживленные улицы.

– Этот человек безопасен, мадам.

– Сейчас мало безопасных мужчин, Жорж. – Шарлотта пожала плечами.

– Зимний день короток. Вам не холодно в одной шали?

– Нет. – Прикрыв глаза, Шарлотта сделала глубокий вдох. – Прошу прощения, Жорж, это достаточно сложная и опасная авантюра, поэтому я чувствую себя… – она умолкла в нерешительности, – довольно неловко. Ты ловишь удачу и рискуешь, а я не уверена, что дело стоит того.

– Мы оба ищем свой шанс, мадам. Мы идем на это, потому что деньги представляют собой искушение, перед которым нельзя устоять.

– А ты практичен, – заметила Шарлотта с легким смешком. – И пожалуй, ты прав. Мы спасем человека, которого должны повесить как предателя, и тем самым получим деньги, чтобы спасать других.

– Мадам, – начал Жорж и тут же закашлялся, – если тот, о ком мы говорим, предал Англию в пользу Франции, то как же получилось, что он сидит во французской тюрьме?

– Это и правда любопытно. – Шарлотта помахала рукой продавщице цветов, которая помахала ей в ответ. – Может, он умудрился обидеть французов, предав англичан, а может, это просто политическая игра, которую ведут французы. В общем, Жорж, мне на это абсолютно наплевать, раз уж нам платят.

– Если обе стороны обозлены на него, шансы на его благополучное возвращение заметно уменьшаются. Я надеюсь, что ваш хозяин заплатит нам, даже если этот человек не выживет.

– Позволить умереть виновному, чтобы спастись самим? – Шарлотта остановилась и в упор посмотрела на своего спутника.

– Сейчас я больше не уверен, что именно можно назвать убийством. – Жорж жестом подтвердил свои слова. – Несмотря на тот факт, что мы все еще едим и спим, Наполеон вынудил нас сражаться за наши жизни. Последние двадцать лет вся Европа страдала, даже Англия, Россия и Австрия. – Он стал старательно загибать пальцы на руке.

– Наш заброшенный уголок земли здесь, в Гавре, тоже пострадал, – подтвердила Шарлотта. – Мы живем словно в аду. – Она с любопытством смотрела, как парень с девушкой переходят улицу. Когда девушка оглянулась, парень сильно дернул ее за руку. – Чаще всего этот ад мы творим собственными руками, – продолжила Шарлотта. – Что до условий нашего контракта, мой патрон и я договорились, что он заплатит нам тысячу фунтов просто за предпринятую попытку и вдвое больше, если указанный им человек благополучно доберется до Англии.

Жорж кивнул. Они проходили мимо лавок и магазинчиков, продавцы которых изощрялись в искусстве завлекать покупателей.

Шарлотта остановилась у лавки, Чтобы улыбнуться малышу, сидевшему на подушке по ту сторону витрины.

– Для него мы настоящий театр. – Она постучала пальцами по стеклу, и малыш засмеялся, затем вытянул ручонку. Шарлотта поцеловала кончики пальцев и прижала их к стеклу с другой стороны.

В этот момент подошла мать малыша и, взглянув на Шарлотту, взяла ребенка на руки.

– Дети видят гораздо больше, чем взрослые, – уверенно заявил Жорж.

– А взрослые видят именно то, что я хочу, чтобы они видели. – Бросив последний взгляд на свое отражение, Шарлотта двинулась дальше, при этом ее волосы отливали такой яркой рыжиной, что любой мог подумать, будто это парик.

Когда они миновали квартал, Жорж отпустил руку Шарлотты и пошел в другую сторону, в то время как она продолжала путь, стараясь выглядеть как можно солиднее.

На следующем углу Шарлотте пришлось пропустить проезжающую двуколку, и она устроила целое шоу, пытаясь закутаться в собственную шаль, накинув ее на плечи и пропустив под мышками. Этот трюк привлек всеобщее внимание к ее декольте, но, увы, не спас от холода.

Не успела Шарлотта сделать еще несколько шагов, как к ней пристроился незнакомый мужчина, которого ей не удалось легко отшить. К счастью, в тот же момент Жорж снова оказался рядом с ней, и Шарлотта взяла его под руку, изображая из себя добропорядочную даму. Низкий реверанс открыл мужчине отличный вид под ее корсетом, что-то вроде вознаграждения за ее отказ, и незнакомец готов был уже подраться из-за нее, но Шарлотта знала, что одного взгляда Жоржа вполне достаточно, чтобы остудить кого угодно. Мужчина ограничился ругательством и пошел прочь.

– Мерси, Жорж.

– Всегда к вашим услугам, мадам.

Это была одна из самых приятных фраз, которую Шарлотте доводилось слышать. Мужчины в Гавре всегда вежливы, но лишь Жорж был не только добр, но и верен ей. Он пережил с ней кошмар, вынес его последствия, но Шарлотта не слышала от него ни единой жалобы.

Когда они повернули за угол, Жорж снова оставил ее и углубился в небольшой переулок, а Шарлотта продолжила идти по главной улице, где она привлекала меньше внимания.

Наконец, замедлив шаг, Шарлотта вошла в тот же переулок с другого конца и в центре его встретилась с Жоржем.

– Какое противное место. – Она едва не задохнулась от вони.

– Да, мадам, – произнес Жорж, открывая бочонок, как будто случайно забытый кем-то. Запах лаванды наполнил воздух, когда он вытащил и передал ей коричневый балахон. – Никто не пользуется этим переулком, кроме ночных извозчиков. Вы можете играть свою роль в полной уверенности, что все будет на месте по возвращении.

Они натянули балахоны поверх одежды, после чего Жорж вернул крышку бочонка на место, прикрыв лавандовый источник.

Когда они вместе вышли из переулка, не привлекая ничьего внимания, Шарлотта глубоко вдохнула чистый вечерний воздух. Теперь ей оставалось только получше подготовиться к тому, что им предстояло совершить.

Гейбриел Пеннистан считал себя человеком науки, и уж никак не шпионом и не убийцей. Тем не менее, сейчас он был един во всех трех ипостасях.

Семь человек казнены, потому что он оказался плохим агентом. Не арестованы, не осуждены – их просто убили прямо у него на глазах. Теперь его память хранит плач и слезы, запах страха, мысли о семьях, живших в страданиях и горестях. Он предпочел бы, чтобы его самого убили, а не вывезли тайком, после того как подожгли дом.

Впрочем, кому придет в голову искать его в Гавре, если схватили его в Португалии? По приблизительным подсчетам, прошло уже восемь месяцев с тех пор, как за ним захлопнулась дверь тюремной камеры и о нем забыли, но что, если так задумано заранее и это всего лишь часть чьего-то плана?

Тогда, именно согласно данному плану, его бросили здесь гнить, а за все свои старания он получил компанию трех крыс, которым даже дал имена, три провальные попытки бегства, солидную бороду и чесотку, а также постоянно слезящиеся глаза – следствие неизвестной ему инфекции.

Разумные переговоры не принесли ничего, кроме плевка в лицо. Это вызвало у него приступ ярости, за что его тут же избили. Он быстро усвоил урок.

Гейб швырнул остаток сыра крысе, набравшейся смелости приблизиться к нему. Крыса по имени Галилей с готовностью приняла подачку и, шевеля усами, резво поволокла ее в угол.

Расслабленно опершись на стену, Гейбриел закрыл глаза и принялся вспоминать созвездия, мысленно располагая их на ночном небе, пытаясь найти самый простой выход. Уснуть.

– Ты здесь, проклятый предатель?

Гейб узнал голос тюремщика, затем последовал скрип ключа в замке. Гейбу с трудом удалось бросить взгляд сквозь забранное решеткой окно, расположенное высоко у него над головой, и сердце его заколотилось с такой силой, что казалось, его можно было услышать за милю отсюда. От охватившего его ужаса все чувства обострились до предела: «Думай, Гейбриел, используй мозги – это лучшее твое оружие».

В окно проникал серый свет, и невозможно было с точностью определить: сумерки на улице или время близится к рассвету.

– Эй, грязная английская свинья!

Гейб вздрогнул. Не было ни малейшего сомнения, что именно он интересовал посетителей. Разве не он был здесь единственной «грязной английской свиньей»?

– Слышишь меня, придурок?

А может, настало время прогуляться до гильотины, подумал Гейб. Рано или поздно конец неизбежен, но все равно он просто так не сдастся. Откинув волосы с глаз, Гейб оторвал полоску материи от рубахи и завязал узлом на спине, затем, опустив руки, постарался умерить дыхание. Гильотины ему не миновать, но почему именно сегодня? А может, это какой-нибудь правительственный чиновник, или просто тюремщики решили развлечься? При этой мысли шрамы на спине заныли.

А может, его ждет свобода?

Гейб потряс головой, отказываясь верить своей фантазии. Не отводя взгляда от двери, он сунул руку за выступ в стене и достал остро заточенную ложку, которая теперь стала его единственным оружием. Сунув ложку за пояс бриджей, он притаился и стал ждать в тиши окружавшей его полутьмы.

Гейб многократно переживал этот момент в ночных кошмарах, но никогда до конца не осознавал, какую ярость может вызывать неизвестность. «Ну скажите же мне, что происходит, будь все проклято!» – хотелось выкрикнуть ему.

Ключ все еще скрипел в замке: судя по всему, им орудовал новый охранник. «Поверни ключ сначала налево, затем направо и сильно дерни», – мысленно посоветовал ему Гейб, и тут дверь, наконец, поддалась.

– Я думал, вы пришли лишь посмотреть на осужденного. – Тюремщик зашелся в приступе сильнейшего, душераздирающего кашля. – Этот преступник давно уже не видел дневного света.

Тревога мгновенно оставила Гейбриела, уступив место ошеломляющему чувству облегчения. «Спасибо тебе, мамочка, что настояла в свое время на гувернантке-француженке», – подумал Гейб, мысленно вычеркивая из списка на ближайшее будущее свидание с мадам Гильотиной.

Услышав женский голос, тихий и нежный, явно принадлежавший даме из общества, Гейб снова вздрогнул. Уж не сходит ли он потихоньку с ума?

– Брат Жорж и я надеемся найти новообращенных…

– Ну уж нет, – проскрежетал тюремщик, – англичане не верят даже в Господа Бога.

Гейб не знал, что заключенным разрешалось обращаться за духовной помощью. Странно.

Тюремщик вошел в сопровождении монашки и ее спутника, державшего в руке фонарь. Это было все, что Гейб успел увидеть до того, как свет ослепил его.

Зажмурившись, он напряг слух, но никто не произнес ни слова: тишину нарушали лишь крысы, которые скреблись в углу. Чего они ждут?

И тут Гейб услышал произнесенные шепотом слова, из которых смог понять, что посетители не соглашаются друг с другом.

Затем монашка подошла к нему, запах ее духов словно окутал его: очень характерный запах – смесь лаванды и специй. Очень, очень странно.

Когда глаза Гейба немного привыкли к раздражающему свету, он смог чуть приоткрыть их. Монашка стояла прямо перед ним, и в ее темно-дымчатых глазах Гейб увидел больше трезвого расчета, чем любопытства.

– Я, вероятно, похож на образчик рода человеческого, какого вы еще не видели? – язвительно произнес он, и монашка отступила на шаг. – Кстати, ваши духи никак не увязываются у меня с религией; к тому же я могу представить себе кучу сценариев, которые мы могли бы разыграть втроем, но ни в одном из них не находится места для исповеди и признания моих прегрешений.

Сначала последовало долгое молчание, затем монашка произнесла шепотом:

– Месье, возможно, вы говорите по-французски?

– Немного. – Гейб склонился ближе к ней. – Да и то исключительно в спальне.

Монашка попятилась, и Гейб выругался. Ну зачем он изо всех сил старается вывести ее из себя? Впрочем… ее темные глаза явно не были глазами добропорядочной женщины, и тем более монашки.

– Он хочет исповедаться. – Женщина медленно подошла к надзирателю. – Пожалуйста, оставьте нас одних. Мы должны действовать быстро, пока дьявол вновь не вселится в него.

Проклятие! Пока Гейб переводил взгляд с монашки на человека, державшего фонарь, его рука потянулась за спину, за самодельным ножом. Что это – правда или игра?

Ответив монашке коротким кивком, надзиратель вышел из камеры и прикрыл за собой дверь. Неужели теперь тут всем заправляет женщина? Или, возможно, посетители подкупили охранника, чтобы тот оставил их одних?

Пожалуй, это уже не странность, это ошибка, и серьезная.

– Кто вы такие и какого черта вам здесь нужно? – грубо спросил Гейб по-французски, отступая в тень и по-прежнему сжимая за спиной нож.