Кэти Максвелл - Твоя навсегда

Деревня Спраул, графство Нортумберленд,

Англия, 1806 г.

Глубокий сон Саманты Нортрап был прерван громким и настойчивым стуком.

Она не спешила вставать с кровати, думая, что это северный ветер хлопает оконными ставнями. Тут не было ничего удивительного, ведь расшатавшиеся деревянные ставни, которых в доме викария было довольно много, стучали по стенам при малейшем дуновении ветра. А вот гость, приходящий в дом в глухую полночь, обычно приносит дурные вести.

– Эй вы там, просыпайтесь! – громко крикнул какой-то мужчина. – Мне нужна помощь!

Услышав эти слова, Саманта немедленно вскочила с кровати. Она жила в доме викария не первый год и уже давно привыкла к тому, что прихожанам приходится помогать в любое время дня и ночи. Быстро набросив на плечи плотную шерстяную шаль поверх фланелевой ночной сорочки, она сунула ноги в старые ботинки и поспешила из спальни в кухню.

Их маленький домик примыкал к церкви Св. Гавриила. Это каменное сооружение в нормандском стиле пережило не одну холодную нортумбрийскую зиму, однако нынешняя оказалась на редкость суровой. Ночная сорочка Саманты была плохой защитой от холода, и она поежилась.

Ночной гость с такой силой стучал в массивную дверь из кедрового дерева, что под ударами его кулаков она ходила ходуном.

– Иду, иду, – раздраженно пробормотала Саманта, вдыхая холодный воздух и выпуская изо рта облачка пара. Чтобы сэкономить дрова, она не топила камин по ночам, считая, что вполне может согреться под несколькими толстыми одеялами.

Она зажгла свечу и посмотрела на часы, стоявшие на буфете. Было едва за полночь.

Для того чтобы узнать, кто к ней пришел, Саманта обычно выглядывала в небольшое окошко, находившееся возле двери. Однако эта ночь была такой темной, что она почти ничего не смогла разглядеть. На пороге стоял мужчина довольно высокого роста. Скорее всего, это один из жителей деревни.

Он поднял руку, собираясь снова постучать. В этот момент она отодвинула тяжелый засов и открыла дверь. Саманта увидела высокого смуглолицего человека с пристальным взглядом, совершенно ей незнакомого, и тут же попыталась захлопнуть перед ним дверь.

Однако незнакомец, похоже, предвидел такой поворот событий и предусмотрительно просунул свою ногу в дверной проем, поэтому дверь закрыть ей не удалось. Этот высокий широкоплечий мужчина с копной густых черных волос смотрел на нее блестящими от гнева глазами. И почему она решила, что это кто-то из ее друзей или соседей?

Он не пытался распахнуть дверь настежь, однако ногу из дверного проема тоже не убирал.

– Что вам нужно? – спросила Саманта.

– Мне нужны ключи от фамильного склепа семьи Эйлборо.

Саманта едва не рассмеялась ему прямо в лицо.

– Вы в своем уме? Эти ключи могут брать только члены семьи Эйлборо. И сейчас глубокая ночь.

– Мне нужны эти ключи, – продолжал настаивать незнакомец. Он говорил решительно и твердо. То, как четко и ясно он выражал свои мысли на правильном английском языке, показывало, что он человек образованный. Однако Саманта была задета не только его надменностью и высокомерием, но и пониманием того, что в ее произношении явственно слышатся мягкие картавые нотки, характерные для уроженцев севера Англии.

– Вы не можете взять их без разрешения герцога Эйлборо, – ответила Саманта тоном, не терпящим возражений. За долгие годы общения с прихожанами ей удалось завоевать их уважение и право требовать повиновения. Когда она говорила таким властным голосом, не только упрямые мальчишки охотно пили мерзкий рыбий жир, но и взрослые сильные мужчины низко склоняли головы, осознавая свою вину. Она попыталась закрыть дверь, однако он изо всех сил толкнул ту плечом, распахнув настежь. Потом он заставил Саманту отступить в дом.

Незнакомец был такого высокого роста, что ему даже пришлось пригнуть голову, чтобы не удариться о низкий потолок. Казалось, он заполнил собой всю комнату.

– Мне нужны эти ключи, – сказал он.

Любая другая женщина в такой ситуации затряслась бы от страха (по правде говоря, и у Саманты сильно задрожали колени), однако она была уже вполне самостоятельной особой, привыкшей всегда обходиться без посторонней помощи. Еще бы, ведь ей уже исполнилось двадцать шесть лет. Вот уже почти два столетия приходские священники церкви Св. Гавриила присматривали за фамильным склепом семейства Эйлборо. Саманта не имела права подвести своих покровителей.

Она ринулась в кухню и встала так, чтобы хотя бы стол защищал ее от незваного гостя. Тусклый свет свечи создавал за его спиной мрачные причудливые тени.

– Я не могу дать вам эти ключи.

Прищурившись, незнакомец посмотрел на нее.

– Я, должно быть, ослышался, – сказал он низким вкрадчивым голосом и, не снимая перчаток, широко расставил пальцы. Потом он сжал их в кулаки.

У Саманты от страха перехватило дыхание, но, несмотря на это, она готова была умереть, защищая заветные ключи. С тех пор как год назад скончался ее отец, жители деревни неоднократно намекали ей на то, что пора бы освободить дом приходского священника. И вот сейчас пришло время доказать, что она – достойная преемница своего отца.

– Я не могу дать вам эти ключи, – решительно и твердо повторила она.

Его глаза прямо-таки полыхали гневом. Похоже, он привык к тому, что его приказы всегда незамедлительно выполняются. Что ж, значит, у них много общего.

Она старалась не думать о том, какой он огромный и страшный. Похоже, он обладал дьявольской силой.

И тут, к ее величайшему облегчению, он отступил назад и откинул с лица свои тяжелые, густые волосы. Лицо его было волевым: прямой нос и широкая, слегка вытянутая челюсть. Явно смущаясь, он попытался улыбнуться.

– Простите меня, ради бога, – сказал он, оглядывая маленькую кухню. – Должно быть, мое поведение кажется вам грубым, ведь я среди ночи ворвался в ваш дом, – добавил он. Однако он сказал это так, словно не чувствовал в связи с этим никаких угрызений совести.

– Кто вы? – решилась спросить она.

Он не ответил, окинув полуодетую Саманту безразличным взглядом.

– Где священник? Мне необходимо с ним поговорить.

– Его нет, – выпалила она, молясь о том, чтобы этот человек не догадался, что в доме, кроме нее, никого больше нет. Ей не следовало открывать ему дверь. Жители деревни постоянно предостерегали ее. Они считали, что ей следует быть более осторожной.

Саманта вдруг отчетливо осознала, что она всего лишь беззащитная женщина, и инстинктивно скрестила руки на груди.

– Однако мне необходимо повидаться с ним, – настаивал незнакомец.

– Это невозможно.

– Да кто вы такая?

– Я его дочь, – сделав глубокий вдох, придавший ей храбрости, произнесла Саманта, – и я охраняю фамильный склеп семьи Эйлборо.

– Прекрасно, мисс… – произнес он и сделал паузу, – не знаю вашей фамилии.

– Мисс Нортрап, – сказала она, слегка смутившись, ведь ей пришлось признаться в том, что она не замужем.

– Прекрасно, мисс Нортрап. Я приехал издалека, и мне нужны ключи от фамильного склепа Эйлборо.

Саманта даже застонала от досады. Этот человек – настоящий упрямец!

– По какому праву вы требуете эти ключи?

Она заметила, как напряглось его лицо.

– Это мое личное дело, – сказал он.

– В таком случае, сэр, ничем не могу вам помочь, – твердо заявила она. – Вы напрасно тратите свое время и лишаете меня драгоценных минут сна. Я в ответе за эти ключи и без личного разрешения герцога не дам их никому. Не знаю, кто посоветовал вам явиться сюда среди ночи, однако этот человек оказал вам медвежью услугу. Вам следовало подать прошение лично герцогу Эйлборо.

Он засунул руку в карман своего пальто и вытащил оттуда увесистый кожаный кошелек.

– Сколько вы хотите за эти ключи? – спросил он и, не дожидаясь ответа, швырнул кошелек на стол. – Вот. Здесь пять золотых слитков. Возьмите их и дайте мне ключи.

Саманта пребывала в нерешительности – слишком велико было искушение. Однако ее замешательство длилось не более минуты. Даже при жизни отца их достаток был довольно скромным. Ей еще никогда не доводилось видеть золотые слитки.

Отец часто рассказывал ей о том, что ангелы имеют обыкновение являться посреди ночи к добрым христианам под видом странников для того, чтобы испытать, насколько крепка их вера. Будучи ребенком, Саманта все время надеялась на то, что Господь выберет именно ее для подобного испытания и пошлет в ее дом одного из таких ангелов-странников.

Однако этот мужчина был совершенно не похож на ангела, как она их себе представляла. Да и на странника он тоже не очень похож. Он был так решительно настроен, что, казалось, скорее готов был задушить ее, чем спасать ее душу.

– Эти ключи не продаются, – гордо произнесла она. – Вы не сможете взять их без разрешения герцога Эйлборо.

Мужчина с нескрываемым удивлением посмотрел на нее. Он, видимо, просто не мог поверить в то, что она отказалась от его денег. Теперь, при свете свечи, она хорошо видела его глаза. Они были темно-карими, почти черными. И злыми.

Ему явно не понравился ее ответ.

Саманта, вспомнив, что стоит перед ним в одной ночной сорочке и шали, робко оглянулась и посмотрела в сторону своей спальни. В ее комнате была достаточно крепкая дверь, но замок отсутствовал.

Ей пришлось дорого заплатить за это короткое замешательство. Незнакомец вдруг резко повернулся и подбежал к железному крюку, вбитому в стену рядом с камином. На нем висела связка ключей, среди которых были ключи от церкви и от склепа Эйлборо.

Все произошло так быстро, что Саманта даже не успела вскрикнуть. Схватив ключи, незнакомец выбежал из дома, и она, не раздумывая, бросилась за ним в кромешную тьму.

Луна еще не взошла, и поэтому было очень темно, но она хорошо знала дорогу к кладбищу, пролегавшую через церковный двор. Похоже, незнакомец тоже хорошо знал эту дорогу, однако Саманта вскоре услышала, как он громко застонал от боли, споткнувшись в темноте о просевшую могильную плиту.

– На помощь! – громко закричала Саманта. – Кто-нибудь, пожалуйста, помогите мне! – молила она, понимая, что ее никто не услышит. В такую ночь все жители деревни крепко спят под теплыми одеялами, плотно закрыв ставни окон и заперев двери домов на тяжелые засовы.

В темноте ночи фамильный склеп семьи Эйлборо, построенный из белого мрамора, светился тусклым серым сиянием. Дойдя до ворот склепа, незнакомец на мгновение остановился. Его силуэт четко вырисовывался на фоне белого мрамора.

Несмотря на шум ветра, Саманта услышала, как со скрипом открылись ворота склепа. Ее отец давно хотел смазать их, но так и не нашел для этого времени. В глухую полночь этот звук казался каким-то зловещим. Ворота уже открыты, а значит, очень скоро этот человек проникнет в склеп.

Она услышала, как он ругается, пытаясь подобрать нужный ключ к тяжелой железной двери. Саманта подбежала к воротам склепа в тот самый момент, когда ему наконец удалось открыть замок и дверь, протестующе заскрипев, открылась. Войдя внутрь, он с силой захлопнул за собой дверь.

– Остановитесь! Прошу вас, остановитесь! – умоляла она его, понимая, что ее мольбы напрасны.

Этот фамильный склеп, представлявший собой миниатюрное подобие древнегреческого храма, был построен более двухсот лет назад. Он состоял из двух помещений – небольшого вестибюля и самой усыпальницы.

Саманта рывком открыла железную дверь и, вбежав в склеп, очень удивилась, увидев, что внутри горит свеча. Незнакомец, очевидно, знал, где находится потайная ниша, в которой хранятся свечи и трут. Она невольно замедлила шаги.

Кто же он?

Ей вдруг стало страшно, и, попятившись, она покинула склеп. В этот миг огонек свечи пропал. Похоже, незнакомец вошел в усыпальницу. Ее охватил настоящий ужас. Ударившись пяткой о твердую деревянную колоду, она едва не упала. Взяв эту колоду в руки, Саманта поняла, что она довольно тяжелая. Итак, теперь у нее есть оружие. Немного приободрившись, Саманта снова вошла в склеп, готовясь дать незваному гостю настоящий бой.

Йель Кардерок стоял в усыпальнице своих предков. Он поднял вверх руку со свечой и в ее мягком свете сразу же увидел то, что искал. Йель подошел к мраморному надгробию, на котором было выгравировано:

ЛИЛАНД КАРДЕРОК ЧЕТВЕРТЫЙ ГЕРЦОГ ЭЙЛБОРО

1743–1805

Это был его отец. Рядом находилось надгробие матери Йеля.

Он провел рукой по надгробной надписи, словно желая убедиться в том, что это не наваждение.

Приехав в Лондон несколько дней назад, он отправился к известному портному, желая обзавестись гардеробом, достойным самого принца, и этот портной рассказал ему о том, что четвертый герцог Эйлборо умер, а случилось это почти два года назад. Йель немедленно покинул ателье портного и вскочил в седло. Он несся во весь опор до самого Спраула, к этому священному месту, находившемуся рядом с церковью Св. Гавриила. Йель просто не мог поверить в то, что это правда. Его отец не мог умереть.