— Почему не надо? — снова вскочил на ноги Рафаэль. — Ну, она у меня попляшет! Она будет…

— Она уже ничего не будет! — громко прервал его Андрей.

Лера испуганно переводила глаза с лица одного мужчины на лицо другого. Рафаэль тоже напряженно замолчал, вглядываясь в Шаповалова. Тот потер руками щеки и вымученно сказал:

— Нет больше Лили… Погибла…

— Как? — тяжело ахнул Рафаэль.

— В субботу на выезде из Питера столкнулись две машины. В одной были Лиля и Виктор, мой родной брат… Мальчишка у него остался… Артемка… племянник… Кошмар, в общем…

— А в другой?

— Какой-то мужик. Не знаю, кто он. Фамилия его Новиков… Тебе ничего не говорит эта фамилия? — Андрей поднял больные глаза на Рафаэля.

Тот немного подумал, потом покачал головой и сказал:

— Нет… Он жив?

— Тоже погиб на месте… Машины как-то странно столкнулись на повороте… будто специально одна врезалась в другую… Но теперь не выяснишь. Все… погибли… все… Свидетели говорят, что вроде бы… так и было…

— Как?

— Ну, что тот мужик, Новиков, врезался в машину Виктора… Может, занесло на том повороте… Никто ничего так и не понял…

Побледневший Рафаэль отпил минеральной воды прямо из бутылки и сказал:

— Я возьму на себя похороны Лили. У нее ведь никого нет, она детдомовская…

— Я уже все сделал, — отмахнулся Андрей. — С ней же был мой брат… Только прошу, не спрашивай, почему они были вместе…

Рафаэль понимающе кивнул.

— В общем, хоронить их в один день я не могу… о причинах тоже не спрашивайте… Впрочем, наверно, вам и так все понятно… Брата я хороню завтра, а Лилины похороны — в четверг. Думаю, тебе, Рафаэль, надо прийти.

— Да… я приду… конечно, — отозвался тот.

Андрей так же тяжело поднялся со стула, как и усаживался на него. Он пристально посмотрел на Леру и сказал:

— В таких обстоятельствах, я думаю, ты должна ответить мне честно… Скажи, чей был ребенок?

— Твой, Андрей… — прошептала потрясенная случившимся Лера.

Шаповалов кивнул, будто уже и так был уверен в этом.

— Прости, — попросил он. — Жизнь здорово отомстила мне за все… И за тебя, и за ребенка, и… за Лилю…

Лера не смогла ничего сказать. Она смотрела на когда-то горячо любимого человека и удивлялась тому, что сейчас чувствовала. Ей не за чем было его прощать. Она освободилась от него и больше не испытывала к нему никакого интереса. Ей было немного стыдно за свое безразличие, но она не смогла выдавить из себя ни одного слова ему в утешение. Шаповалов еще раз кивнул, будто рассчитывал именно на такое отношение с ее стороны, попрощался и ушел.

Только когда за ним захлопнулась дверь, Лера позволила себе перевести взгляд на Рафаэля. Его лицо меньше чем за полчаса, что они разговаривали с Андреем, вытянулось и как-то даже похудело. Между бровей пролегла жесткая складка. Лера хотела что-то сказать, но тут же сбилась, потому что не знала, какие лучше подобрать слова для утешения или хотя бы поддержки.

— Ничего не говори, Лера, — остановил он, увидев ее попытку. — Ты сейчас не сможешь мне помочь. Я один во всем виноват!

— В чем? — все же не смогла удержаться от вопроса Лера.

— В ее смерти.

— Ну почему вдруг именно ты виноват? Тебя на шоссе не было!

— Шоссе тут ни при чем, да ты и сама это понимаешь. Видишь ли… Лиля уговаривала меня не разводиться, а я… в общем, даже слушать не хотел… Только о тебе думал. А у нее же во всем свете никого не было, кроме меня. Ни одного родственника… Может быть, они и есть, конечно, но она о них ничего не знала. Мамаша бросила ее в три года, кажется. А о своей жизни в детдоме она мне такого понарассказывала, что волосы шевелились. Лиля, конечно, была не идеальна, но при таком детстве она и не могла стать другой. Понимаешь, если бы я не развелся с ней, все могло бы быть иначе…

— Как? — спросила Лера. Ей хотелось бросить ему в лицо другое. Ей хотелось спросить, не жалеет ли он о том, что полюбил ее, но не посмела. Слишком несчастным было его лицо.

— Как? Не знаю… Возможно, она не села бы в ту машину, на которой разбилась. Прости, Лера, что-то мне не хочется больше говорить об этом…

Рафаэль вышел на балкон, прихватив с собой недопитую бутылку минералки. Лера тупо смотрела в тарелку с остывшей котлетой. Что же получается? Выходит, что Лиля, даже мертвая, не дает ей жить! Неужели она отнимет у нее и Рафаэля, как отняла Андрея и его ребенка? Лера посмотрела сквозь полупрозрачный тюль на затылок сидевшего на порожке балкона мужчины, и страшная боль обожгла ей сердце. Она смахнула со стола тарелку с недоеденной котлетой. Рафаэль даже не обернулся на звон разбившейся посуды. Лера сбросила на пол и свой стакан с водой. Нет, этого человека она не отдаст! Она будет бороться с судьбой! Хватит плыть по течению! Она попытается потягаться с мертвой Лилей! И она победит, потому что Лиля… уже ничего больше не сможет сделать, а она, Лера… А что же она? Она докажет Рафаэлю… Но что? Что она ему докажет? Лера встала из-за стола и рухнула ничком на диван.

Весь оставшийся вечер и часть ночи Рафаэль просидел на балконе, а потом заснул, скорчившись в кресле в дальнем углу комнаты. Лера так и не посмела позвать его к себе.

Вечер накануне Лилиных похорон был для Леры кошмарным. Рафаэль совершенно спал с лица и выглядел ничуть не лучше Шаповалова. Он отказался ужинать и очень скоро улегся лицом к стене на раздвинутое кресло-кровать, которым уже давно не пользовался. Лера не подходила к нему с утешениями и сочувствием, потому что понимала: сейчас ничем помочь нельзя, а все слова будут казаться ему лишними и даже фальшивыми. Она решила перетерпеть похороны и вести себя до них как можно тише и незаметнее.

Рафаэль почти не разговаривал с ней. Его молчание Лера выносила с трудом. Ей хотелось биться в истерике и кричать, что она-то живая, что ей нужно внимание Рафаэля гораздо больше, чем мертвой Лиле, но она сдерживала себя, как могла.

В день похорон Рафаэль с самого утра оделся во все черное и поехал на работу, намереваясь к двенадцати отпроситься, чтобы подъехать к моргу.

В двенадцать часов дня Лера на своей службе не находила себе места. Запоров несколько документов, она сослалась на страшную головную боль, оформила полдня за свой счет и поехала домой ждать возвращения Рафаэля. Она себя успокаивала этим его возвращением, а в глубине души боялась, что он больше никогда к ней не вернется. Что мертвая Лиля как-нибудь исхитрится и отнимет у нее своего бывшего мужа. Может быть, она для того и умерла, чтобы Рафаэль не достался Лере?

И все же он вернулся к шести вечера, когда Лера уже вся извелась и сама была похожа на мертвеца. Голова раскалывалась самым натуральным образом, и никакие таблетки не помогали избавиться от боли.

От Рафаэля несло водкой и никотином. Поскольку он никогда не курил в присутствии Леры, это показалось ей особенно страшным.

— Может быть, поешь? — дрожащим голосом предложила она.

— Не хочу, — отказался он, опустился на диван, запрокинул голову на его спинку и закрыл глаза.

Лера стояла напротив него и не знала, что ей лучше сделать. Наконец она решилась оставить его одного и повернулась к кухне. Услышав скрип половиц, Рафаэль открыл глаза и довольно трезвым голосом сказал:

— Представь себе, Лилю провожали всего четыре человека: две тетки из ЖЭКа, где она работала, и мы с Шаповаловым. А поминали ее мы с ним вдвоем. Теткам надо было срочно в свою контору…

— Вдвоем? — только и смогла выговорить Лера.

— Вдвоем! — повторил Рафаэль и так громко шлепнул себя по коленям, что она вздрогнула. — У Лили даже подруг не было, она не умела дружить. Чертов детдом! Он вытравил из ее души чуть ли не все нормальные человеческие чувства! Она была совершенно одинокой! А я… скотина… — Он сжал кулаки и ударил ими по обивке дивана. — Я бросил ее… быстренько развелся… дал ей погибнуть… Мне нет названия, понимаешь! Я, мерзавец, похоронил ее, а сам живу себе! Какого черта я живу? Для чего? Кому я нужен?

Лера распрямила плечи и дрожащим голосом проговорила:

— Мне нужен.

Он взглянул на нее совершенно непонимающими глазами, как смотрела на него она, когда он впервые заговорил с ней о своей любви. Лера глубоко вздохнула и наконец решилась. Сражаться так сражаться! Лили больше нет, а она жива. Она сделает все, чтобы Рафаэль забыл ужасную женщину, которая сеяла вокруг себя одно только разрушение.

— Ты нужен мне! — уже совершенно твердо сказала она. — Ты похоронил одну женщину, но у тебя есть другая. Посмотри на меня, Рафаэль! Я живая!

— Ты решила пожалеть меня, Лера? — усмехнулся он. — Не надо, я вообще-то в порядке. Просто похороны… они, знаешь ли, как-то выбивают… Но я соберусь… Ты не думай, что я дошел до того, что меня надо собирать по кускам. Завтра все будет в норме. Как всегда. Только знаешь, что я подумал… Может быть, мне все-таки лучше съехать от тебя?

— Ты уже сто раз пытался от меня съезжать.

— Да, ты права, — бесстрастно отозвался он. — Ни одна из прежних попыток успехом не увенчалась, но теперь я все же съеду.

— Почему? — осторожно спросила она.

— Чтобы не осложнять тебе жизнь. Может, Шаповалов к тебе вернется. Он сейчас вообще никакой… Ему все это далось еще труднее, чем мне. Совсем раздавило человека… в натуральный блин сплющило, смотреть жалко…

— Мне не нужен Шаповалов, — четко произнесла Лера.

— Ну… может быть, кто-нибудь другой появится в твоей жизни…

— И ты что же, вот так запросто отдашь меня другому?

— Что-то я не понимаю тебя, Лера… — Рафаэль приподнял голову и посмотрел ей в глаза.

— Потому что ты… кретин…

— Да?

— Да. Ты идиот! И еще болван!

Рафаэль скривился, силясь ее понять. Лера уронила руки вдоль тела и тихо сказала:

— Я… я просто люблю тебя… Неужели ты еще не почувствовал этого?

Он смотрел на нее такими же ничего не понимающими глазами, как ранее смотрела на него она почти в такой же момент.

— Да, я люблю тебя, — повторила она. — И я выйду за тебя замуж… И рожу тебе ребенка. Я тебе столько детей рожу, сколько ты захочешь. Врачи ведь сказали, что я вполне смогу иметь детей…

— Я, наверное, сильно пьян, да? — проговорил Рафаэль.

— Да, ты пьян, — согласилась она. — Но завтра, когда ты протрезвеешь, я скажу тебе то же самое.

Он тряхнул головой и уронил лицо в подставленные ладони. Лера подскочила к нему, плюхнулась перед ним на колени, отвела его руки от лица и еще раз сказала, глядя в зеленоватые глаза, опушенные прямыми темными ресницами:

— Я люблю тебя, Рафаэль. И все у нас будет хорошо. Помнишь, ты сам точно так же говорил мне?

Рафаэль ничего не ответил на ее вопрос, только глаза его подернулись влагой. Лера улыбнулась и прижалась губами к его губам, довольно противно пахнущим водкой и никотином.