Кабинет графа являлся воплощением английской элегантности, именно так Гарри всегда и представлял, это помещение, отделанное темным дубом с многочисленными рядами книжных полок и огромной картой Европы на стене. У высоких окон, закрытых сейчас темно-зелеными шторами, стояли глубокие кожаные кресла. Уютная комната, свидетельство благосостояния ее владельца и его высокого положения в обществе. Гарри почувствовал себя скованно в этом великолепии.

Граф поставил лампу, которую взял в холле, и повернулся к Гарри:

— Итак, сэр, кто вы и какого черта делали в спальне моей дочери?

Гарри очень серьезно думал над тем, как он ответит на эти вопросы. Его дела со Стаффордом не имели никакого отношения к его присутствию ни в спальне Марии, ни в Донкастер-Хаусе сегодня ночью, да это и не поможет ему. Он может закончить эту ночь в Ньюгейтской тюрьме, и не найдется никого, кто сможет вытащить его оттуда. Он пришел сюда на свой страх и риск.

— Меня зовут Генри Синклер, — начал он.

— Папа, я люблю его! — выкрикнула Мария.

Донкастер поднял одну руку и осадил ее жестким взглядом.

— И кто этот человек, Мария? Он, видимо, не из тех достойных джентльменов, которые приходили к тебе с визитами, — презрительно скривил губы граф, снова глянув на Гарри, — подобающим образом.

— Нет, — согласился Гарри, устав от лжи. — Нет, я приходил к ней большей частью не так, как подобает.

Графиня от удивления открыла рот. Мария покраснела и натянуто улыбнулась. У Донкастера сверкнули глаза, он сделал шаг навстречу Гарри и ударил его по лицу. Гарри даже не попытался защищаться и молча стерпел удар.

— Папа, остановись!

— Ничтожество! — злобным тоном произнес граф.

Гарри поднял руку, чтобы остановить Марию, которая осторожно коснулась его подбородка. Он заслужил это. Он чувствовал, что этот человек имеет право так поступать с ним, и это — грустный комментарий к его жизни в последнее время.

— Мне не следовало делать это. Но… — Гарри взглянул на Марию, которая стояла, прикрыв рот руками и широко раскрыв глаза. — Но я понял, что не могу справиться со своими чувствами. Я полюбил леди Марию.

— Понятно. — На лице графа читалось явное презрение. — Вы — один из тех подлых охотников за богатством, которые уводят респектабельную молодую леди от семьи и друзей, лишая невинности.

— Папа!

— Да кто вы такой, сэр? — продолжал Донкастер. Он окинул взглядом Гарри в поношенной рубашке и простом шерстяном камзоле. — Кто вы такой, чтобы сметь вообще, поднять на нее глаза? У вас вид авантюриста, повесы. Спланировать бежать с моей дочерью! Украсть ее у семьи! Мне следовало арестовать вас!

— Папа! — Мария уперла руки в бока. — Он спас твою жизнь и мою!

— Мария, не горячись. Один из моих лакеев защитил меня от взрыва… Это факт.

— А кто защитил меня? Кто предупредил нашего лакея о том, что под экипаж заложена бомба?

В комнате повисла напряженная тишина. Все взгляды были направлены в сторону Гарри, который сцепил зубы и молчал.

— Но как ты познакомилась с ним, дорогая? — вступила, наконец, в разговор графиня, тактично уводя беседу в сторону.

— Я… Я встретила его на нашем балу, мама.

У матери был озадаченный вид, потом она побледнела.

— Я полагаю, это и есть тот неуловимый Гарри?

— Э-э, да. — У Марии покраснели щеки.

— Вас не было в списке приглашенных. — Графиня окинула Гарри холодным взглядом.

— Нет, мадам. — На этот раз Гарри спокойно встретил ее взгляд.

— Он был в списке, — запротестовала Мария, — но под другим именем.

Гарри понял, что ее замечание не помогло. Если раньше графиня пребывала в замешательстве, то теперь она замкнулась, на лице появилась вуаль высокомерия. Лучше всего было бы все объяснить с самого начала, деликатно и осторожно, но даже в этом случае, считал Гарри, шансы на успех невелики. Мария, которая до недавнего времени верила, что родители примут ее решение вежливо и спокойно, теперь, разочаровавшись, торопилась убедить их. Она сыпала фактами, которые Гарри предпочел бы рассказать в процессе беседы как часть всей его истории. Чувствуя, что терпит поражение, Гарри, обернулся к Марии:

— Мария! Возьми себя в руки! Я хочу сам все объяснить.

Вся ее фигура выражала нетерпение. Гарри поднял одну бровь и ждал, пока немного успокоится и перестанет сжимать губы. Он еще раз кивнул ей для уверенности и повернулся к графу:

— Я должен начать с самого начала, сэр.

Выражение лица графа, мягко говоря, не располагало к разговору, но прежде чем Гарри начал свой рассказ о секретных мотивах и тайных агентах, раздался стук в дверь.

Дверь открылась, и в кабинет вошел лакей в ночной рубашке, заправленной в бриджи. Его Гарри сразу узнал.

— Виконт Камден, сэр, — объявил Алек Брандон, немного запыхавшись.

Мария услышала недовольное ворчание отца, увидела ярость на его лице, когда он повернулся, чтобы прогнать дерзкого лакея, возможно, даже уволить его. Но лорд Камден уже стоял в дверях. Был второй час ночи; зачем ему, быть здесь сейчас? Мария присмотрелась к лакею — это был Джеймсон, который подсказал ей, как найти Гарри. Когда она повернулась, чтобы увидеть реакцию Гарри, он стоял тихо, но его лицо говорило о многом. Это он был причиной появления здесь лорда Камдена.

— Сэр, — коротко кивнул граф. Мария видела, что он едва сдерживает себя.

Лорд Камден медленно вошел в кабинет, каждое его движение было размеренным. Высокий и худой, одетый во все черное, он напоминал привидение из детской сказки. На его грубоватом старческом лице не было ни единой эмоции. Он кивнул отцу, но взгляд его холодных темных глаз окинул комнату и остановился на Гарри. В этом взгляде невозможно было что-либо прочесть, потом он вновь повернулся к графу.

— Леди и джентльмены. — Камден снял перчатки и слегка поклонился графине. — Надеюсь, я пришел не в самый неподходящий момент?

Мария увидела, как за спиной графа в комнату проскользнул еще один неприметный человек. Лакей Джеймсон прикрыл дверь и стал к ней спиной. Никто не высказался по поводу безрассудства принимать посетителей в такой поздний час.

— Вовсе нет, Камден. — Через плечо лорда отец увидел другого человека. — Чем обязан вашему визиту?

Мария воспользовалась моментом и подошла к Гарри. С тех пор как Джеймсон открыл дверь, он не произнес ни звука и не сделал ни единого движения.

— Не волнуйся, — прошептала Мария, но Гарри не взглянул на нее. Она вложила свою ладонь в его руку и почувствовала, как переплелись их пальцы. — Все будет хорошо, — мягко добавила она. — Я знаю, все уладится. — Хотя она ничего не знала теперь и не понимала, что происходит.

Виконт, должно быть, услышал ее шепот, потому что медленно повернулся в ее сторону и вопросительно взглянул. Он на мгновение задержал на ней свой холодный взгляд, и Мария распрямила плечи и вздернула подбородок. Если ей придется защищать Гарри от отца и от лорда Камдена, она будет это делать.

— Моя дочь, Мария, — сухо представил девушку отец. Мария присела в реверансе. — Мария, оставь нас, пожалуйста, — многозначительно добавил отец.

— Леди Мария. — Лорд Камден слегка кивнул ей и снова повернулся к Гарри, как будто тот был некоей диковиной, от которой он никак не мог оторвать глаз. Несколько секунд стояла тишина, пока Камден смотрел на Гарри, а Гарри смотрел на него. — Пусть она останется, — задумчиво произнес Камден. — Я думаю, она будет нужна.

Нужна! Как будто обычно она не нужна! Мария посмотрела на отца, который прищурил глаза. Он сделал вдох, чтобы начать говорить, но Камден опередил его.

— Ты похож на мать, — обратился он к Гарри. — С ней все в порядке?

— Да. — Гарри на мгновение сжал руку Марии, потом вовсе отпустил ее.

— Она знает, где ты?

Гарри замер в нерешительности, потом покачал головой.

— Ну что ж. — Камден повернулся к графу: — Что вы имеете против него?

— Это личный вопрос, сэр, который я сам решу.

— Он связался с вашей дочерью, да? — хмыкнул Камден. — Нашел девушку гораздо выше себя по положению и осмелился подойти к молодой леди, даже носовой платок, которой держать недостоин. — Гарри напрягся, но ничего не сказал. — Я не удивлен, — продолжал Камден, с кислым видом глядя на Гарри. — Наверное, мне следовало ожидать чего-нибудь подобного.

— Это неправда! — крикнула Мария. — Это я умоляла его прийти ко мне! Я разыскивала его, используя все возможные шансы! Как вы смеете говорить, что он недостоин моего носового платка? Я люблю его.

— Ущерб непоправим? — Камден обратился к графу, лицо которого покраснело от гнева. Теперь, похоже, оба были готовы отправить Гарри к палачу. И никакого снисхождения для него не предвиделось.

Мария терпеть не могла, когда говорили о ней, как будто ее в комнате не было.

— Да, непоправим! — опередила отца Мария, невольно встав перед Гарри, словно хотела защитить его. — Я непоправимо влюбилась в него! Я никогда не выйду замуж за другого, я никогда не стану принимать ни одного джентльмена, и если ты заставишь меня выйти замуж за другого, я его брошу! Я буду вести самый дурной образ жизни, который когда-либо знал Лондон… — Мария безумным взглядом окинула кабинет, соображая, чём еще можно запугать отца, — …и я никогда не увижу вас с мамой и не стану с вами больше разговаривать!

— Мария, — лицо отца побелело то ли от гнева, то ли от боли, она не знала, — ты сейчас вернешься в свою комнату. Ты слишком взволнована.

— Нет! Я не уйду, пока ты не поклянешься, что ничего с ним не сделаешь! — Мария сложила руки на груди и молча смотрела на отца. Вдруг она почувствовала прикосновение к своему плечу.

— Мне кажется, я сам могу сказать за себя. — Гарри улыбнулся. — Возможно, не так красноречиво, но тебе лучше дать мне попытку.

Мария взволнованно встала сбоку, но ее настрой не изменился. Если отец захочет, чтобы она сейчас покинула кабинет, ему придется силой тащить ее отсюда.

Гарри оглянулся. Джон Стаффорд смотрел на него своим непроницаемым взглядом, не предпринимая ни малейшего усилия, чтобы повлиять на ситуацию. Наверное, Гарри именно этого и заслуживал. Он вздохнул и повернулся к Донкастеру, не обращая внимания на другого человека в комнате:

— Я никогда не причинял зла леди Марии.

— Она думает по-другому, — заметил Камден, который, похоже, был дьявольски доволен, что Гарри наконец-то стал говорить сам за себя.

— Я ничего подобного не утверждала! Он никогда не делал ничего такого, чтобы причинить мне боль…

— Но зло — это не только насилие, миледи, — фыркнул Камден и снова перевел взгляд на Гарри. — Но пусть молодой человек сам скажет, что он сделал.

— Я сделал свою работу. — Гарри теперь все внимание переключил на Камдена.

— Она не имела никакого отношения к твоей работе.

— Разве? — удивленно поднял брови Гарри. — Однако она оказалась в экипаже, когда радикалы подожгли под ним мощную бомбу.

Камден сердито поджал губы.

— Какого черта! — сердясь еще больше, начал Донкастер. — Почему вы шныряли вокруг моего дома, как вор, заигрывая с моей дочерью? Отвечайте, сэр.

— На этот вопрос только он может дать ответ, — заявил Камден. — Но у него действительно была благородная причина, чтобы гулять по Лондону. И на вашем месте, Донкастер, я был бы ему благодарен.

— Мне бы хотелось услышать почему, — отрезал Донкастер.

— Продолжай, — махнул рукой Камден, обращаясь к Гарри.

Гарри замешкался на секунду, выжидая, но Стаффорд молчал, поэтому он повернулся к графу и графине:

— Попытка покушения на вашу жизнь, сэр, не была внезапной.

Изложение фактов заняло некоторое время. Гарри не скрывал ничего в отношении своей миссии, хотя осознавал, что все это время за его спиной находился Стаффорд, поэтому некоторые моменты он деликатно обошел. Донкастер слушал со смешанным чувством возмущения и гнева на лице, и когда Гарри закончил свой рассказ, граф повернулся к Камдену.

— Меня подозревали? В измене? — В его голосе слышалась ярость. На лице у Гарри была написана досада: он пытался только слегка намекнуть на это, но Донкастер не дурак и все понял между слов.

— Вы лично были вне подозрения, милорд, — спокойно сказал Стаффорд, выходя, наконец, вперед. — Мы подозревали, что кто-то в вашем доме мог продавать информацию или красть ее.

Судя по виду, Донкастер не поверил ни единому слову. Он сразу же повернулся к лакею и щелкнул пальцами:

— Вы. — На его обращение Брандон шагнул вперед. — Вы работали с этими людьми, да?

Брандон кивнул.

По лицу графа промелькнула тень, Он стиснул руки.

— Я всю свою жизнь посвятил служению Короне. Я таскал свою жену и ребенка по всей Европе с единственной целью: выполнить приказ его величества и сохранить достоинство и суверенитет Англии. А теперь я узнаю, что меня подозревают, что за мной следят…