Я демонстративно вскинул нож. Лезвие лежало плоско, параллельно полу.

— Так меньше шансов угодить в ребро, понимаешь? Он проскользнёт прямо в сердце, — прошептал я ей на ушко, опуская нож.

— Ты можешь нанести удар и ниже. Сюда, — сказал я, прижимаясь к её спине, — по почкам. Порез должен быть строго поперечным, чтобы выпотрошить человека. Смерть наступит не сразу. Возможно, лучше вогнать нож ниже, в бок, — я провёл ножом по её шраму, потом продвинул его вправо и вниз. — Где расположен аппендицит.

Она с трудом сглотнула, но не проронила ни слова. Уже поняла, что я поймал её на лжи? Наверное.

— И бедренная артерия. Знаешь, где она?

Она покачала головой, и моя рука спустилась ниже. Минуя живот. Осторожно, чтобы не порезать, я ласкал её кожу ножом. Плоское лезвие переместилось к внутренней части её бедра, и она прерывисто вздохнула, когда я надавил, усиливая давление. Но она всё-таки не закричала.

— Вот здесь, — произнёс я. — Ты можешь истечь кровью в считанные секунды.

Я ждал, её сердце, как умирающая птица, тарабанило под моей рукой. Но вместо того, чтобы сдаться, она подалась плечами назад, к моей груди. Я почувствовал жар, просачивающийся через рубашку.

— Если собираешься убить меня, то давай, — тихо сказала она.

Меня захлестнуло разочарование. Она оказалась сильнее, чем выглядела, с этим не поспоришь. Недолго думая, я наклонил голову и поцеловал её плечико, глубоко вдыхая. Слабый запах её духов проник в мой нос, отчего я прижал её ближе.

И в тот же момент она издала тихий крик. Я почувствовал, как её сердцебиение ускорилось, и она заёрзала в моих руках.

Вот оно.

Едва осознав, что должен сделать, я позволил ножу выпасть из руки. Лезвие со звоном упало на пол. Моя рука скользнула между её бёдер, и она дёрнулась, отстраняясь подальше от меня. Пытаясь отстраниться. Я крепко держал её, и деваться было некуда. Проскользнув пальцами под её трусики, я обнаружил что она влажная.

Как я не понял, что происходит? Её сердцебиение билось так часто вовсе не из-за страха, как думалось мне. Тут было кое-что другое. Находка ошеломила меня даже больше, чем мне хотелось бы признать. Она попыталась ударить меня ногой, но я оторвал её от земли на несколько дюймов, чтобы лишить опоры.

— Пожалуйста, нет...

— Ах, дорогая, — произнёс я, чувствуя себя болезненно из-за того, что мне приходилось делать, но вместе с тем и до странности взволнованно. — Дорогая, милая Джессика. Ты ждала, когда я сделаю это, верно?

Глава 18.

Джессика

— Нет!

Я извивалась в тисках, но его руки по-прежнему настойчиво удерживали меня на месте. Я почувствовала, как его пальцы, скользкие от моего желания, проникли под ткань трусиков.

Собственное тело оказалось предателем. Едва он заступил мне за спину, я ощутила, что отзываюсь на его прикосновения, как никогда не желала.

— Хватит, — простонала я. Но не хотела, чтобы он прекращал. Одним своим прикосновением ему удалось воспламенить мои нервные окончания. Я ненавидела это. И любила. Более того, я ненавидела, что мне это нравилось. Я ничего не могла делать, кроме как корчиться в его объятиях, пока он прижимал меня к своей мощной груди. Мои руки всё ещё были вытянуты, лишая меня всякой возможности убрать его пальцы.

— Такое ощущение, будто ты не хочешь, чтобы я останавливался, Джессика.

Он прав. Я текла, а пружина в моей груди натягивалась все сильнее и сильнее, в то время как его пальцы принялись поглаживать по обе стороны моей щелочки.

— Прошу, не надо... — мой голос никогда ещё не был таким хриплым, таким порочным.

— Закрой глаза, — произнёс он, и я, наперекор себе, послушалась. С закрытыми веками всё будто уплыло вдаль. Это просто дурной сон. Ничего реального. Ничего кроме его пальцев, прижимающихся к моим потаённым частям, и голоса, нашёптывающего мне на ухо.

— Ты ничего не можешь поделать, так почему бы не насладиться?

Я хотела отстраниться, но деваться было некуда. Его пальцы гладили меня медлительными движениями, жгучим трепетом отдающимися в моём лоно. Пружина внутри натянулась ещё сильнее.

— Ох, Джессика, — прошелестел он. — Ты так сильно этого хочешь?

Он щёлкнул большим пальцем по набухшему клитору. Я захлебнулась криком и выгнулась против него. Его рука нажала твёрже под моими трусиками. Я закачала головой из стороны в сторону, стиснув веки. Казалось, во мне сжималось всё. Я стояла на цыпочках, не в силах увернуться от его прикосновения. Его пальцы прощупывали, исследовали, а я задыхалась. Воздух в камере стоял горячий. Удушливо жаркий.

— Прошу тебя...

Но я не знала, о чём прошу его. Я не могла говорить, мысли были бессвязными, а его поглаживания стали быстрее, настойчивее. Петля натянулась сильнее, вокруг груди, вокруг ног. Цепи удерживали руки вытянутыми, и я до сих пор не открывала глаза. Не могла. Его пальцы вжимались и ласкали, избегая единственного места, которое изнывало хуже больше всего.

— Прекрасная, красивая Джессика. Я хочу, чтобы ты слушалась меня, милая.

Пульсация между ног была нестерпимой. Тем не менее, мне удалось выдохнуть.

— Нет.

Затем его губы вновь коснулись моей шеи. Я дёрнула головой, но его рука обвилась вокруг горла и остановила мои движения. Большой палец прижался к нему, прямо у основания ключицы, тогда как другой большой палец дразняще прошёлся по набухшему клитору.

Он облизывал меня. Его язык был горячим на моей коже, вся комната пылала жаром, и голова у меня кружилась сверх меры, как я никогда и представить себе не могла. Всё дело не только в воздухе или жаре. Тут было замешано сломившее моё тело неконтролируемое желание, с которым я боролась каждой клеточкой своего существа.

Но моё тело не слушалось разума. Пока его палец кружил всё ближе к томящемуся лону, искорки неподдельной нужды загорались в моей системе. Тело выгибалось, бёдра непроизвольно дёргались, когда он гладил меня. Трусики промокли. Дыхание стало короткой чередой отрывистых вдохов. И он по-прежнему закручивал спираль во мне всё сильнее и сильнее.

— Подчинись мне, — сказал он. Повторял слова снова и снова, и, пока говорил их, его пальца принялись кружить, лаская в одном ритме со словами. — Подчинись мне. Подчинись.

Нет.

Уже было непонятно, говорила я вслух эти слова или в своей голове. Всюду было так горячо, и у меня невыносимо кружилась голова. Пульсация отчаянной потребности одолевала тело, отчего во рту пересохло, тогда как бёдра увлажнились и стали скользкими.

— Подчинись мне.

Его пальцы яростно работали, натягивая пружину во мне всё туже и туже. Я качнулась навстречу его прикосновению, желая всего и ненавидя себя за это. Я была так близко... так близко...

Как вдруг он убрал руку, и я вскрикнула.

Он поднял руку и схватил меня за подбородок. Мои губы раздвинулись, когда его большой палец коснулся моей нижней губы. Я попробовала себя, солёную и скользкую на его пальцах. Потом его язык прижался к моей шее прямо под ухом, и он напористо втянул кожу. Дрожь пронзило моё тело, и я застонала.

— Ты хочешь, чтобы я снова трогал тебя? — поинтересовался он. Я даже не могла покачать головой ему в ответ. Его тело было напротив меня, и я чувствовала его твёрдый член, прижимающийся к низу моей спины. Это было моим единственным утешением — не важно, как сильно он вынудил меня сгорать от желания, я оказывала на него тот же эффект.

— На колени, — произнёс он.

Резкий звук, вырвавшийся из его горла, не был словом. Я вывернулась от него, но он воспринял это как поощрение. С новой силой он засунул руку между моих бёдер и вынудил меня открыться.

— Пожалуйста!

Его рука, будто пила, неторопливо двигалась вперёд и назад, намеренно проводя кожей по коже в ужасном трении, вынудившем меня затрястись. Его язык оказался на моём горле, зубы сжимали мочку уха, губы горячие и жаждущие.

— Ты хочешь этого, красавица. Тебе это нужно, разве нет? Встань на колени, милая. Встань.

Ужасная правда заключалась в том, что он прав. Я нуждалась в том, что он предлагал, и без лишних слов я позволил своему весу опуститься к его ладони. Мои бёдра двигались туда-сюда в поисках освобождения. Пружина во мне завибрировала от напряжения. Я так сильно нуждалась в освобождение, нуждалась в его руке, прижатой ко мне. Он подтолкнул меня на край экстаза, и я отчаянно хотела, чтобы он толкнул меня за грань. Я позволила своему телу осесть на его руку, и, когда я завалилась вперёд, он опустил меня на колени. Потом, прежде чем я успела броситься с обрыва в блаженство, он отдёрнул от меня руку.

Звук, который я издала, был чем-то средним между криком и стоном.

— Хорошая девочка, — похвалил он.

— Нет... — задохнулась я. Боль во мне пульсировала с такой силой, что я едва дышала. Мне нужно освобождение.

— Ты хорошо справилась, — произнёс он, отступив назад. Его руки оставили холодный призрак на моей коже, отстранившись. Пол был прохладным и твёрдым под коленями. Я глотала воздух, но его было недостаточно. Мои ноги притиснулись друг к другу, и я с силой сжалась, но боль во мне не сгинула. Он подвёл меня к краю и оставил там свисать. Неудовлетворённой.

— Нет, — сказала я глухо. — Пожалуйста...

— Хочешь, чтобы я заставил тебя кончить?

Слова были такими грубыми, что походили на пощёчину. Я бы никогда в этом не призналась. Как можно согласиться, что я нуждаюсь в чём-то таком от этого монстра?

Он подождал секунду, а потом медленная улыбка расплылась по его лицу. Его зубы, белые и идеальные, как у Чеширского Кота, блестели во тьме.

Когда он перешагнул мои цепи, встав передо мной, его льдисто-голубые глаза заставили меня дрожать. Лицо у него было хладнокровно позабавленным. Он использовал меня, манипулировал мной. И я не могла этого выдержать.

— Пошёл ты, — вскипела я. Вся нужда обратилась в ярый гнев. — Пошёл ты, ублюдок!

Его улыбка перешла в низкий смех. Он подогнул колени передо мной, чтобы оказаться ко мне лицом к лицу. Приласкал мою щеку одной рукой. Я отпрянула от него, и он позволил мне, всё ещё смеясь.

— Я нужен тебе, милая, — сказал он. — Ты даже не подозреваешь, как сильно я тебе нужен. В следующий раз преклони колени. И тогда я дам тебе то, что ты хочешь.

— Я не... я не хочу...

— Конечно, не хочешь. Ты же ненавидишь меня. Так?

Я ошеломлённо воззрилась на него. Слепая ненависть, да. Вот, что это было. Никак иначе. Как он может быть не монстром?

— Послушай, милая. Послушай меня.

Его рука схватила мой подбородок, и он вынудил меня посмотреть на него. Я стиснула зубы. Утреннее солнце сверкало в его глазах. Свет, казалось, пронзал зрачок до основания, отражая чистейшую, ясную синеву. Небесную синеву. В этот момент я задумалась, увижу ли снова когда-нибудь небо.

Он будто бы читал мои мысли. Его рука смягчилась под моим подбородком, поглаживая линию челюсти.

— Выход наружу лежит через меня и только. Дай мне то, что мне нужно, и я подарю тебе то, что нужно тебе. Даже если тебе и ненавистны твои потребности. Я здесь не для того, чтобы судить тебя.

Мой рот открылся, но слова не выходили. Он понятия не имел, что сказал мне, какой эффект произвёл. От слёз вдруг защипало глаза.

От него излучилось столько мягкости, доброты, сколько я никогда и ни от кого не получала. Даже от друзей и родителей. От самой себя.

Я здесь не для того, чтобы судить тебя.

А потом между нами возник момент, который навёл меня на мысль, что происходит что-то ещё, что-то за кулисами. Напряжённость в воздухе, как будто он тянется ко мне с надеждой, что я это увижу — оно было незримым, но точно существовало. Пространство между нами потрескивало от невысказанных слов. И на ум пришла непрошенная мысль: он не монстр.

Он резко встал, будто сказал чересчур много. Цепи загрохотали и натянули мои руки. Я даже не смотрела, как он уходил. Просто заплакала, когда захлопнулась железная дверь.

Глава 19

Вейл

То утро забрало у меня все силы, опустошив меня. Джессика, наконец, встала на колени.

Однако вместо удовлетворения я чувствовал лишь всепоглощающее беспокойство. Из-за того, как сильно она влияет на мои эмоции. Из-за того, что она, кажется, хочет меня даже после всех моих поступков.

Я вернулся в комнату и подрочил в душе, а потом возненавидел себя как никогда. Я мучил бедную девушку, использовал её чувства ко мне против неё же самой. Она прикладывала столько усилий для борьбы, но я сломил её. Она была права. Я монстр.

Но я монстр, который намеревался завершить миссию, и плевать, что придётся для этого сделать.

Весь день я провёл, изучая владения Эль-Альфы и разведывая планировку дома. Ожидал, что меня остановят охранники, но никто меня, похоже, даже не заметил. Наверное, убив мальчишку, я завладел доверием всех в кругу Эль-Альфы. Но само осознание не остановило тьму, обволакивающую моё сердце.